Идеология – это не разговоры, а технология будущего

Национальная идентичность и внутренняя политика – это не плакаты и не праздники. Это управленческая технология, которая при правильной настройке решает бытовые, болезненные, измеримые проблемы. Вплоть до подросткового алкоголизма, уличной агрессии и “бандитизма” подростковых компаний.

Исландия – страна размером с город. Чтобы было понятно по масштабу: население Исландии на конец 3 квартала 2025 года – 393 160 человек.

Городское население Атырауской области на 1 октября 2025 года – 392,1 тыс.

То есть это реально “страна размером с Атырау (по масштабу городской среды)”, которая умудрилась стать мировой сенсацией в футболе и одновременно – кейсом мирового уровня по профилактике подростковых зависимостей. Обо всем по порядку.

Когда подростковое пьянство стало национальной травмой

В конце 1990-х подростковое употребление алкоголя в Исландии воспринималось как бедствие. Самый цитируемый маркер: в 1998 году 42% исландских подростков 15-16 лет признавались, что были пьяны за последние 30 дней. Через 18 лет эта доля упала до 5%. Параллельно ежедневное курение снизилось с 23% до 3%, а употребление каннабиса (по разным источникам – “хотя бы раз”) упало примерно с 17% до 7%. Плюс подростковые банды терроризировали улицы столицы так, что городские власти Рейкьявика советовали жителям, туристам и гостям города по вечерам не гулять в одиночку.

Исландский подход был гениален не лозунгами, а архитектурой управления. Там не пытались победить подростков “моралью”. Их переиграли системой.

Первое – они начали мерить реальность, а не спорить о ней. В Исландии запустили регулярные, массовые опросы подростков и родителей, чтобы понимать, где именно ломается среда: сколько времени дети проводят с семьей, сколько – на улице, есть ли у них спорт, кружки, доверие к школе, контроль со стороны взрослых. Затем данные возвращали обратно в муниципалитеты и школы как основу решений: не абстрактно “улучшить воспитание”, а конкретно – в этом районе поздние вечерние тусовки, в этом – провал по вовлеченности в спорт, в этом – слабая связка родителей со школой. Это описано в академических обзорах модели и в материалах международных организаций.

Второе – были изменены правила среды. Усилили роль родителей и ограничили вечерне-ночные “ничейные” часы, когда подросток предоставлен улице. Именно эта связка – “родители + школа + муниципалитет” – стала сердцем модели, потому что зависимость почти всегда живет в пустоте времени и контроля, а не в одном “плохом характере”.

Третье – они дали подросткам альтернативу, которая конкурирует с улицей на равных: спорт, творчество, клубы, организованный досуг. Причем не для “успешных детей”, а массово. И здесь начинается самое важное – деньги пошли не в красивые презентации, а в ежедневную инфраструктуру и доступность занятий.

Один из инструментов – Recreation Card (ваучер на кружки и секции) в Рейкьявике. В 2022 году сумма ваучера была 50 000 исландских крон на ребенка, а с 1 января 2023 года ее подняли до 75 000 крон.

Чтобы это было осязаемо в наших категориях, пересчитаю по средним курсам тех лет (не “сегодня”, а тогда):

• 50 000 ISK в 2022 году – примерно $370 (при среднем $1 = 135,30 ISK) это примерно 171 000 тенге (при среднем $1 = 461,7 KZT в 2022)

• 75 000 ISK в 2023 году – примерно $544 (при среднем $1 = 137,89 ISK) ~ 248 000 тенге (при среднем $1 = 456,69 KZT в 2023).

Ключевой смысл: государство буквально покупает ребенку среду – время, дисциплину, команду, привычку к усилию.

Результат измеряли не эмоциями, а повторными замерами. И там видно главное: выросла доля подростков, которые чаще проводят время с родителями, и выросло участие в организованном спорте. В одном из ключевых описаний модели приводится, что доля 15-16-летних, которые “часто или почти всегда” проводят время с родителями в будни, выросла примерно с 23% до 46%, а участие в организованном спорте минимум 4 раза в неделю – с 24% до 42% (по периоду 1997-2012). Это не про “запретили пить”. Это про то, что подростку стало где быть, с кем быть и зачем быть.

Где тут национальная идентичность и при чем тут “викинги”

Важно сказать честно: исландская модель не сводилась к одной рекламной кампании “будь викингом – не пей”. Ее сила глубже. Она встроила трезвость и дисциплину в социальный контракт маленькой нации: у нас мало людей, каждый ребенок на вес золота, и мы не имеем права проигрывать поколение.

