Как простая швея стала первой леди Казахстана

Люди до сих пор гадают, жива ли Сара Алпасысовна Назарбаева. Ведь до сих пор никто официально не подтвердил и не опроверг слухи об ее уходе. В связи с полуюбилеем Нурсултана Назарбаева уместно вспомнить, какой была первой леди в период замужества за Елбасы.

– Моя судьба была не из лёгких, – признавалась она на одной из своих юбилейных пресс-конференций. – Делала ошибки, страдала, болела! Видимо, в какой-то из своих прошлых жизней я была несовершенна – нарушала законы и этику природы. Я бесконечно задавала самой себе вопросы: «Как понять и сохранить себя? Учение Порфирия Корнеевича Иванова стало для меня с встряской. Когда я познала 10 лет назад философию «Детки», то подумала, что, если бы путь к себе я открыла на 20 или хотя бы 10 лет раньше, сколько я могла бы избежать негативных моментов в моей жизни, включая и болезни”.

Я вступила на этот путь, чтобы спасти своё божественное «Я». Бог словно сказал мне: «Ну-ка, Сарочка, попробуй себе помочь. Старайся познать, в чем твоя проблема». Когда сейчас мои близкие говорят мне: “Зачем ты ведёшь пропаганду «Детки»? (оздоровительная система, основанная на закаливании организма связи человека с природой. – Ред.? Это хорошо, если тебя понимают, но ведь есть и такие люди, которые подсмеиваются над тобой”. А мне не важно, что думают люди по этому поводу. То, что я делаю сейчас, – это потребность моей души. 12 заповедей Порфирия Иванова – это сконцентрированная мудрость и квинтэссенция накопленных человечеством знаний.

– Вы часто бываете за границей. Есть ли там последователи “Детки”?

– Я сама несу это учение, когда бываю там во время визитов. В Англии, например, я была впервые в то время, когда ещё не приобщалась к системе “Детка”. В следующий наш визит я прилетела туда совершенно другой – помолодевшей, свежей, бодрой. Дамы не могли сдержать удивления: “Выглядите так, словно не было семичасового перелёта”.

А в Москве Наина Иосифовна Ельцина во время официальной встречи шепнула мне: “Что с вами?” Я в тревоге украдкой стала оглядывать себя – что в моей внешности не так? После, когда мы встретились за чашкой чая, она и говорит: супруга-то вашего я сразу узнала. О вас – нет. Вы стали такой стройной и молодой что, я даже в первую минуту приняла вас за дочь Назарбаева”.

 Я, естественно, стала рассказывать о том, что помогло мне стать такой. А она удивляется: “Сара Алпысовна, вы стали настоящим проповедником нашего Порфирия Иванова”.

– Позвольте перейти к вопросам, касающимся вашей частной жизни.

– Хотелось бы, чтобы они были необычные. От традиционных я замыкаюсь.

– Говорят, в юности вы были веселой и даже взбалмошной девчонкой?

– Действительно, я очень любила смеяться, веселиться, танцевать, а характер у меня был ой какой независимый! Поклонников у таких девчонок обычно бывает – ого-го-го! Я не исключение. Выбирала ребят как арбузы – по степени спелости. Когда я однажды в интервью упомянула про этот свой подход в отношении Нурсултана Абишевича, то после в одной газете прочитала возмущенное: “Кто она такая, чтобы говорить так про нашего президента!” Эти люди, видимо, забыли, что в ту пору он еще не был президентом, а был обычным парнем – таким же, как я: веселым, юморным, добродушным. За этот его нрав я его и полюбила. Анекдотов знал столько! Когда я приходила к нему на свидания, у меня рот не закрывался от смеха. На всех вечеринках он был тамадой. В этом его никто не мог превзойти. Единственное, в чем мы с ним не могли найти общего языка – танцы. Он не очень любил это делать, и как только мы с ним познакомились, то и мне пришлось от них отказаться. А потом как-то так получилось, что все мое отошло на задний план: даже мои подруги, и остались только друзья мужа.

Вот такой он у меня – властный азиатский мужчина. Кстати, те друзья, кото­рые были у него в юные годы, остались у него до сих пор. На мой взгляд, это о мно­гом говорит.

– А какой была ваша свадьба?

