Как и почему Казахстан потерял шанс создать свой аналог «Росатома»

15 июля, 2024

Строительство АЭС в Узбекистане не решит проблему энергодефицита в этой стране, – так считает экс-вице-министр энергетики РК Бахытжан Жаксалиев. Но гораздо важнее другое – он рассказал о том, как Казахстан не использовал свой шанс создать аналог «Росатома», хотя все предпосылки для нас у этого были. Кроме одной – политической воли.

– Окончательное решение о строительстве АЭС в Узбекистане принято. Как вы думаете, не является ли оно в какой-то степени политическим компромиссом?

– Да, появился хоть какой-то прогресс за последние пять лет, но у специалистов сразу возникло множество вопросов. На самом деле, даже строительство шести малых АЭС не решит проблему электроэнергетики Узбекистана. К тому же, эти реакторы малой мощности более популярны в локальных системах. И собственно, реакторы «Ритм», которые предложены Узбекистану, до сих пор использовались главным образов в ВПК.

Тем более, Узбекистан планирует ввести в строй порядка 29-30 гигаватт мощностей, но большей частью газовых и ВИЭ. Энергосистема Узбекистана интегрирована с энергосистемой СНГ, куда входит безусловно Россия, Казахстан, Центральная Азия, Кавказ и Украина. Поэтому использование реакторов малых мощностей можно назвать неким экспериментом. «Росатом» говорит, что они успешно интегрировали процесс введения малых ядерных мощностей в гражданскую энергетику. Посмотрим.

– В самом Узбекистане тоже неоднозначно восприняли это решение. Почему узбеки все-таки отказались от идеи большой АЭС, на ваш взгляд?

– У «Росатома» есть хорошие наработки по реакторам большой мощности в Беларуси, Турции, других странах. Россия настойчиво предлагает свои услуги и Казахстану. Более десяти лет назад была даже попытка создания СП между «Росатом» и одной из наших национальных компаний по созданию реакторов малой мощности до 300 мегаватт. Но россияне предложили не совсем корректные условия и оно не состоялось. Честно говоря, я не уверен, что и этот проект состоится. Узбекское правительство всегда было достаточно прагматично в своих расчетах. Дело в том, что электроэнергия, производимая на реакторах малой мощности, дороже, чем на крупных реакторах. Тем более, что оплачивает все узбекская сторона, а значит, потребитель.

– Вы сказали, что «Росатом» предложил не совсем корректные условия для создания СП. Что вы имели в виду?

– Основная часть разработок в ядерной энергетике на постсоветском пространстве была военного назначения. Позже их решили применить и в гражданском секторе. Однако Россия, как наследник ядерного комплекса Советского Союза, предложила Казахстану дорабатывать технологии совместно. Точнее – от нее интеллектуальная собственность, от нас – финансирование. Еще точнее – финансирование российских институтов для завершения этой работы. Коммерческая составляющая этой идеи была в том, что мы совместно с Россией будем строить и продавать малые реакторы по всему миру. Мы отказались.

– А если помечтать, Казахстан мог бы создать некий аналог «Росатома», имея, в отличие от России, собственное сырье, какие-никакие технологии? Ведь «Росатом» – очень серьезный агент влияния России во всем мире.

– Да, безусловно, такую амбициозную задачу выполнить можно было. Казахстан до сих пор сохранил и научный потенциал в этой сфере. Но для этого должен был быть заказ со стороны государства. А его не было.

– Ну понятно, что России бы это тоже не понравилось?

– Мы когда-то очень тесно были интегрированы в научных исследованиях, но, поскольку сверхцели не было, наши многие наши специалисты уехали из Казахстане и теперь успешно работают не только в Америке, Европе, но и в российских компаниях. То есть, кроме политической воли, у нас все компоненты были.

– Можно ли сказать, что Ташкент после принятия такого решения впадает в вассальную зависимость от Росатома?

– Я уже высказал свои сомнения в том, что проект будет реализован именно по такой модели. Другое дело, как принимаются решения. Боюсь, не совсем демократическим путем. Беда в том, что у нас много примеров, когда решение принимается без участия специалистов.

– А как это гипотетическое строительство АЭС в Узбекистане может повлиять на аналогичные планы Казахстана? Особенно с учетом недавнего глубокомысленного замечания Путина о том, что Россия готова предоставить Казахстану самые лучшие условия?

– Любые решения должны быть взвешенными. Я не исключаю, что другие мировые лидеры атомной энергетики могут представить не менее лучшие условия, чем Россия. Конечно, если бы не известные обстоятельства, нам комфортнее было бы работать с «Росатомом» – у нас общая школа, а главное – общий язык. Хотя сейчас многие специалисты уже свободно общаются на английском языке… В общем, у нас пока есть выбор.

