Как ХХ съезд КПК изменил Китай

Эпоха, когда мир был рад открываться Китаю, пускать его производителей на свои рынки, инвестировать в КНР и приносить технологии, закончилась. И есть большие вопросы к тому, сработает ли ставка генсека на импортозамещение в условиях, когда доступ к западным технологиям будет ограничен, а в правительстве будут сидеть люди, верные генсеку, но ни дня в нем не проработавшие.

День закрытия ХХ съезда Компартии Китая (КПК) запомнился странной и даже зловещей сценкой, попавшей в объективы камер. После того как делегаты проголосовали за новый состав ЦК, бывшего генсека Ху Цзиньтао, десять лет руководившего партией до прихода к власти Си Цзиньпина в 2012 году, вывели под руки из Зала народных собраний. 

79-летний Ху, сидевший на открытии и закрытии съезда по левую руку от Си, пытался прочитать какие-то бумаги, лежавшие перед ним в красной папке. Его сосед, глава Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) Ли Чжаньшу сначала долго о чем-то разговаривал с Ху Цзиньтао, забрав у него эту папку, а Си Цзиньпин тем временем подозвал на помощь замглавы канцелярии ЦК Кун Шаосюня. После некоторых препирательств с экс-генсеком товарищ Кун и подоспевший сотрудник службы безопасности все же вывели растерянного Ху из зала.

Что именно обсуждали большие начальники, сложно прочитать даже по губам из-за ракурса съемки, а на провожатых Ху вообще надеты медицинские маски. Неудивительно, что инцидент сразу оброс массой интерпретаций — от внезапно пришедшего положительного теста на COVID вплоть до ссоры Си с Ху после того, как экс-генсек увидел список нового ЦК.

С самого начала съезда Ху выглядел сильно постаревшим и нуждался в помощи ассистентов. Нельзя исключать, что ему внезапно стало плохо и товарищи решили отвести дезориентированного старца в комнату отдыха. Именно так события описало в своем англоязычном Twitter государственное информагентство «Синьхуа».

Ху Цзиньтао тем же вечером показали в сюжете центрального телевидения о съезде, а его единственный сын Ху Хайфэн, возглавляющий горком в городе-миллионнике Лишуй, был делегатом и сидел в зале. Если бы Си решил вести охоту на Ху Цзиньтао, то Ху-младший был бы прекрасной мишенью для антикоррупционного расследования, учитывая, что в правление Ху-старшего возглавляемая сыном генсека компания Nuctech была монополистом на рынке металлодетекторов для объектов критической инфраструктуры и получала многомиллиардные контракты от государства.

В любом случае лучшего драматического финала для этого съезда было не придумать. Ведь по итогам недельного собрания все протеже товарища Ху были вычищены из Политбюро, а в Китае окончательно установилось единовластие Си Цзиньпина. Генсек не только сформировал постоянный комитет Политбюро из своих лоялистов, но и выкинул на свалку многие правила, которые раньше регулировали ритмичную ротацию китайской элиты. Теперь бюрократическая и военная машина второй державы в мире не имеет сдержек и противовесов воле императора Си.

Дорога к трону

События нынешнего съезда логично продолжили тенденции, заданные еще предыдущим, XIX съездом, который прошел в октябре 2017 года. Именно тогда Си Цзиньпину удалось сломать механизм передачи власти, возникший в Китае в 1980-е при Дэн Сяопине как реакция на перегибы маоизма. По неписанной норме, соблюдавшейся с 1992 года, генсек партии (он же возглавляет Центральный военный совет КПК и занимает пост председателя КНР) и премьер Госсовета приходили к власти тандемом на два срока по пять лет. После первого срока у них появлялся тандем преемников, отобранный в результате закулисных договоренностей между ушедшими на пенсию партийными лидерами. Сами генсек и премьер себе преемников не выбирали, что защищало от консолидации власти в руках одной группировки — кандидаты обязательно должны были быть компромиссными.

Поддерживала этот принцип и система коллективного руководства, когда Политбюро было чем-то вроде совета директоров China Inc. Входившие в него сановники представляли интересы разных влиятельных старцев и сетей их протеже. Каждый руководитель двигал своих людей по ступенькам иерархической лестницы, набирая доверенные кадры там, где он впервые стал самостоятельным начальником и мог подбирать себе замов и секретарей.

