Жизнь без видимых перемен

Технологический рывок Китая за последние двадцать лет объясняется масштабными инвестициями в исследования и разработки, которые в прошлом году достигли примерно 2,2% ВВП. Но Китай по-прежнему очень далёк от передовых технологических рубежей. Более того, дистанция, отделяющая его от этих рубежей, намного больше, чем принято считать.

 На Западе многие экономисты и эксперты изображают сейчас Китай свирепым конкурентом в борьбе за глобальное технологическое превосходство. Они считают, что мощь китайского государства даёт стране возможность – с помощью централизованной промышленной политики – встать практически плечом к плечу с Европой и США.

 Профессор экономики из Гарварда и бывший министр финансов США Ларри Саммерс назвал в марте на конференции в Пекине «историческим чудом» то, что Китай, где подушевой доход равен всего лишь 22% подушевого дохода в США, обладает самыми передовыми в мире технологиями и технологическими компаниями-гигантами. А торговый представитель США в опубликованном в марте докладе назвал план «Сделано в Китае 2025» (принятую в 2015 году программу обновления промышленных мощностей Китая) доказательством того, что эта страна стремится потеснить США в тех высокотехнологичных отраслях, которые она считает стратегическими, например, в робототехнике.

 Кроме того, в докладе торгового представителя утверждается, что Китай успешно ведёт собственную игру, нарушая существующие глобальные правила для достижения своих целей. Многие на Западе предостерегают, что Китай собирается использовать свою технологическую мощь для того, чтобы навязать совершенно новый набор правил, не соответствующий тем, соблюдения которых постоянно добивается Запад.

 Это серьёзная ошибка восприятия. Цифровые технологии действительно преображают экономику Китая, но это стало следствием внедрения бизнес-моделей, которые возникли благодаря мобильному интернету, а не разработке передовых технологий. Этот процесс больше влияет на модели потребления, чем, например, на промышленность. Подобная трансформация едва ли является уникально китайской, хотя в Китае она происходит особенно быстро, благодаря огромному потребительскому рынку и слабости финансового регулирования.

 Более того, далеко не очевидно, что все эти перемены имеют какое-либо отношение к промышленной политике правительства. Наоборот, рост интернет-экономики Китая объясняется, как правило, предпринимательской инициативой частных компаний, таких как Alibaba и Tencent.

 Западные наблюдатели – не только СМИ, но и учёные, а также государственные лидеры, включая президента США Дональда Трампа, – фундаментально ошибаются в понимании природы китайской политики развития стратегических и высокотехнологичных отраслей и преувеличивают её роль. Вопреки распространённым представлениям, эта политика призвана всего лишь снизить стоимость выхода на рынок для компаний и повысить конкуренцию. Более того, данная политика стимулирует выход на рынок избыточного количества компаний, а возникающая в результате конкуренция и недостаток защиты уже существующих компаний подвергаются в Китае постоянной критике. Тем самым, если Китай будет полагаться на эффективную промышленную политику, она не приведёт к созданию значительной несправедливости с точки зрения глобальных правил.

 Каковы же реальные технологические перспективы Китая? Китайцы, конечно, быстро учатся. За последние 30 лет китайские производители доказали свою способность пользоваться всеми возможностями для копирования, внедрения и распространения новых технологий.

 Однако технологический прогресс в бизнес-секторе Китая концентрируется на дне «кривой улыбки», в то время как владельцы ключевых технологий изымают в свою пользу почти всю добавленную стоимость у китайской промышленности. Например, в Даньяне (округ провинции Цзянсу), где расположен центр производства оптических линз для глобальных рынков, производители могут впускать линзы самых передовых моделей. Но у их нет базового программного обеспечения для производства, скажем, прогрессивных линз, поэтому они вынуждены платить фиксированную сумму роялти американской компании за каждую выпущенную ими прогрессивную линзу. Точно так же китайские автопроизводители до сих пор импортирует свои сборочные линии из развитых стран.

 Очевидно, что есть большая разница между применением цифровых технологий в бизнес-моделях, ориентированных на потребителей, и превращением страны в мирового лидера в сфере разработки и производства высокотехнологичной промышленной продукции. Для достижения последней цели потребуется настойчиво вкладывать время, человеческий капитал и финансовые ресурсы в отрасли с длительным базовым циклом исследований и разработок (например, фармацевтика).

 Учитывая вышесказанное, Китай, вероятно, отстаёт на 15-20 лет от, скажем, Японии и Южной Кореи, в том, что касается уровня развития исследований и разработок, а если говорить о высокотехнологичном производстве, а это более важный фактор, то отставание оказывается ещё более значительным. Хотя Китай может ускорить прогресс, привлекая креативные таланты и активней стимулируя долгосрочные исследования, не существует реальных способов сократить путь постепенного перехода от обучения к инновациям.

 Ключевую роль в этом процессе должны сыграть университеты, причём не только готовя новые научные и технические таланты, но и занимаясь базовыми исследованиями. Это означает, что следует переключить внимание с простого увеличения числа студентов на повышение качества образования.

 Ничто из перечисленного не может произойти в одночасье. Более того, на собственном опыте после провала политики «Большого скачка» в 1950-е годы Китай узнал, что подлинную экономическую трансформацию нельзя (а значит, и не нужно) подгонять.

 Чжан Цзюнь – декан Школы экономики в Университете Фудань, директор Китайского центра экономических исследований (Шанхай).

Copyright: Project Syndicate, 2018.

www.project-syndicate.org

• 160
• 151