Как научить зарабатывать на сохранении природы

International Finance Corporation, входящая в структуру Всемирного банка, недавно признала Эколога Ольгу Лакустову «Женщиной, влияющей на климат». Ольга – основатель двух экологических проектов: фонда «Зеленая миссия» и проекта Kelp Farms. Мы попросили Ольгу рассказать об опыте ее работы и о ее пути в экологическое движение.

– По образованию я финансист и маркетолог. Я много путешествовала и видела, каким дичайшим образом человек влияет на природу: загрязняются вода и воздух, вырубаются леса, вымирают сотни видов животных. Я родилась в Перми, у нас там очень красиво: уральские горы, тайга, – но там же теперь сплошные лесопилки и грузовики, груженные лесом! И никто не думает о том, чтобы оставить животным дом, а людям – глоток чистого воздуха…

Приход в экологическую повестку был связан для меня с обретением нового внутреннего смысла, с возможностью использовать свои профессиональные навыки для того, чтобы помочь природе. Например, в 1945 году в СССР выяснилось, что осталось всего 12 зубров, и все в зоопарках! А зубр – это ландшафтообразующее животное, так же, как слон для Африки. Он крупный, много ест, он проходит сквозь тайгу и буквально выедает, прокладывает дороги. Без него лес становится неживым, постепенно умирает. Не бывает так, чтобы один какой-то вид исчез безнаказанно для природы. И вот, в условиях послевоенного времени эту популяцию удалось воссоздать! Все возможно, если осознать проблему.

– Как вам пришла идея сделать свой экологический проект?

– Я шесть лет проработала в российском отделении Всемирного фонда дикой природы (WWF). У них есть прекрасные проекты, но они не поддерживают предпринимательство, и в итоге эти программы не работают как устойчивый бизнес. А меня интересовали именно устойчивые истории, когда ты инвестируешь деньги в проект, и потом он сам начинает себя окупать. То есть можно не просто приносить пользу природе, но ещё и сделать это выгодным. Так я создала свой фонд под названием «Зеленая миссия». Его основная задача – помочь государству сохранить биоразнообразие. Все наши проекты держат в фокусе две вещи: как мы влияем на биоразнообразие и насколько это устойчивый проект.

Первый проект мы сделали в национальном парке Бикин в Хабаровском крае. Об этих местах Владимир Арсеньев написал в свое время книгу «Дерсу Узала». И вот за 100 лет там как будто вообще ничего не изменилось! Как не было дорог, так и нет, только река и тайга – миллион двести гектаров, и в ней 54 тигра. Но там по периметру живет 300 человек удыгейцев, а никаких предприятий рядом нет, так что работать им негде. И что им остается, кроме как заниматься браконьерством? Государство ничего им не предложило, только огородило заповедник колышками: всё, больше сюда не ходите.

Мы выбрали самых активных местных жителей, профинансировали 12 разных проектов. Кому-то помогли оборудовать гостевой дом, кому-то – приобрести оборудование для резьбы по дереву или для пошива одежды и обуви из рыбьей кожи (это у них там национальный промысел). Свозили мальчишку в Архангельскую область, научили управлять тележкой, запряженной хаски, купили ему щенков. Наши вложения были небольшими, а уже через полгода эти люди заработали два миллиона рублей!

И я поняла – это работает! У регионов появляются новые возможности, а у людей меняется мировоззрение: они начинают воспринимать природу как свое достояние. Они уже смотрят на этого тигра не как на объект охоты, а начинают его беречь, чтобы потом водить в тайгу туристов и показывать его следы, рассказывать, какие у них там раньше были луки и стрелы, то есть зарабатывать на туристах, а не на браконьерстве.

Я была на Алтае в гостях у мужчины, который раньше был браконьером, охотился на снежного барса, которых в России осталось всего несколько десятков. В свое время мы вместе с фондом «Сити» раздали маленькие возвратные гранты. И вот этот человек взял 70 тысяч рублей, построил избушку, приколотил на дороге табличку «Ночлег» и начал ее сдавать. К концу лета он вернул эти 70 тысяч, потом взял еще денег, построил еще несколько избушек, и теперь у него целый гестхаус с баней и столовой, и джип, на котором он возит своих гостей по горам и показывает, где прошел снежный барс. Теперь он кровно заинтересован в том, чтобы снежный барс не вымер окончательно!

Катунский заповедник ежегодно просил у нас средства на антибраконьерские рейды. Мы их дотировали, а потом увидели возможность более устойчивой помощи заповеднику – строительство инфраструктурного объекта, который будет генерить внебюджетное финансирование из года в год. Мы создали Музей меда. У местных жителей появилась точка сбыта того же меда, трав, которые они собирают, сувениров, которые производят. И они уже начали понимать, что лучше продать те же сувениры, чем заниматься браконьерством. Там проводятся экскурсии, посещаемость уже выросла до 12 тысяч человек в год. А главное – теперь местные жители подружатся с заповедником, увидят в его сотрудниках друзей, через которых можно реализовать какие-то свои предложения. Вот, собственно в этой дружбе между человеком и природой и есть основной фокус нашей деятельности.

– На какие средства существует ваш Фонд?

– Его сейчас полностью финансирует Международная компания Greenway, которая производит экологически чистую продукцию из натуральных материалов.

