Гульмира Илеуова: Выборы станут поводом для судебных исков и скандалов

У Гульмиры Илеуовой, президента Центра социальных и политических исследований «Стратегия», нет большого оптимизма в ожидании демократических перемен. По ее мнению, некоторые кандидаты идут на выборы, чтобы проиграть и поскандалить, но возможность прохождения неожиданных кандидатов не исключена

– Сегодня мы поговорим о предстоящих выборах в парламент, которые, я надеюсь, будут самыми интересными за последние 20 лет. Скажите, пожалуйста, допущен ли ваш фонд «Стратегия» к проведению опросов во время выборов? И самое главное – насколько это нормально, что госорганы разрешают или не разрешают каким-то компаниям проводить опросы?

– Мы узнаем в ближайшее время, допущены мы или не допущены к выборам. 26 января наш сотрудник отнес документы в ЦИК, и прошло уже много дней, пока что нет ответа. При этом непонятно, зачем эти разрешения нужны в принципе. Для объяснения прочитаю один текст: «Фонд «Общественное мнени» с 25 по 28 января текущего года провел телефонный опрос, с официального разрешения ЦИК, в соответствии с уведомлением ЦИК». Далее – номер документа, дата. И этим все сказано – значит, я тоже должна ждать официальное разрешение. Но меня поражает простая арифметика. 19 января были назначены выборы, и даже если мы представим, что в этот момент социологи уже стояли на входе в ЦИК, чтобы сдать документы, то информационное письмо ЦИКа о том, что можно или нельзя делать социологам во время кампании, вышло 24 января. Получается, что если заявка «Общественного мнения» подана 19 января, то они, как минимум знали, как нужно делать анкету для опроса и были абсолютно уверены, что им будет разрешено проводить исследования. Это очень странно.

Что интересно в этом информационном сообщении ЦИКа, как и в законе? Не написано, каждый ли раз я должна, как социологическая организация, уведомлять ЦИК о том, что мы есть на свете? В статье закона не указано, должны ли мы подавать документы на каждую выборную кампанию или достаточно одного раза? Я уже не говорю о неравенстве возможностей. Мне в ЦИК сказали, что «законодатель широко трактует»… Должен ли ЦИК давать ответ или не должен, или достаточно того, что мы его уведомили? Нам пришел ответ достаточно быстро, что их не удовлетворяют те документы, которые мы им прислали, перед выборами 2021 года. Сейчас ответа никакого нет, время тянется, это вызывает вопросы и радикализирует меня как социолога, и как человека, который расценивает это как запрет на профессию. Странно: любые другие исследования можно проводить, а социологические в электоральный период – нельзя. Я участвовала в обсуждении, когда хотели внести поправку в этот закон в части социологических исследований, и те люди, которые сидели со стороны государства, говорили – все решено, никаких изменений не будет. Неясностей много. Непонятно положение, к примеру, о 5 годах стажа – это требование к компании или требование к сотрудникам? Все это может трактоваться против тебя.

– А вообще это наше ноу-хау – разрешать проводить социологические опросы или это стандартная практика для авторитарных стран? По-моему, даже в России такого нет.

– У нас даже оглашение результатов Exit poll не такое, как во всем мире. В приличных странах социологические организации сразу после закрытия избирательных участков сообщают результаты. У нас же придумали такую форму, что только после 12 ночи можно объявлять результаты Exit poll. Потом торжественно говорят об официальных итогах, и это приводит к победе тех силы, которые должны были победить. И все это – цирковое представление.

– Скажите, пожалуйста, почему именно на этих выборах так важны объективные и независимые социологические опросы?

– По моему мнению, объективные социологические опросы всегда нужны.

По нынешней кампании я сужу по количеству запросов, которые поступают в мою организацию и ко мне лично. Многие из потенциальных кандидатов, особенно одномандатники, плохо знают или совсем не знают тот регион, от которого они собираются выдвигаться. Часто люди занимали какие-то должности, а теперь отошли от дел и выдвигаются, и им нужна оперативная информация по тому округу, который они выбрали для выдвижения. А недостаточное количество социологии даст некачественную кампанию со стороны одномандатников. И сейчас люди просят социологию, я этому радуюсь, потому что они понимают – им нужна базовая объективная информация. Поэтому кандидаты готовы заплатить за хорошую и качественную аналитику, это позволит и саму кампанию поднять на более высокий уровень. А то у нас получится популизм, борьба каких-то странных образов, каких-то символов ненужных, доморощенных каких-то схем. В итоге это еще хуже повлияет на качество электората. И так с электоратом большие проблемы – многие не хотят идти на выборы, потому что не видят смысла в связи себя с депутатом.

