Афганский капкан. Зачем американцам Центральная Азия?

12 ноября, 2015

506

Недавно состоялся беспрецедентный по масштабам визит государственного секретаря США Джона Керри во все республики Центральной Азии. Впервые с момента появления на карте независимых государств ЦА глава американской дипломатии посетил сразу все пять стран региона. Любопытно, что этому турне предшествовала аналогичная поездка по республикам Центральной Азии премьер-министра близкой к США Японии — Синдзо Абэ.

Эксперты стали гадать, с чем связано такое неприкрытое внимание западной дипломатии к центральноазиатскому региону и какие цели поставил здесь перед собой Вашингтон. Стоит отметить, что в ходе переговоров с лидерами Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана, Туркменистана Джон Керри затронул ключевые проблемы, с которыми сталкиваются страны Центральной Азии – нехватка воды, вопросы безопасности и борьбы с Исламским государством, энергетика, территориальная целостность и независимость стран ЦА.

Научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при президенте РК, эксперт по вопросам безопасности Анна Гусарова рассказала об итогах визита Джона Керри в Центральную Азию, и как он мог повлиять на дальнейшее положение региона в стратегических планах США.

— Анна Юрьевна как вы оцениваете итоги визита Джона Керри в страны ЦА, чем он мог быть продиктован, ведь Центральная Азия. ЦА хоть и считалась приоритетным для Вашингтона регионом, но контакты с лидерами этих стран всегда были удаленными, в силу специфики государств?

— Визит Джона Керри — это запланированный, проработанный со всех сторон ивент и выверенный ход американской дипломатии. По статистке, госсекретарь каждой администрации США традиционно посещает регион Центральной Азии раз в четыре года. Это не всегда все пять стран. В 2005 году Кондолиза Райс посетила Кыргызстан, Таджикистан и Казахстан. В 2010-2011 годах Хиллари Клинтон приезжала сначала в Казахстан и Кыргызстан, затем в Таджикистан и Узбекистан. Туркменистан, скорее, является исключением — встречи с его лидером проходили на территории США — Вашингтон или Нью-Йорк. Поэтому визит Керри сразу во все страны Центральной Азии оказался в фокусе мировых СМИ. Что касается статуса приоритетного региона, то Центральная Азия практически никогда не считалась таковым для Белого дома. Анализ стратегий национальной безопасности США с 1991 по 2015 год не фиксирует важность региона для достижения американских национальных интересов.

— Какие обстоятельства могли повлиять на изменение обозначенных Вами подходов?

— Во-первых, это Афганистан, недавние события в Кундузе. Ситуация с безопасностью там остается критической. Редактор Long War Journal Билл Роджио утверждает, что около одной пятой части страны контролируется талибами. Исследование ООН, проведенное в сентябре этого года, также зафиксировало беспрецедентный рост и усиление позиций талибов практически на всей территории Афганистана по сравнению с 2001 годом. Усиление позиций талибов в Кундузе, сети хаккани в Кабуле и провинции Хост, а также союзников ИГ в Нанграхаре на границе с Пакистаном свидетельствуют об ухудшении ситуации в Афганистане. Некоторые американские эксперты и экс-сотрудники Пентагона склонны считать боевые действия в 2015 году одними из самых масштабных и ожесточенных за последнее время. Во-вторых, это нежелание и неготовность некоторых стран Центральной Азии углублять сотрудничество с Афганистаном. Американские усилия по его включению в центральноазиатскую повестку так и не увенчались успехом. Глубина сотрудничества прямо пропорциональна географическому соседству с этой страной. В-третьих, это отсутствие диалога между самими странами Центральной Азии. Страны действительно крайне мало взаимодействуют друг с другом, предпочитая стратегическое партнерство с внерегиональными игроками. Сейчас это скорее фрагментация в условиях геополитической турбулентности, различия в восприятии системы вызовов и угроз безопасности, нерешенные территориальные споры. Важным достижением является включение нейтрального Туркменистана в этот диалог. В-четвертых, это присоединение граждан Центральной Азии к ИГ и необходимость координации усилий и выработки коллективного подхода к противодействию насильственному экстремизму и терроризму.