– Он был одним из комсомольских лидеров нашей Казахстанской Магнитки. Комитет комсомола Темиртауского металлур­гического комбината организовал нам комсомольскую свадьбу, где нам вручили подарок – конверт с ордером на квартиру. Наши гости гуляют на свадьбе, а мы, не дожидаясь, пока они разойдутся, побежали смотреть свою квартиру. А там только второй этаж строят. Пришлось нам жить на квартире у друзей. Словом, мы президентами сразу не стали. До этого нам пришлось пройти огромный путь.

– Тяжело ли быть женой президента?

– Это хуже, чем работа. Это в молодости я с завистью думала: “Хорошо быть женой начальника. Катается как сыр в масле, а одеваться может себе позволить в то, что душа пожелает”. Тяжесть шапки Мономаха я почувствовала, когда муж был еще горкомовским и обкомовским работником. Это очень нелегко, когда тебя все время разглядывают как под лупой. Самой себе не принадлежишь – это точно.

– Кстати, об одежде. Кто вас одевает?

– Разговоры о том, что я выписываю себе наряды из Парижа, появились в те времена, когда Нурсултан Абишевич еще не был президентом. Но этому есть совсем другое объяснение. Во-первых, я коренная горожанка, что в выборе туалетов имеет немаловажное значение. А во-вторых, вкус в одежде – это у меня природное. И у меня есть великолепное качество – любовь к жизни. Отсюда – стремление хорошо выглядеть, несмотря ни на что. А потом на меня наложило отпечаток то, что я где-то около одиннадцати месяцев работала в ателье мод ученицей мастера по легкому платью. Между прочим, в детстве я категорически отказывалась брать в руки иголку, хотя наша мать считала, что все девочки должны уметь шить. Сама она была большой мастерицей по этой части. Да и выхода другого не было: семья большая, где там что-то покупать в магазине! На питание еле хватало. Так вот, чего только не умела наша мать! И узоры вышивала, и одеяла стегала, и с мехом умела работать! И все эти умения она старалась передать нам, своим дочкам. Но я, независимая и дерзкая девчонка, и не думала ее слушать. “Даже чулки не можешь себе заштопать! – ругала меня мама. – Зарплаты мужа не хватит, если не научишься орудовать иголкой!” А я отвечаю: “За такого, который будет экономить на моих чулках, я замуж не пойду! Я выйду только за богатого!”.

– А как вы попали в ученицы к швее?

– Не было бы счастья, да несчастье по­могло. Дело в том, что как только я получила паспорт, брат устроил меня ученицей штукатура-маляра на КарГРЭС. У меня там появилась подруга Дина. Однажды она говорит мне: “Пойду на шестимесячные вечерние курсы продавцов. Все равно времени свободного валом”. Мы же с ней как малолетки работали тогда всего по шесть часов в день. Продавец в моем тогдашнем детском понимании – это конфеты на прилавках и вкусная еда, которую простому человеку невозможно купить. В общем, через шесть месяцев мы с ней получили «корочки». Я устроилась в самом престижном темиртауском гастрономе ученицей к тете Майе, которая была нашей соседкой по бараку. Это надо было видеть, с каким видом я взвешивала колбасы! Но мое счастье было недолгим. Отец, как узнал, что я пошла в торговлю, встал на уши! Что такое торговля, он знал: сам работал продавцом в деревенском магазине, а когда жил в Караганде, то заведовал складом. Не знаю, как он добрался до Темиртау – автобусы тогда от аула, где он жил, не ходили, но в один прекрасный день он приехал в город, чтобы уговорить меня бросить торговлю. “Эта работа не для тебя, – внушал он мне. – Такие молоденькие и неопытные быстро проторговываются”. А я плачу, но ни за что не соглашаюсь расставаться с прилавком. На следующее утро мне говорят: “Кунакаева (это моя девичья фамилия), тебя в отдел кадров вызывают”. Я на трясущихся ногах иду туда и вижу там своего отца. Теперь он убеждал заведующего отделом кадров: “Глупая она еще, чтобы работать в торговле. Без матери росла, некому ей было вовремя дать дельный совет”. Заведующий, пожилой мужчина, и говорит мне: “Я тебе дам направление, пойдешь ученицей в ателье мод первого разряда”. Куда мне было деваться? Вот так я стихийно и стала швеей. Через одиннадцать месяцев в Темиртау, на Казахстанскую Магнитку, я уезжала мастером третьего разряда по пошиву легкого платья. И с той поры я стала с удовольствием шить для себя. Даже если покупала что-то готовое, все равно переделывала под себя. И ничего, что нет машинки, вручную получалось не хуже.