Однако Си сломал этот механизм в свою первую пятилетку. Запустив антикоррупционную кампанию, новый генсек в 2012–2017 годах зачистил партию от потенциальных оппонентов, а также ослабил предшественников Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао, арестовав их ближайших сподвижников. В итоге на XIX съезде в семерку ПКПБ не вошли люди моложе Си на 10 лет, которые могли бы рассматриваться как потенциальные преемники. Вместо этого один из них, Ху Чуньхуа из «комсомольской сети» протеже Ху Цзиньтао, стал лишь вице-премьером, а второй, глава горкома Чунцина Сунь Чжэнцай был вообще арестован за коррупцию.

Для консолидации власти Си использовал не только страх, но и говорил о необходимости жестких структурных реформ, чтобы сохранить партию у власти. Масштаб накопленных за десятилетия безудержного роста проблем грозил экономическим кризисом и потерей управляемости. Чтобы не допустить коллапса, стране нужна жесткая рука, а не тяни-толкай Политбюро, где каждая из группировок обладает правом вето, не давая решать по-настоящему серьезные вопросы.

Погрязшей в коррупции партии нужна была встряска, а для этого — лидер, который в свою первую пятилетку может не думать о том, как бы избавиться от влиятельных опекунов в ПКПБ, а во вторую — не занят ослаблением своего преемника, избранного каким-то конклавом партийных старцев и уже дышащего в затылок.

В итоге ПКПБ из совета директоров, где спорят, договариваются и ищут компромиссы, превратился в группу советников, послушную воле лидера. Третий срок Си был делом решенным, а главной интригой ХХ съезда стало то, насколько далеко генсек зайдет в своем желании и дальше ломать сложившуюся систему под себя и какую новую систему он собирается строить. Реальность, явленная нам в итоговом распределении должностей между высшими партийцами, превзошла самые смелые ожидания.

Игра без правил

Радикальная смена правил в высшей лиге китайской политики видна уже по тому, как снизилась точность прогнозов ведущих китаистов, пытавшихся предсказать новый состав ПКПБ. Еще пять лет назад такие прогнозы считались важным занятием — ведь кадры решают все. А вот перед нынешним съездом лучшие специалисты по Китаю сошлись во мнении, что на этот раз такие прогнозы — это скорее гадание, чем анализ.

За прошедшие пять лет система китайской власти стала гораздо более закрытой и менее понятной даже инсайдерам. Многих журналистов ведущих американских СМИ, которые были важными источниками информации, выдворили из Китая еще до пандемии в рамках «визовых войн» с администрацией Дональда Трампа. Некоторые из них, особенно Wall Street Journal, все равно оказались на высоте и смогли заранее узнать о некоторых кадровых назначениях, но полной картины не было и у них.

Меньше стали знать и репортеры лучшей гонконгской газеты South China Morning Post, раньше дававшие точные расклады по ПКПБ до окончания съездов. Оставшиеся в Китае журналисты еще в 2018 году описывали реалии своей работы так: «Те, кто раньше комментировал все официально, ушли в анонимный формат. Те, кто был готов к анонимным цитатам, стали общаться не для печати. А самые ценные источники, общавшиеся раньше не под запись, вообще слились».

Похожую картину наблюдали и эксперты в общении со своими контактами, в чем я лично убедился во время рабочих поездок в Китай вплоть до января 2020 года. С 2019 года даже старые знакомые порой отказывались от встреч, а если и соглашались, то не хотели обсуждать политику. Тот же тренд фиксировали и куда более именитые зарубежные коллеги, имеющие доступ к более высокопоставленным людям в китайской системе. В 2020 году остаток этих связей обрубил ковид, заменив живое общение редкими звонками в Zoom и очень аккуратными переписками в WeChat.

Перед съездом многие аналитики сходились в том, что если Си уже полностью контролирует вертикаль и может позволить себе не балансировать интересы различных групп, то помимо безусловной лояльности главным критерием при подборе кадров станет управленческая компетентность — особенно в экономических вопросах. Ведь пандемия, проблемы в банковском и строительном секторе, а также технологическая война с США обрушили темпы роста китайского ВВП в этом году до 2,2–4,1% при официальной цели «около 5,5%». Оценки лучших специализированных команд по экономике Китая вроде Rhodium Group или Gavekal Dragonomics еще мрачнее — в диапазоне 0–2% роста на ближайшие три года.