– Насколько я знаю, в последнее время вы занялись еще экологической деятельностью по охране морей. Как пришла эта идея, как она развивается?

– Ко мне обратился сотрудник одного из научных институтов с просьбой профинансировать разработку методологии поглощения водорослями углекислого газа. Мне стало интересно. Ведь водоросли действительно поглощают в семьдесят с лишним раз больше CO₂, чем наземный лес! И можно это зафиксировать и продать углеродные единицы, да к тому же еще собрать и продать сами водоросли. Выяснилось, что их можно использовать очень по-разному: производить из них и биотопливо, и удобрения, и пищевые добавки, и красители, и даже ткани! А кроме того, они очищают воду от самых разных загрязнений, включая нефтяные. И я поняла, что это вполне рабочий проект, который может приносить прибыль.

Мы зарегистрировали в Грузии компанию Kelp Farms, просчитали бизнес-план, сделали инвестиционную презентацию, и я пошла искать доноров, предлагать им проект, на котором даже еще и заработать можно. К счастью, тот же Greenway меня услышал, им понравилось, что эта история масштабируется, ведь это может быть вообще любое море в какой угодно части мира. На деньги Greenway мы сделали первую водорослевую ферму в Японском море, собрали урожай. Потом мы поставили еще четыре маленькие экспериментальные фермы на территории Грузии, чтобы понять, какая модель более штормоустойчива, ведь на Дальнем Востоке одни условия, а в Черном море – совсем другие. Но мы, с помощью различных инновационных технологий, можем развернуть такую ферму практически в любых условиях.

Катастрофа с разливом мазута в Керченском проливе в январе 2025 года показала, насколько уязвимы моря и их обитатели: погибло множество птиц, рыб и других живых существ. А ведь водоросли могут очищать моря от последствий нефтяных разливов! В нашей лаборатории в Батуми мы провели эксперимент и выяснили, что бурая водоросль цистозира за месяц поглотила около 82% загрязнений (это был мазут М100, взятый с пляжа в Анапе и растворенный в морской воде).

А значит, появляется возможность очищать морскую воду с помощью биосанитарных ферм водорослей на участках, где происходит аварийное или хроническое нефтяное загрязнение. Такие участки могут располагаться в районе портов, береговых терминалов, нефтяных вышек. Сейчас мы выращиваем водоросли в питомнике; разработаны различные конструкции ферм, на которых можно поместить их в море.

– Как воспринимают такую экологическую деятельность власти разных стран, промышленники, представители бизнеса? Находит ли она какой-то отклик, насколько трудно ею заниматься?

– В России власти не препятствовали нам в нашей деятельности, их устраивало, что мы обучаем людей, финансируем проекты, создаем рабочие места, то есть помогаем госструктурам. Другое дело, что государство и не помогает, ничего не делает взамен. Ведь наши доноры свои деньги, уже очищенные от налогов, просто проинвестировали в природу, которая у нас на всех одна. Но в ответ нет ни поддержки, ни пиара – ничего. А такие компании обязательно надо поощрять: ну, скажем, снижением налогооблагаемой базы или хотя бы какими-то символическими наградами.

Ведь одно дело – скажем, собрать денег на операцию и через пару месяцев увидеть здорового ребенка, и совсем другое – спасти зубров. На это ушло не одно десятилетие, и только сейчас можно начинать говорить о том, что популяция становится более устойчивой. Тех, кто таким образом инвестирует в природу, в охрану окружающей среды, государство должно просто носить на руках! Но в ответ – просто тишина.

 – А как реагировали на вашу деятельность грузинские власти?

– Проект Kelp Farms зарегистрирован в Грузии, и мы написали несколько писем в разные инстанции, информируя власти этой страны о нашей деятельности, но ответа пока не получили. Мы ставили свои фермы в Черном море в районе Батуми на частных участках, выделенных под морекультуры. И тут нам очень помогли местные бизнесмены, разрешив разместить фермы на своих участках.

– А как обстоят дела в других странах мира?

– Можно похвалить европейцев, у которых прекрасно работают инструменты ESG. Конечно, нужно льготное финансирование. Если ты «зеленый», то ты получишь более низкую ставку по кредитам, более длительные контракты, лояльность покупателей: твой продукт разметают с полок магазинов, а рядом стоят «не зеленые» конкуренты, чей товар покупают гораздо хуже.

И не только Европа, но и Ближний Восток, например, показывает примеры ответственного поведения по отношению к окружающей среде. В 2022 году прошел чемпионат мира по футболу в Катаре. Организаторы решили, что он будет углеродно-нейтральным, и очень многое сделали для того, чтобы компенсировать огромное количество парниковых газов, которое образуется при подготовке и проведении соревнований: они скупили на добровольном рынке углеродные единицы, у них там были использованы для перевозок и электропоезда, и электробусы.

А вообще, то, как в той или иной стране решаются проблемы, связанные с экологической повесткой, напрямую говорит о степени цивилизованности этой страны. И мы очень рады, что Казахстан также озаботился проблемами экологии, что там развиваются экологические проекты на Каспийском море. Мы в контакте с местными экологами и со своей стороны готовы помочь: есть планы развернуть в будущем году на Каспии биосанитарную ферму водорослей, которая будет очищать морскую воду от нефтяных загрязнений.