Викинги использовались именно как архетип. Исландцы и без плакатов живут в логике северного характера: самодисциплина, контроль, уважение к правилам, командность. Поэтому перестроить массовую культуру было легко на образы “викингов”. Вы строите систему, где спортзал и секция становятся нормой, ты незаметно создаешь новый стыд и новую гордость: “Хотел бы ты быть викингом? Но какой ты воин, если ты даже кровать не убираешь за собой?”, “Ты потомок великих викингов? Почему же ты тогда не можешь даже приготовить себе базовую пищу?”, “Какой же ты человек страны викингов, если ты не тренируешься и не поддерживаешь дружину/команду?”. Это не идеология в воздухе. Это ежедневные социальные ожидания, поддержанные инфраструктурой.

Исландия не спаслась тем, что нарисовала подросткам плакат “стань викингом”. Она спаслась тем, что конвертировала культурный архетип в повседневную дисциплину – через спорт, общинность, уважение к правилам и через ощущение “мы маленькая страна, мы выживаем только собранностью”. Позже этот же нерв проявился в футбольном феномене – от знаменитого “Viking clap” как ритуала единства до массового образа “мы вместе, мы держим строй”.

Почему рядом оказался футбол – и почему это не случайность

Теперь подробнее про футбол. Исландия вышла не “на уровень двора”. Она дошла до четвертьфинала UEFA EURO 2016, обыграв Англию 2:1 в плей-офф, и сыграла четвертьфинал против Франции. А затем квалифицировалась на чемпионат мира FIFA 2018 – и в тот момент ее называли самой малонаселенной страной, когда-либо выходившей на ЧМ.

Важно отметить: футбол не “решил проблему алкоголя”. Футбол стал видимой вершиной одной и той же культурной горы. Когда страна 10-20 лет системно вытаскивает детей с улицы в секции – причем именно в командные виды спорта (потому что викинги сильны дружинами, командами – команда нуждается в тебе), когда муниципалитеты и федерации строят поля, крытые манежи, мини-площадки у школ, когда тренировать детей становится именно профессией, а не “папа по выходным”, тогда у тебя одновременно:
— падают зависимости и уличная агрессия,
— растет дисциплина и доверие,
— появляется массовая база спорта,
— а из базы неизбежно вырастают результаты на уровне Европы и мира.

Это описывается и в материалах самой футбольной федерации Исландии (про инфраструктуру и массовость полей), и в международных обзорах о росте их футбола.

Поэтому национальное строительство – не 1-2 акции и не “правильные слова”. Это проект по перенастройке среды: данных, институтов, школьных и семейных практик, ритуалов, бюджета, городской инфраструктуры и медийной рамки. И в Исландии он дал эффект не через 50 лет, а в горизонте одного поколения – потому что был последовательным, измеряемым и поддержанным культурно понятными смыслами.

“Номады-завоеватели” как прикладной инструмент, а не пафос

Если вернуться к Казахстану, нас тоже не 100 миллионов, и нам тоже нужно беспокоиться о новом поколении. Если мы хотим говорить о кочевом архетипе честно, без сиропа, то он должен звучать так: какой ты “завоеватель”, если ты не учишься, не тренируешь тело, не тренируешь мозг, не умеешь держать режим, не умеешь работать в команде, не умеешь терпеть длинную дистанцию.

И здесь напрашивается параллель с нашим ArtSport. По смыслу это ровно то, что делали исландцы: дать ребенку доступ к секциям и кружкам через ваучерную модель, чтобы выбор был у семьи, а деньги шли за ребенком. Проект ArtSport в Казахстане как идея именно про это – массовый доступ детей к спорту и творчеству, через платформу и ваучеры.

Но есть одна развилка, которая решает все. И вот тут эмоциональный триггер, без которого мы снова уедем в имитацию. Если казахстанский чиновник относится к детскому спорту и досугу как к “освоению бюджета”, он неизбежно построит схему, где выигрывают посредники и отчеты.

Если чиновник относится к этому как к будущему детей и будущему нации, он будет строить систему, где выигрывает ребенок – а значит, выигрывает государство через 5-10 лет.

Исландия выбрала второе. Маленькая страна сделала ставку на человеческий капитал в буквальном смысле: время ребенка, качество среды, доступ к занятиям, ответственность взрослых. И на выходе получила и резкое снижение подростковых злоупотреблений, и новую культуру, и футбольные достижения, которые увидел весь мир.

Именно так должна работать идеология в зрелом государстве: не как лозунг на билборде и не как праздничный концерт, а как точно настроенная система, которая меняет поведение, привычки и судьбы – сначала тихо, на уровне дворов, школ и секций, а потом громко, на уровне статистики, безопасности и мировых побед.

У нас в Казахстане достаточно своих архетипов и своих героев, чтобы мобилизовать их на воспитание нового поколения – кочевника XXI века, дисциплинированного, образованного, сильного телом и умом, способного не разрушать себя, а строить. Вопрос только в том, начнем ли мы делать это всерьез и сейчас – системно, измеримо, без имитации и без “освоения”. Потому что окно времени короткое: дети растут быстро, и каждая потерянная школьная пара и каждый пустой вечер не возвращаются.