Как Москва в 1986-м отомстила за срыв планов в 1979-м

«…Главной причиной беспорядков в Казахстане был не национализм, а интриги, нити которых плелись не только в Алма-Ате, но и в Москве», – сказал спустя 25 лет председатель спецкомиссии ЦК КПСС по расследованию декабрьских событий 1986 года Михаил Соломенцев. В 1987-ом Москва назвала их «проявлением казахского национализма».

Операция «Метель»

Есть один важный момент, заставляющий задуматься о связи между событиями июня 1979-го и декабря 1986 года. Многие источники указывают на фигуру начальника 5 отделения КГБ СССР (фактически политическая полиция – «охранка») Филиппа Бобкова в качестве ответственного за проведение операции по воссозданию немецкой автономии в Казахстане. Ее провал он воспринимал болезненно. Не лишним будет вспомнить, что и операция «Метель», направленная на подавление выступлений в Алма-Ате в декабре 1986 года после смещения Динмухамеда Кунаева, проводилась под руководством этого же генерала. Не являлась ли в таком случае жестокость, продемонстрированная «силовиками» из центра и их местных подручных, местью за фактическое поражение в июне 1979 года?

В воспоминаниях о своей государственной карьере Бобков, кстати, уделил этому эпизоду большое внимание. Изложенная им фактическая сторона вопроса не противоречит уже известным фактам, но трактовка причин произошедшего, мотивов и интересов их участников предполагает иной ракурс зрения. Он подтвердил причастность руководства КГБ к принятию постановления о немецкой автономии в Казахстане: «Мы вошли в ЦК КПСС с предложением воссоздать автономию, а тем, кто желает воссоединиться с родными, разрешить выезд, если, конечно, эти люди не связаны с государственными тайнами».

В объяснении причин, почему именно в Казахстане предполагалось создать эту автономию, руководитель политической охранки СССР несколько лукавил, объясняя это тем, что эти области были густо населены немцами, которые «осели здесь, главным образом, когда поднимали целину». Но, так или иначе, со слов высокопоставленного чекиста, «…в противном случае возникала угроза оголить целинный край, который давал хорошие урожаи».

То есть не судьба немцев волновала советское государство и «лучших его защитников», а сохранение «хороших урожаев» и какое-то желание в очередной раз обособить хотя бы часть территории бывшего Целинного края внутри Казахской ССР. Еще свежи были воспоминания об этой квазиавтономии двойного подчинения, просуществовавшей с 1960 по 1965 годов, как «занозе» в теле советского Казахстана.

Филипп Бобков в своих воспоминаниях указывал еще на 1976 год, как на время принятия решения Политбюро ЦК КПСС. В таком случае, возможно, планировалось закрепить предполагаемую к созданию автономию в новой союзной и республиканской конституциях. «Решение Политбюро ЦК КПСС было принято в 1976 году. И тут возникли новые препятствия. В Казахстане инспирировали протест студентов Целиноградского педагогического института, их поддержал и ЦК компартии, и правительство Казахстана, хотя сами принимали участие в подготовке создания автономии и определили ее административные границы. Дело осложнялось, и выход никто не хотел искать». Таким образом, генерал Бобков фактически подтвердил причастность первого секретаря ЦК КП Казахстана Динмухамеда Кунаева к «инспирированию протеста», припомнив и «стычку» с ним по этому поводу: «Он бросил фразу: «Сами немцы не хотят автономии, а вы им ее навязываете!». После этих слов казахстанского партийного руководителя генерал КГБ заметил, что «…даже в Целинограде студенты выступали не против немецкой автономии вообще, а против ее создания именно в Казахстане». Поразительно, но ответственность за нежелание ЦК КПСС воссоздавать автономию немцев в Поволжье чекист возложил на Кунаева(!). Ведь, по его мнению, «решить дело подобным образом – значит, поссориться с первым секретарем компартии Казахстана Д.А. Кунаевым: ведь если немцы уедут с целины, эта область лишиться рабочих рук. Так и замариновали вопрос».

Мало того, что здесь сам высокопоставленный руководитель КГБ СССР противоречит себе, то выступая за правильность решения о создании немецкой автономии в целинных районах Казахстана, то сожалея об упущенных возможностях восстановления ее же в Поволжье, так еще и ответственность за нерешенность проблемы советских немцев перекладывает на плечи казахстанского руководителя, что, согласно документальных свидетельств, противоречит истине. Но в воспоминаниях Филиппа Бобкова подтверждается одно важное обстоятельство: первый руководитель Казахстана знал о планах центрального руководства и не одобрял их, лишь формально принимая участие в их реализации, а фактически противодействуя им. То есть Динмухамед Кунаев в очередной раз сделал все возможное, чтобы отстоять целостность Казахстана и сохранить его единство. Это было крупное поражение КГБ и стоявшего за его спиной центра, и это поражение нуждалось в отмщении.