— В таком случае можно ли назвать визит Джона Керри попыткой застолбить свое место в регионе и показать серьезность западной заявки на лидерство в Центральной Азии?

— США всегда отличались тем, что столбили свое «место под солнцем», причем открыто и откровенно. Еще в 1997 году Мадлен Олбрайт (госсекретарь США с 1997 по 2001 год — прим. ред.) высказывалась о том, что Америке надо управлять последствиями распада СССР. В 2002 году Колин Пауэлл (госсекретарь США на тот период — прим. Ред.), выступая перед Комитетом по международным отношениям Палаты представителей Конгресса США, заявил, что Америка обретет такое долгосрочное военное присутствие в Центральной Азии, о котором раньше не мечтала. Кроме того, так или иначе, американцы присутствуют в Центральной Азии с начала военной операции в Афганистане на протяжении более 10 лет. Уместно говорить, скорее, об организационном лидерстве, поскольку Вашингтон предпринимает очередную попытку реанимировать интеграционные процессы и диалог в регионе. С единой Центральной Азией будет легче работать. Заявка сделана — дело за странами.

— Можно ли назвать этот визит началом новой стратегии ЕС и США в отношении ЦА? И как кризис в Украине мог повлиять на решение госсекретаря США приехать в регион?

— Визит, безусловно, сам по себе сложно переоценить. Стратегия США в ЦА подразумевает усиление региональных связей по торгово-экономическим, политическим, водно-энергетическим и иным вопросам, которых в регионе с момента обретения независимости накопилось достаточно много. На мой взгляд, кризис в Украине скорее косвенно повлиял на пересмотр позиций и подходов к региону с учетом его геополитических особенностей. Секъюритизацию интересов никто не отменял

— Тогда как бы Вы оценили перспективы США стать посредником в урегулировании водного кризиса в ЦА, такую попытку уже предпринял и Керри?

— Перспективы пока достаточно туманны, оценивать их рано. Сейчас американские эксперты совместно с коллегами из стран Центральной Азии создают аналитическую сеть для обсуждения вопросов в сфере устойчивого развития, водно-энергетических вопросов и перехода к альтернативным источникам энергии. Поэтому на данном этапе можно сказать, что главное достижение США — начало открытого диалога, в частности среди экспертного сообщества, по столь болезненному для всех вопросу.

— А какова роль энергетических проектов в отношениях Астаны и Вашингтона?

— Для США поддержание стратегического диалога с Казахстаном в энергетической сфере представляет особый интерес. Вероятное участие Казахстана в Транскаспийском газопроводе рассматривается Белым домом как одно из условий для установления военно-политического влияния в Каспийско-Центральноазиатском регионе и снижения роли России. Об этом еще в 2012 году было заявлено в докладе, подготовленном сенаторами-республиканцами на заседании Конгресса. Республиканцы добились того, что взаимодействие с государствами региона в энергетической сфере стало осуществляться исключительно в двустороннем формате. Конгресс продавил решение о ликвидации поста Специального посланника по вопросам евразийской энергетики в Госдепартаменте США.

