Главный признак лояльности мигрантов – изучение языка принявшей страны - Exclusive
Поддержать

Главный признак лояльности мигрантов – изучение языка принявшей страны

Казахстан едва ли не впервые столкнулся с проблемой миграции десятков тысяч молодых людей. Судя по всему, стране предстоит найти баланс между гостеприимством и безопасностью. Какие риски и возможности возникают в связи с этим?

Геральд Татцгерн, руководитель центрального отдела по борьбе с торговлей людьми Федерального управления криминальной полиции Австрии, поделился своим опытом взаимодействия с «понаехавшими». К слову, в ЕС наибольшее количество мигрантов приняла Австрия.

– До февраля нынешнего года у вас уже были большие украинская и русская диаспоры. Видите ли вы признаки войны между Украиной и Россией здесь, в Австрии?

– К счастью, ничего примечательного. Я убежден, что если вы раньше были друзьями в Австрии, то вы друзьями и останетесь. Тем не менее, это всегда очень щепетильная ситуация. Например, у нас работают полицейские из Боснии и Сербии, чьи отцы воевали друг против друга, когда они были еще подростками. Сейчас они могут друг с другом общаться вполне мирно, в отличие от их отцов.

– Каковы последствия массовой миграции из Украины в Австрию?

– К нам приехали около 80 тысяч украинцев, и они получают финансовую поддержку. В основном это женщины и пара сотен мужчин. В Европейском союзе довольно быстро приняли концепцию о том, что украинские мигранты будут иметь возможность работать. Это означает, что они очень быстро получают разрешение на работу, чтобы их пребывание было по возможности стабильным, для того, чтобы они могли не просто сидеть и ждать чего-то, а работать и получать почти такие же социальные привилегии, как и австрийские граждане. Это также означает выплаты для детей, медицинское страхование.

Я не политик, я полицейский, но меня очень поразило то, как быстро Европейский союз принял эти решения. Мы также исходим из того, что, скорее всего, много украинцев останется здесь, и сейчас стоит вопрос о том, как сделать этот процесс максимально безболезненным.

– Как вы думаете, какой процент может остаться?

– Это очень трудно предсказать, но мы, конечно, надеемся, что большинство все же вернется домой, чтобы строить свою страну заново. И мы будем приветствовать такое стремление. Тем более, мы видим, что большинство украинцев уезжают в соседние страны – не хотят быть далеко от своей родины, чтобы иметь возможность вернуться как можно быстрее.

– Создало ли какое-то давление на местном рынке труда появление такого количества женщин? Какие вы видите риски?

– По моему мнению, никакого давления нет. Мы нуждаемся в рабочей силе во многих профессиях, в том числе в здравоохранении, а также в разных технических работах, связанных с ручным трудом. Например, многие украинки открыли свои маникюрные салоны. Но это результат того, что мы учли свои прежние ошибки при массовом приеме беженцев.

Так, в свое время афганцы и чеченцы относительно либерально были приняты нами и получили большую поддержку. Это привело к тому, что мы имеем одну из самых больших афганских и чеченских общин в Европе. Сегодня в Австрии находится примерно 35 тысяч чеченцев и примерно 45 тысяч афганцев на всего 9 миллионов населения всей страны. Вена – это самый большой город с 2 миллионами населения, второй по численности – город Грац, где проживают всего 300 тысяч человек. Если такая большая группа людей осядет в каком-нибудь регионе, это даст ощущение, что этот маленький город уже не австрийский. Наш опыт показал, что мы не можем насильно оставить их в одном регионе – они все равно будут собираться. Только в Вене проживают более 20 тысяч афганцев, и мы не можем их насильно интегрировать.

У нас очень большие проблемы с афганцами – если мы как общество, и, в особенности, как полиция, имеем контакты с ними, то это в основном негативные. Если я в личной жизни спрошу обычного гражданина: можешь ли ты приютить одного или двух молодых афганцев, он ответит: «Ты с ума сошел?». Еще одна из особенностей – афганцы не уважают права женщин. Мы в Европе очень долго работали над тем, чтобы права мужчин и женщин были почти равными (я говорю «почти», потому что все-таки в определенных профессиях зарплаты чуть-чуть отличаются), и в Австрии любая женщина свободна в любой жизненной ситуации. Но у нас есть группы мигрантов, которые это не принимают. Как следствие – очень много насильственных происшествий. Вот сейчас идет судебное расследование: афганцы подсадили на наркотики 14-летнюю девочку и несколько месяцев насиловали ее, а потом – избавились от тела. За 34 года работы в полиции я с таким столкнулся впервые. К сожалению, такие факты меняют отношение к мигрантам в нашей стране, и я нахожу это очень опасным.

