Каким должно быть решение на предстоящем референдуме по АЭС?

6 октября состоится референдум о том, быть АЭС в Казахстане или нет. Мухамедкали Оспанов – эксперт в области ядерной энергетики, поможет вам сделать правильный выбор.

– Итак, президент объявил дату референдума по АЭС. Как, на ваш взгляд, должен звучать вопрос на референдуме?

– Да, правильно поставленный вопрос – это половина успеха. Дискуссии на эту тему идут уже не один год. И сторонники, и противники АЭС имели высказать свою точку зрения без каких-либо ограничений, хотя этот процесс нельзя назвать идеальным. Но надо сказать, что эксперты со стороны власти были довольно высококвалифицированными.

Что касается вопроса на референдуме, то он должен быть один: согласны ли вы на строительство АЭС в Казахстане или нет?

– Но, судя по бурным дискуссиям, общество против того, чтобы строил Росатом. Может быть, тогда нужен второй вопрос: с участием Росатома или без него? Или иначе: кто должен строить эту атомную электростанцию? А может быть, нужен и третий вопрос?

– Я считаю, что это не вопрос реальной политики государства. В адрес Росатома звучит много критики. Украина, как и многие граждане Евросоюза, требовали ввести против него санкции. Их не только не ввели, но даже не вынесли на обсуждение. В США тоже на это не решились.

– Но строительство АЭС в Турции уже приостановлено из-за проблем с платежами Росатома…

– Да, мы должны обязательно учитывать санкционные риски против Росатома. Но выносить на референдум этот вопрос, я считаю, не уместно. Еще раз – крупнейшие западные страны, которые вовлечены в конфликт и хотят избавиться от Росатома, никаких против него санкций не вводят.

– А как вы оцениваете тут же появившееся предложение Китая, который обещает построить АЭС в два раза быстрее и в два раза дешевле?

– И тут же появилось очень много голосов и против Китая. Государство не может так вести политику. Это же не фейсбук… Вопрос должен быть только один – мы За строительство АЭС или нет? А затем уже, исходя из геополитических и экономических реалий, принимать решение о выборе реального подрядчика.

– Второй аргумент противников – безопасность АЭС. У вас есть взвешенный ответ на этот вопрос? Отвечает ли на него правительство?

– Ответы Эрлана Батырбекова (генеральный директор Национального ядерного центра РК) и Тимура Жантикина (Генеральный директор АО «Казахстанские атомные электрические станции») вполне профессиональны. Но, понимаете, дискуссия требует более взвешенного подхода. У нас, к сожалению, не было полноценного обсуждения.

Что касается безопасности АЭС, то надо уточнить – речь идет о безопасности ядерных реакторов, а значит, надо определиться, о каком типе ядерных реакторов мы говорим. В мире достаточно много разных типов ядерных реакторов. Мы остановились на водно-водяном реакторе, который является самым распространенным, самым безопасным и самым простым в эксплуатации. Поэтому вот уже более 50 лет на них не было ни одной аварии.

Но давайте подойдем с другой стороны и возьмем опыт стран, которые пережили аварии. В Японии после Фукусимы поначалу закрыли все реакторы в стране, которые в то время производили порядка 25% всей электроэнергии. Но уже очень скоро они вновь запустили 12 реакторов. А сегодня у них на очереди еще несколько десятков реакторов. То есть Япония, пережившая трагедию, все-таки делает ставку на АЭС. У них сейчас около 5,5% энергогенерации производится на ядерных реакторах и они планируют довести эту долю до 20-22%. Более того, они разрабатывают новые типы реакторов 4-го поколения для того, чтобы использовать топливо из ядерных отходов.

– Проблема радиоактивных отходов – еще одна болевая тема. Действительно ли она настолько актуальна. Говорят, на Западе уже есть технологии, позволяющие изготавливать из отходов энергию.