Определение статуса Казахстана в доктринальных внешнеполитических документах можно обозначить как скорее средство, а не цель достижения национальных интересов США в области обеспечения международной безопасности. Поскольку Казахстан заявил о себе как о состоявшемся государстве, которое ставит амбициозные планы по вхождению в ТОР-30 развитых стран мира, это обязывает к выстраиванию качественно нового конструктивного диалога с Вашингтоном. В то же самое время, пока Астана является наиболее подходящим с точки зрения американских стратегов партнером США в регионе из всех центральноазиатских государств. Несмотря на смещение внешнеполитических ориентиров официального Вашингтона с Центральной и Южной Азии в зону АТР, вопросы обеспечения безопасности в регионе все же сохраняют свою актуальность. Учитывая современные тренды мирового развития, дестабилизирующий потенциал в Центральной Азии в перспективе может проявиться в сфере энергетики (Каспий), водно-энергетических ресурсов (трансграничные реки) и геополитики (Афганистан и усиление индо-пакистанских противоречий). Об этом говорилось еще в конце 2012-начале 2013 годов. Достаточно широкий спектр задач существенно затрудняет реализацию стратегию Вашингтона. США в энергетической сфере будут осуществлять взаимодействие с государствами региона исключительно на двустороннем уровне, о чем свидетельствует ликвидация в 2012 году поста Специального посланника Госдепа США по вопросам евразийской энергетики

— Вы уже заговорили о проблеме трангсграничных рек. Могут ли США стать посредником между Узбекистаном и Таджикистаном для достижения консенсуса по этому вопросу?

— Говорить о миротворческой роли Вашингтона в решении таджикско-узбекских противоречий пока не приходится. Сейчас важно, что подписанное Соглашения о сотрудничестве в рамках визита Керри реально начало работать. Иначе о решении пограничных и иных вопросов, в частности водно-энергетических, в ближайшей перспективе речи не может быть. Пока участие США в распутывании клубка центральноазиатских противоречий оценить не представляется возможным в силу отсутствия каких-либо подвижек, как в позитивном, так и в негативном контексте.

— Создалось впечатление, что глава американской дипломатии всячески пытался обойти наболевшую проблему несоблюдения прав человека в Центральной Азии. Не хотел обострять отношения с авторитарными лидерами, в частности с наиболее репрессивным главой Туркменистана?

— На мой взгляд, Джон Керри вовсе не обошел тему прав человека. Неслучайно он сказал, что в борьбе с терроризмом права человека не должны нарушаться. При этом традиционные «нарушители» не остались в стороне. Правозащитная риторика США тем и отличается, что критикуют, когда необходимо. Что касается Туркменистана, но последние лет 10 все переговоры, экспертные встречи и обсуждения проходили без его участия. И каждый раз отмечалась необходимость привлечения Ашхабада в региональный диалог. В начале октября в Туркменистане началось строительство нового здания для посольства США. В рамках противодействия ИГ и другим террористическим группировкам роль Туркменистана как одного из партнеров США в регионе возрастает.

Посол США в Казахстане Джордж Крол

-Откровенно говоря, трудно согласиться, что американская дипломатия была готова к открытому обсуждению центральноазиатских проблем, ведь журналистам не дали задать интересующие их вопросы, и некоторым из них пришлось их буквально выкрикивать в ходе протокольных съемок?

— На самом деле выкрикивать вопросы с места — традиция американской журналистики. Каждый брифинг в Белом доме сопровождается криком и шумом. Не считаю, что минимальное участие прессы отражает специфику центральноазиатских стран. Тем более, это никоим образом не говорит о том, что США не готовы к «неудобным» вопросам. Скорее всего, здесь два момента. Первый — обсуждался достаточно широкий круг вопросов, и не все можно было «сделать доступным». Второй — вполне логическое объяснение в контексте информационного противостояния США и России максимально нейтрально без каких-либо проколов осветить визит Джона Керри.

— Как Вы считаете, что в итоге показал визит Джона Керри? Кому США отдают предпочтение в регионе?

— Вопреки устоявшемуся мнению многих российских и центральноазиатских экспертов относительно приоритетности Узбекистана или Казахстана в центральноазиатской стратегии США, официальные документы не содержат никакой информации по данному вопросу. В то же время, в докладе конгрессменов-республиканцев за 2012 год отмечается, что в перспективе именно ставка на Ашхабад позволит Вашингтону сохранить свое военно-политическое присутствие в регионе, в том числе направленное на изоляцию Ирана, снижение роли Китая и России в Центральной Азии.