– Как вы думаете, Россия «продавит» нас?

– Технарей – нет. Политиков – да, может продавить. Поэтому надо включать в процесс технарей.

– Казахстан пока действует очень взвешенно. Во-первых, есть некое подобие тендера. Мы торгуемся, выбираем. Во-вторых, мы приняли решение о проведении референдума. Тоже хитрая позиция хотя бы потому, что в стране растет движение против АЭС. Стоимость альтернативной энергии падает с каждым годом и достаточно быстро может сравняться со стоимостью атомной энергии. Может быть, стоит подождать? Тем более, что угля у нас еще более, чем достаточно.

– Безусловно, возобновляемая энергетика — хороший инструмент развития генерации. Но только в тех странах, у которых нет природных ресурсов, кроме солнца и воды. У нас есть много базовых природных ресурсов, которые гораздо дешевле альтернативных. Да, ВИЭ с каждым годом становитсядешевле. Но если взять коэффициент использования солнечной или ветровой станции, то он составляет 16%. А в ядерной энергетике – минимум 80%. КПД газотурбинных станций – минимум 58%. И наконец, надо помнить, что объекты ВИЭ тоже уже через десять лет эксплуатации требуют постоянных реноваций. В Европе уже остро стоит вопрос их консервации.

– Кстати о консервации. Украинские коллеги как-то так намекнули, что у Казахстана есть уникальная возможность использовать свои ядерные отходы. Запад может уже сейчас предложить очень хорошие наработки по строительству АЭС, которая может работать на отходах. Это фантастический вариант или рабочий?

– Этой идее уже больше десяти лет и она уже нашла свое практическое применение. Но опять же, если этого захочет наше правительство.

– Ну это дело будущего, а электроэнергия нам нужна здесь и сейчас. С чем вы связываете щедрость правительства, которое за последнее время выделило миллиарды тенге на ремонт на ремонт проблемных городских ТЭЦ и теплосетей, в том числе, в Павлодаре, Экибастузе и Аксу, Риддере и прочее? Это решит проблему?

– К сожалению, за весь 30-летний период внятной программы эффективного использования нашего потенциала так и не появилось. Поэтому правительство вынуждено финансировать ремонт в авральном режиме, чтобы не вызвать социального напряжения. Другое дело, насколько эффективно эти средства используются. Мы потеряли профессионалов в вопросах наладки, ремонта и эксплуатации теплоснабжающего оборудования. Надеюсь, принятие Закона о теплоснабжении хотя бы частично решит эти вопросы. По крайней мере, есть понимание, что тепло – это товар, а значит должно надлежащим образом финансироваться, то есть компенсироваться не только прямые затраты, но и расходы на модернизацию. То же самое касается электроэнергии. Отраслевая модель, которая у нас постоянно меняется, не решает главную проблему – создание привлекательного механизма для вложений в энергетику страны. И наконец, абсолютно забыли про гидроэнергетику, где мы имеем огромный потенциал объемом 80 миллиардов киловат часов в год. Это экономически состоятельный проект, не требующий субсидий, но правительство не открывает этот коридор.

– Да, с логикой сложно. Например, правительство направило из резерва 3,4 млрд тенге на дальнейшую модернизацию частной Экибастузской ТЭЦ, а потом передало ее под управление Самрук-Энерго. Не логичней было бы сделать все наоборот – сначала передать, а потом выделить деньги?

– Потребителю абсолютно без разницы, кто собственник – частник или государство. Главное – доступное и надежное тепло. И государству, и частнику нужен квалифицированный управляющий. Я хочу им пожелать большой удачи, потому что многие решения так и остались на бумаге.

– Экс-министр Храпунов считает, что ключевые объекты энергосистемы страны по-прежнему контролирует семья Назарбаева, которая может воспользоваться этим, чтобы дестабилизировать ситуацию. Вы согласны с этим?

– Я хорошо знаю Виктора Храпунова, работал под его руководством в министерстве энергетики. Он дал мне высокую оценку, за что я ему благодарен. Но не думаю, что бывший президент заинтересован в дестабилизации ситуации в энергетике.

Что меня действительно тревожит, так это вопрос кибербезопасности. В отрасли растет уровень цифровизации, которая раскрывает широчайшие возможности для энергетики. Но в то же время это большие угрозы, которыми никто серьезно не занимается. Это должна быть отдельная программа не только министерства цифровизации, но и энергетики. Цифровизация – это лишь инструмент, а само технологическое решение должны принимать только специалисты, в данном случае энергетики.