– На сайте министерства энергетики США есть пять фактов об использованном ядерном топливе. Именно о них идет речь, когда мы говорим о радиоактивных отходах, потому что 90% радиоактивных отходов с низким уровнем радиации достаточно быстро утилизируются, либо изначально не опасны. Главная опасность – это отработанное топливо. Оно высокоактивно. Так вот, за год все 94 ядерных реактора США производят около 2000 тонн отработанного ядерного топлива. Много это или мало? Как они пишут у себя на сайте, меньше половины олимпийского бассейна. Что это значит? Очень мало.

У нас, например, будет два реактора, они будут работать по 80 лет. Значит, за этот период у нас накопится радиоактивных отходов меньше одного бассейна в сумме. Поэтому большая часть отработанного топлива в мире хранится прямо на самой АС. Как это происходит? Я проходил практику на атомной станции, когда только ввели в строй БН-600. Отработанное топливо, когда его вынимают из активной зоны, вначале помещается в бассейн на выдержку на несколько лет, чтобы спала радиоактивность. Она падает там десятки раз. То есть, вы положили туда, через три года забрали, у вас там в 30 раз меньше радиоактивные излучения. Я в этот бассейн заглядывал. Ничего страшного – жив-здоров. После этого топливо вынимается оттуда и перекладывается в хранилище для сухого хранения. И надо никогда не забывать, что это твердое топливо. В Казахстане производят таблетки. Они помещаются еще внутрь запаянных трубок, поэтому доступ к ним очень ограничен. А потом это все помещается в контейнер. То есть отработанное топливо – это не нечто, что может внезапно испариться или взорваться. Его нельзя куда-то унести, но со временем его можно перепродать, эксплуатировать…

Статистика говорит, что треть всего отработан топлива перерабатывается. Это делают Франция и Россия. США пока не приступали к этому, но уже обсуждают этот вопрос. К примеру, Франция приняла решение расширять мощности по переработке отработанного топлива. То есть это потенциально топливо для реакторов 4-го поколения. И тогда будет фактически бесконечный источник энергии.

– И все-таки, Германия отказывается от АЭС, а Франция делает на них основную ставку. Каковы перспективы ядерной энергетики в мире? И кто их строит?

– В конце прошлого года в Дубае была конференция по зеленой повестке. 22 страны мира проголосовали за то, чтобы утроить производство ядерной энергии в 2050 году. Потому что без ядерной энергии невозможно достичь углеродной нейтральности. Если взять конкретные страны, то в США летом этого года Байден подписал закон, который предусматривает преференции и стимулирование при строительстве новых АЭС. Франция, которая планировала свертывать программу ядерную, решила ее развивать. В Великобритании приняли решение увеличить долю ядерной энергетики с 15 до 25%. Нидерланды буквально тоже летом приняли решение строить новые 4 ядерных реактора в стране. А Китай больше всех строит ядерные реакторы и недавно руководств стран приняло решение одобрить строительство новых 11 ядерных реакторов.

– Как это сообразуется с другим трендом – развитием альтернативных источников энергии, на которые Европа и Китай сейчас тратят очень много ресурсов и достаточно продуктивно. Может быть, нужно объяснить людям, что АЭС и ВИЭ – это не взаимоисключающие источники?

– Да, конечно. Даже Германия не отказалась от АЭС, а делает ставку на водород и в этом году приняли стратегию его импорта. Они полагают, что не могут производить в стране достаточное количество зеленого водорода. У них просто нет площадей для этого. И кстати, две трети водорода они будут импортировать в том числе из Казахстана. Зеленый водород можно производить только там, где есть большие пустынные площади, где есть много солнца и Запад Казахстана идеально для этого подходит. Но, тем не менее, они считают, что должен быть постоянный источник энергии. Более того, они сейчас обсуждают вопрос, как субсидировать газовые электростанции, которые будут стоять в режиме ожидания и при необходимости будут подключаться.