Новые придворные

Итоговый расклад ПКПБ опроверг все эти построения. Из прежних членов ПКПБ свои посты сохранили всего двое, помимо, разумеется, самого Си Цзиньпина.

Все новые начальники сделали большую карьеру исключительно благодаря связям с Си, который после воцарения в 2012 году двигал их на вершину бюрократической пирамиды в турборежиме.

Никаких подвигов эффективного менеджмента за новыми членами ПКПБ не числится. Они руководили вверенными регионами по инерции, опираясь на хорошо отлаженную предшественниками бюрократическую машину. А когда старались угодить Си, это заканчивалось управленческой катастрофой местного значения — вроде локдауна в Шанхае этой весной или кампании по насильному выселению из столицы внутренних мигрантов, организованной Цай Ци в 2017-м. 

Во многом именно из-за этих рукотворных мини-катастроф мало кто ожидал попадания Ли Цяна и Цай Ци на вершину иерархии — до недавнего времени без компетентности попасть туда было нельзя.

На этом список правил, перечеркнутых ХХ съездом, не заканчивается. Например, до недавнего времени ограничения по возрасту соблюдались — именно поэтому близкий к Си Цзиньпину, но пожилой товарищ Ван Цишань  пять лет назад не попал в ЦК и занял пост вице-председателя КНР, для которого нет возрастных норм.

Теперь же этой нормы нет вообще, причем не только для Си Цзиньпина. В Политбюро попал 72-летний Чжан Юся. Этот самый близкий к Си генерал станет его первым заместителем в Центральном военном совете партии. Или, например, 69-летний глава МИД Ван И — теперь он возглавит аппарат Комиссии ЦК по международным вопросам и будет при Си куратором внешней политики.

С рулевым без руля

ХХ съезд подводит черту под периодом, когда Си Цзиньпин был занят переформатированием китайской системы власти под себя. Старые правила больше не действуют, а новые не предъявлены, кроме, пожалуй, одного — место на вершине иерархии можно заслужить только беспрекословным повиновением императору. Это означает, что в ближайшие годы курс Си во внутренней политике, экономике и военном строительстве все больше будет воплощением его собственных представлений о прекрасном.

Основы этого курса отражены в докладе генсека съезду: упор на национальную безопасность, а не на экономическое развитие; сглаживание социальных противоречий за счет перераспределения ресурсов в пользу беднейших слоев; опора на собственные силы в сфере технологий с форсированным импортозамещением; ставка на национализм во внешней политике — с учетом нарастающего соперничества с США и обострения ситуации вокруг Тайваня.

Китай вступает в самый сложный период со времен запуска реформ Дэн Сяопина. Многие внутренние и внешние факторы, обеспечившие феноменальные успехи Китая, больше не действуют. В КНР завершается урбанизация, население стремительно стареет, прежние источники роста вроде строительного бума исчерпали себя и теперь создают скорее проблемы вроде огромной пирамиды долгов.

В 2013 году Си собирался решать эти проблемы с помощью структурных реформ, которые должны были повысить роль рынка в экономике и превратить государство из вороватого собственника в эффективного регулятора. Однако на деле все свелось к ужесточению государственного контроля над частным бизнесом и непредсказуемым для рынка регуляторным инициативам.

Рынки, открывшиеся после окончания съезда, отреагировали на новости падением. Все хорошо помнят обвал 2015 года, вызванный исключительно желанием ближайших советников удовлетворить прихоти Си и боязнью глав Народного банка и других регуляторов перечить генсеку.

Нулевые, когда Китаем руководил Ху Цзиньтао, при Си стали называть «потерянным десятилетием» — из-за коррупции и отсутствия структурных реформ. Хотя ВВП тогда рос двузначными темпами, страна безудержно богатела, тайконавты впервые отправились в космос, а китайские компании постепенно оккупировали список Fortune 500. В момент, когда дрожащего Ху выводили под руки со съезда, Китай окончательно попрощался с той эпохой и вступил в новую, совершенно непредсказуемую. И нельзя исключать, что через какое-то время оценки эпохи Ху вновь поменяются — ее могут начать вспоминать как золотой век. 

Carnegie Politika

• 59
• 52