– Почему ваш отец сказал, что вы росли без матери? Ее ведь не стало только в конце 90-х.

– Моя родная мать умерла, когда мне было пять лет, старшему брату – 17, а младшему и года не было. Отец почти сразу женился на другой женщине, но она умерла при родах, и опять мы остались без матери. В 1948-м году отец женился вторично. И вот два года назад наша вторая мать ушла от нас. Она была абсолютно неграмотной, но очень мудрой женщиной. Все, что во мне сейчас есть хорошего, я думаю, от нее.

– В одном из своих первых интервью в качестве супруги президента вы как-то упомянули, что очень стеснялись того, что ваш будущий муж носил немодные брюки.

– Когда мы познакомились, это был типичный деревенский парень без всякого, естественно, лоска. Как раз в это время пошел стиль на брюки – “дудочки”. А у моего будущего супруга во-о-т такие “модные” клеши. Рубашка у него была такая серо-буро-малиновая. А мне хотелось, чтобы он был стильным. Брюки раз-два – и заузила, рубашку отбелила в хлорке. Вот так я, как говорится, ткала свое счастье.

– Как у вас складывались отношения с вашей свекровью?

– Она была властным человеком, очень любила своего сына, и он ей отвечал тем же. Через месяц после рождения Дариги, нашей старшей, свекровь вместе с ребенком увезла меня в Чемолган. Пока ехали до Алма-Аты, она наставляла: платье всегда надо носить такое, чтобы тело нигде не выглядывало, а на голове обязательно должен быть платок, а то по аулу сплетни пойдут. У нас в Центральном Казахстане девочки и девушки вообще не носили платки – только шапки, иначе люди могли сказать, что торопится стать женщиной. И вот приехали мы в Чемолган, меня познакомили со всеми родственниками мужа, кто-то из них и говорит: “Бабушка Нурсултана, умирая, завещала, что когда ее любимый внук женится, покрыть голову невестки старинным кемешеком, который она оставила в своем сундуке. Я ответила: “Ну давайте, раз положено”. Надеваю кемешек, а все кругом хохочут. Оказывается, они решили проверить, как девчонка из чужих краев отреагирует на эту просьбу. Вот так я купила доверие своих новых родственников. Поведи я себя как городская цаца, то ничего бы, конечно, не случилось, но их отношение, да и мужа, я думаю, тоже было бы ко мне другим.

– А какая вы бабушка?

– Я своим детям часто говорю: если бы я была обычной, рядовой женщиной, да я бы от вашего порога не отходила. Ходила бы и нянчилась с вашими детьми. Это для меня удовольствие. Слава богу, семья Дариги сейчас недалеко от нас живет, я к ним стараюсь вырваться хоть на час-два в день, чтобы увидеть младшую внучку Венеру, понюхать, прижать ее к себе. Вот с ней у меня так. А остальные таким вниманием со стороны бабушки похвастать не могут.

– А бабушка часто балует их чем– то вкусненьким?

– Готовлю, когда они просят. Вообще, по-моему, все дети любят то, что при­готовлено руками бабушки или мамы. Когда Нурсултан Абишевич стал председателем Совмина и у нас появился свой повар, то маленькая Алия, помню, все приставала ко мне: “Мама, почему ты не готовишь сама? Мне все твое больше нравится”.

– Как вы собираетесь отмечать свой день рождения?

– Это личный, частный праздник. Придут поздравить близкие и друзья. Тем же, кто порывается непременно поздравить и подарить мне что-то только потому, что я жена президента, я заранее говорю: “У меня все есть. Но если хотите сделать мне при­ятное, то пусть все ваши подарки пойдут в филиалы Фонда “Бобек”, и не забудьте в честь моего дня рождения устроить детям чаепитие с хорошим тортом”.

Фотоколлаж на обложке из открытых источников.