Не пройдем мимо еще одного аргумента, в пользу версии о прямом участии Динмухамеда Кунаева в провале планов КГБ по созданию на территории Казахстана немецкой автономии. Уже после его смещения с поста партийного лидера республики в соответствии с поручением VIII пленума ЦК КП Казахстана бюро ЦК, проверив и рассмотрев вопросы «о серьезных недостатках в работе и неправильном поведении т. Кунаева Д.А. в бытность первым секретарем ЦК Компартии Казахстана», приняло секретное постановление от 20 июля 1987 года. В нем опальный руководитель обвинялся в том, что нанес своими неправильными действиями «существенный ущерб интернациональному воспитанию трудящихся».

В республике, по мнению составителей постановления, «по существу была свернута борьба с проявлениями национализма в общественной жизни. В ЦК Компартии не получили принципиальной оценки антиобщественные выступления казахской молодежи в г. Целинограде (1979 г.). Этот случай и факты националистических проявлений в других местах не были рассмотрены на бюро ЦК Компартии Казахстана, в местных партийных комитетах». Иными словами, гонители Кунаева по указке из Москвы открыто признавали его роль в срыве московских планов с немецкой автономией и далее обвиняли его в том, что уже в декабре 1986 года, во время «носивших массовый националистический характер беспорядков» «он оказался в роли молчаливо поддакивающего человека» этим беспорядкам.

На мой взгляд, более откровенного и объективного признания заслуг Динмухамеда Кунаева в отстаивании национальных и государственных интересов не найти. Хула со стороны врагов и недоброжелателей по вопросу «национализма» только возвышала его над ними, лишь подчеркнув в нем черты борца за интересы своего народа и своей родины.

Разбежались, но не прыгнули

При оценке событий декабря 1986 года также важен учет позиции МихаиКризла Соломенцева, долгое время работавшего в Казахской ССР по партийной линии и лично знавшего Динмухамеда Кунаева еще с 60 годов. Но тем не менее он не входил в ближний круг доверенных людей партийного руководителя Казахстана: Кунаев в своих воспоминаниях высказывался о нем очень резко. Сам Соломенцев, вспоминая события декабря 1986 года, писал, что был отправлен Москвой во главе специальной комиссии ЦК КПСС для расследования произошедших в столице Казахстана волнений после отставки Кунаева.

Эта комиссия обвинила бывшего партийного лидера Казахстана и его сторонников в подготовке беспорядков, но в воспоминаниях, опубликованных уже в 2011 году, Соломенцев обращал внимание на ошибочность и даже провокационность действий уже верховного советского руководителя Михаила Горбачева, подчеркивая, что Колбин «… не пользовался поддержкой в республике, и к тому же нарушалось установленное еще при Сталине правило, когда Первым секретарем нацкомпартии избирали представителя соответствующего народа».

Назначение, по его словам, никому не известного даже в партийных кругах человека вызвало «массовые волнения в Алма-Ате», которые можно было бы предотвратить «если бы Кунаеву дали возможность выступить перед народом».

То есть через четверть века после Желтоксана Соломенцев признал, что «…главной причиной беспорядков в Казахстане был все же не национализм — хотя и это имело место — а интриги, нити которых плелись не только в Алма-Ате, но и в Москве». 

Ближайший соратник и единомышленник Димаша Кунаева, народный писатель Казахской ССР, активный общественный и политический деятель республики и СССР Олжас Сулейменов, характеризовал декабрьские события «первым массовым выступлением в СССР с необычными политическими требованиями – «демократические выборы» и «уважение национального достоинства». По его же мнению, «Горбачев, сам сделавший возможной такую перестройку общественного сознания, подавил восстание».

По своей природе события декабря 1986 года были проявлением системного и структурного кризиса власти и советского аппарата. Он не выдержал давления комплекса внутренних противоречий, поскольку руководство страны (СССР), провозгласив необходимость проведения демократических реформ, было не в состоянии их последовательно претворять в жизнь. Таким образом, Желтоксан стал первым камнем, вызвавшим обвал, похоронивший Советский Союз, и жертвы этого выступления молодежи Казахстана оказались не напрасными. Ровно через пять лет республика обрела независимость и полный суверенитет.

• 93
• 40