– Для меня, как представителя электората, важны эти выборы, потому что раньше все результаты были очевидными – и президентские выборы, и конституционный референдум. А теперь мне кажется, что эти выборы будут совершенно непредсказуемыми, потому что не понятно, как будут оцениваться партии и еще более интересна ситуация с одномандатниками. И в связи с этим стоит ли доверять итогам опросов разрешенных компаний?

– Сейчас допущены две компании, одна из них партийная – и я возражаю против данных этой компании (при всем уважении к социологам, которые там работают), она аффилирована с «Аманатом».

На данный момент я считаю возможным проводить исследования в том числе и для тех, кто хочет выдвигаться в одномандатных округах. Самое важное, чтобы у нас формировалась социологическая культура обслуживания электорального процесса. А сейчас что будет? Условно говоря, «вылезут» какие-то компании (которым, понятное дело, разрешат, потому что они как бы будут «ручными», и они сделают «достоверные» результаты), и мы получим вал непрофессионализма. А также людей, которые на волне этого непрофессионализма поднимутся, и будут считать, что именно они были избраны. Я вижу, что административный ресурс полностью не «отсох» от электорального процесса.

Если вернуться к социологии, чем эти выборы важны? Это возможность проверить наши школы, наши подходы, сравнить наши результаты. Если мы и эти выборы «профукаем», то вся социология опять окажется в загоне. Электоральный процесс достаточно денежноёмкий, обрабатываются подходы разные, очень много чего можно было бы уже сейчас на этих выборах и предложить, и продвинуть, и использовать. А сейчас отбираются возможности не только электоральные, но и в том числе и вот эта инфраструктура, сопутствующая среда, которая должна также формироваться рядом с выборным процессом.

– Один из упомянутых вами разрешенных институтов «Общественное мнение» провел социологический опрос и по его результатам более 50% готовы идти голосовать. Из этих 50% – практически столько же готовы голосовать за «Аманат». Как вы думаете, насколько это объективно? И как вообще оцениваете шансы «Аманата» на победу?

– Но ведь это очень плохой результат, когда примерно 25% всего электората поддерживает «Аманат». Для доминирующей силы это маловато. Электоральные шансы «Аманата» ослабли значительно, он лишился главного ресурса – президентской поддержки. Это при том, что не каждый избиратель знает, что «Аманат» – это бывший «Нур Отан». Достаточно высокая есть инерция у «Акжола» – я так говорю не потому, что люблю «Акжол», просто такая политическая ситуация у нас сложилась. Есть вопросы по Народной партии, «Ауылу». У всех других партий слабые шансы.

Если рассуждать технологически, с прогнозом о 50% явке я не согласна. По нашим опросам, примерно 30-32% всего лишь сказали, что точно придут, примерно столько же сказали, что скорее придут, но это «гипотетическая» явка, я опираюсь на цифру примерно 30-40%. Когда мы проводили после выборов 2021 года исследование электоральной памяти, примерно такое количество подтвердило свой поход на выборы. Если мы говорим об этом количестве, мы уже легко переводим это в абсолютные числа. Выборы 2019 года показали, что не так все однозначно, село не голосует уже как раньше – провластно, по-нуротановски, там пошли процессы довольно мощные, и они связаны с недовольством результатами того пути, который прошел Казахстан. Мы видим разные голосования и в трудовых коллективах.

И если кто-то будет «рисовать» 90% явки или 80%, тогда это не реальные цифры.

Что касается «Аманата» – его электорат достаточно сильно подмылся с разных сторон, и если они смогут административный ресурс подтянуть, наверное, высокий результат покажут, но не такой, как раньше.

– Есть ощущение, что люди вообще к партиям в принципе потеряли интерес. По моим прогнозам, основная электоральная активность будет связана с самовыдвиженцами. Так ли это и к чему это может привести?