Кроме этого, в этом году Германия объявляет тендер на 10 ГВТ мощности газовых электростанций, которые в будущем можно будет перенастроить на сжигание зеленого водорода. То есть и Германия не собирается полагаться только на солнце и ветер.

Даже в Швейцарии, которая является образцом экологичности, ядерная энергетика производит около 30% энергии. При этом ВИЭ, а у них это прежде всего гидроэнергетика, производит более 60%. Казалось бы, зачем тогда ядерная энергетика? Потому что это стабильный источник. Ну немного солнца и ветра добавьте и живите спокойно.

– Откровенно говоря, я думаю, что люди не против АЭС как таковой. Это наш инфернальный страх перед зависимостью от России или Китая. Потому что совершенно однозначно – строить АЭС с ними – это значит «пожениться» как минимум на сто лет без права на развод. А мы видим на примере России с Украиной, чем это может грозить. Каков реальный уровень зависимости от страны, которая построит АЭС?

– Во-первых, в нашем мире зависимость от какой-то другой страны – это объективная реальность. Казахстан, к примеру, производит или продает более 40% урана в мире. От нас зависят многие. С другой стороны, мы колоссально зависим от КТК, нефтепровода, который идет по территории России. Все друг от друга зависят. И ядерная энергетика не исключение. В Европейском Союзе работают 19 реакторов, которые построены СССР. На них топливо большей частью поставляет Росатом, которое частично сейчас замещается поставками топлива из США.

В Казахстане, по оценкам правительства, в 2035 году доля ядерной энергетики будет не более 10%. Какая страна рискнет не поставлять нам что-либо для этой АЭС? Один реактор – это более 5 миллиардов долларов. Сторона, которая рискнет создать нам проблемы, потеряет рынок.

– Хотя на той же АЭС в Турции Росатом считается основным подрядчиком, там работает более 400 тысяч подрядчиков по всему миру. То есть, как я догадываюсь, ни одну АЭС ни одна страна в мире полностью за счет собственных ресурсов построит не в состоянии?

– Да, так и есть. Для Турции Росатом строит АЭС, но при этом систему управления должен был поставлять Siemens. Санкции ему запретили. Вместо них теперь ее, насколько я понимаю, поставят французы. Такая же ситуация возникла по поводу строительства АЭС в Венгрии.

Действительно, это комплексная задача, и подрядчиков у той компании, которая выиграет конкурс, очень много будет. Это опять про разделение труда и опять о зависимость. В Украине более 50% электроэнергии производится на АЭС и все они советские и до сих пор работают на топливе Росатома. Вот и ответ на вопрос. Только где-то в 2018 году начались альтернативные поставки компании и сейчас, может быть, чуть больше половины топлива на украинских АЭС — американское. Но вторая половина Росатом. То есть мы всегда можем найти альтернативного поставщика.

– Вы провели опрос в фейсбук о том, согласны ли вы жить рядом с АЭС? Каковы его итоги? А сами согласны жить рядом?

– Очевидно, большинство сказали, что не готовы. И тут мы возвращаемся к зависимости от постановки вопроса. А вот если я вам задам вопрос, готовы ли вы жить в Киото, в Вашингтоне, в Хельсинки, в Брюсселе, в Люксембурге?

– Ну, в принципе, почему бы и нет. В каком-то из них, наверное, точно.

– А знаете, что их объединяет? Рядом с этими городами на расстоянии меньше 100 километров находятся АЭС, построенные в прошлом веке. Рядом с Цюрихом есть две АЭС. Одна находится на расстоянии 38 километров, другая на расстоянии 55 километров. Более того, рядом с Цюрихом стоит самый старый ядерный реактор в мире коммерческого назначения. И они его не меняют. При этом, Швейцария – образец борьбы за экологию. И они на референдуме в 2016 году проголосовали против досрочного закрытия ядерных реакторов. Вот ответ на вопрос, хороша ли ядерная энергетика или нет.

• 42
• 41