– Какой период на адаптацию требуется тому или иному комьюнити, чтобы начать соблюдать правила принявшей их страны? Судя по всему, для выходцев из Афганистана это долгий процесс. Зависит ли процесс интеграции от региона, из которого едут мигранты?

– Речь идет не о времени, которое займет процесс интеграции, а о том, какой процент мигрантов к этому готов. По моим оценкам, примерно 20% всех афганских мигрантов будут работать, все остальные только хотят получать социальные выплаты. Сирийцев я бы оценил выше: чуть больше 50%. Заслуживают похвалы турки: примерно 80% прибывших идут работать. И одним из главных маркеров здесь является готовность мигранта выучить язык страны проживания. Например, по готовности украинок изучать язык мы можем судить, что они планируют здесь оставаться на какой-то период времени и интегрироваться в общество.

А с интеграцией мигрантам очень тяжело – что в Европе в целом, что в Австрии в частности. Вас всегда спросят, из какой страны вы приехали. Например, если вы получите наш паспорт, вас всегда будут упоминать как «гражданку Австрии, но этнически из Казахстана». В Америке вы – только американец, и никто не будет спрашивать «А откуда ты на самом деле?». Но мы всегда политкорректны, и спрашиваем: «А где были рождены ваши родители?» То есть всегда на заднем плане будет миграционная история.

– Вы сказали, что учли свои прежние ошибки. О каких ошибках идет речь?

– Ошибкой было то, что мы приняли большое количество людей за экстремально короткий период. Извините за сравнение, но есть поговорка: «Доза определяет отраву». К нам приехало слишком много людей с другой культурой, ментальностью.

– Эти наблюдения очень ценны для нас. Наша страна сейчас принимает десятки тысяч мигрантов. Да, между нами нет языкового барьера, но через какое-то время их финансовые запасы будут истощены и в лучшем случае это приведет к давлению на рынок труда. Что бы вы нам посоветовали с точки зрения вашего опыта?

– Я всегда говорю: «Управляй, или тобой будут управлять». Я бы предложил, чтобы казахстанская и российская миграционные службы приняли какие-то общие решения. Например, важно понять, в каких отраслях есть дефицит рабочей силы, и какой квалификации. То есть, стараться регулировать этот процесс так, чтобы на место, где работает казахстанец, не пришел россиянин и не сказал: «Я буду работать тут, но за меньшие деньги». Важно, чтобы государство защищало права именно казахстанского гражданина. Да, это несколько не соответствует правовым или гуманным ценностям, но вы должны защищать интересы в первую очередь своих граждан. Допустим, сформировать перечень профессий, рекомендуемых для российских граждан. Это меры регулирования, которые можно предпринять, чтобы через несколько лет российские граждане не вытеснили казахстанцев.

– Многие россияне рассматривают Казахстан как транзитную зону перед Европой. Скажите, пожалуйста, ждут ли сегодня русских в Европе, и на каких условиях?

– Боюсь, здесь их никто не ждет. Мы уже дискутировали о том, что делать в случае, если российские мужчины будут эмигрировать в Европу. Это грозит для нас очень большими проблемами, поскольку сейчас в Австрии много украинок. И если россияне тоже будут мигрировать в Австрию, что об этом подумают украинские мужчины, которые сейчас на войне? Представьте ситуацию: в миграционном лагере находится 300 украинских женщин и 300 российских мужчин. Как это будет выглядеть? Это может привести к такой ситуации, что нам пришлось бы просить, например, тот же Казахстан более тесно работать с российскими коллегами.

– То есть, вам придется договариваться с Казахстаном, что делать с этими мужчинами, которые приехали к нам, чтобы избежать мобилизации? Как вы думаете, какие должны предпринять меры ваши коллеги из казахстанской полиции? Что делать: интегрировать, ограничивать, стимулировать их выход из страны?

– По крайней мере, их точно нельзя принуждать возвращаться в Россию. Я бы использовал принцип айкидо: преобразовал их энергию в позитивный результат. Неважно, чем будут заняты россияне, надо, чтобы они ощутили себя принятыми в вашей стране. Я думаю, что уважение и честный диалог помогут в долгосрочной перспективе.

Карлыгаш Еженова, Вена




Комментариев пока нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.