– Наше исследование показало уровень информированности населения об изменениях. 62% респондентов не знают вообще о них. Нужно сильно «раскочегарить» сейчас это поле и вызвать интерес к самовыдвиженцам. Остальное – это наши экспертные «хотелки» и наши чувствования. В 2004 году были последние выборы по мажоритарной системе, электорат не знает об этой системе ничего, люди плохо понимают, как это вообще работает. Они получат на руки слишком много бюллетеней – два мажилисовских (по округам и по партийным спискам) и маслихатовские. Людям не захочется в это ввязываться, думать, какие-то решения принимать….

– Сейчас все ринулись в мажилис, а про маслихаты почему-то забыли…

– В прошлом году мы проехали весь Казахстан и анализировали борьбу за маслихаты. Маслихаты в некоторых областях довольно резко действуют в пику действующим акимам. И сейчас я слышу, есть много людей, которые собираются пойти в маслихаты, потому что они видят в этом смысл. Они сталкивались с административной сиcтемой раньше через бизнес-процессы, но в политическом плане они новички и, соответственно, у них есть определенные ожидания. Они ставят цели, которые могут быть не достигнуты. И не из-за того, что плохо проработали их команды. У нас не сформировалась культура как электоральная, так и культура обсуждений, у нас нет никаких долгих накопленных данных.

Но, тем не менее, надо следить за всеми скандалами, нужно консолидировать опыт, посмотреть причины, чтобы понять, какая будет в дальнейшем политическая ситуация и политическая повестка в стране. И понятно, что некоторые идут с целью проиграть и устроить скандал. Да, это будет очень веселая кампания в сравнении с другими.

– Конкуренция идет между селебрити, лидерами общественного мнения. Может, так было и задумано – чтобы началась борьба компроматов и демократия, условно говоря, сама съела своих детей?

– Эти люди идут уверенные в их, так сказать, физиономииях, их шутки смогут «пробить» нашего избирателя, но это очень смелый эксперимент. Человек бывает популярным и известным, допустим, но для электората это не значит обязательно, что он хороший политик.

– Как вы думаете, какие сюрпризы еще, помимо скандалов и судебных исков, нас ожидают на предстоящих выборах? Действительно ли власть готова допустить не только независимых кандидатов к выборной кампании, но и даст им возможность быть избранными в мажилис и маслихаты?

– Наша власть сейчас не такая консолидированная, как раньше. У нас много новых акимов и с этими акимами проводят беседы не только из администрации, но и снизу. На акимов сейчас оказывается довольно сильное давление, они должны принять решение, чтобы угодить обеим сторонам и себя не забыть. И я думаю, в этом зазоре возможны какие-то нюансы.

Помню прецедент в Кызылординской области, где в 2004 году победил «Акжол». И это была единственная область, где победила не провластная партия. Там все понимали и знали, что надо делать, но прошла партия, которая была оппозиционной – на тот момент особенно. Так что такого рода примеры присутствуют. Просто мы живем очень короткими периодами памяти, то есть, мы все в основном смотрим только пропорциональные системы, и не обращаем внимания на предшествующие периоды. А знаете, в некоторых местах помнят еще даже «Асар», Гражданскую партию. То есть, люди не совсем ориентируются в нынешней партийной политической ситуации, но демонстрируют поразительно хорошую память о прошлом. Это очень характерная черта нашего электората, так что возможность прохождения неожиданных кандидатов на округах я тоже прогнозирую. Ну и конечно, я бы обратила внимание на те округа, где идет один кандидат – это практически сравнимо с выборами акимов областей. Представьте, что весь электорат голосует за одного кандидата. Легитимность такой фигуры, если она наберет большой процент голосов, будет очень высокой.

Вызывает вопросы и нарезка округов. В Алматы Медеуский и Наурызбайский районы очень сложно объединить в плане электоральной кампании. Или Ауэзовский и Алатауский районы. Ауэзовский это старый городской район, а Алатауский – абсолютно мигрантский, там есть люди, которые не сформировали своей идентичности. Как с ними работать, какого рода запросы они выставляют – это же совершенно отличается от центральных городских районов? То же самое и по Астане, мы проводили исследования: левый берег и правый берег крайне отличаются своими потребностями. Кстати, этот момент связан с возможностью отзыва депутата. Я хотела бы посмотреть, как эту тему обыграют кандидаты, потому что если ты даже проиграешь, то камень в будущее того кандидата, который сейчас на твоих плечах победил, можно запустить. И это можно будет обыгрывать в поствыборный период.

• 53
• 48