Какой должна быть новая Военная доктрина Казахстана?

До сих пор наша армия защищала власть от народа. Но в новой реальности высока вероятность того, что ей придется выполнять свои классические функции – защитить народ от внешней угрозы. Минобороны заявили о разработке новой военной доктрины. Но какой она должна быть?

Военная тайна, которой нет

Наверное, мы не откроем военной тайны, если скажем, что вооруженные силы Казахстана построены на опыте середины ХХ века, причем, не самом лучшем опыте. То есть, похоже, мы переняли от ВС СССР только так называемые пережитки. Это и дедовщина в армии, и морально устаревшая техника, и методы командования, и так далее. А то, что такая армия недееспособна в современной войне, показало российское вторжение в Украину. Отметим, что ВСУ за последние (и пресловутые) восемь лет успела не только перевооружиться, в том числе и за счет собственных разработок, но и переобучиться.

Очевидно одно, советский тип армии (российский, казахстанский, белорусский) не просто морально устарел, но и стал опасностью для самого государства. И, конечно же, лучше не иметь возможность поверить это в реальности хотя бы потому, что цена окажется слишком выской. О проблемах в нашей армии можно (и нужно) говорить много, но отдельно необходимо сказать о смертности в армии в мирное время, свидетелями которой мы становимся все чаще. Руководство МО не могло не отреагировать, тем более – под натиском общественности и журналистов. Однако реакция была немного странной. Так, министр обороны «перевел стрелки» на самих новобранцев и общество.

Вообще, министр Руслан Жаксылыков заслуживает отдельного внимания. Начиная с того, каким образом он попал на этот пост – ведь, при всей внешней схожести, Нацгвардия, где он служил все это время, и регулярные войска – это не одно и то же. Можно упомянуть и его, мягко говоря, неуважительное отношение к журналистам, неоднозначное – к подчиненным и какое-то пренебрежительное – к государственному языку. В другие времена эти обстоятельства не имели бы значения, но, с учетом того, что обороноспособность страны превращается в серьезный идеологический фактор, все это приобрело большое значение. Тем более, что подавляющее большинство командирского состава всех уровней все-таки казахи. Не говоря уже о срочниках.

Доктрина, как она есть

Об идеологический составляющей мы поговорим в следующий раз, а пока рассмотрим нашу сегодняшнюю тему с точки зрения норм права (точнее – нормативно-правовой основы). В первую очередь, эта касается военной доктрины Республики Казахстан. Она у нас относительно новая – была принята в 2017 году, но, опять-таки, с точки зрения «новой реальности в геополитике», должна быть существенно пересмотрена или, хотя бы, дополнена – это, как говорится, априори. Впрочем, об этом говорится в ее заключительных положениях (статья 77): «В случаях изменения военно-политической обстановки в мире и регионе, характера военных конфликтов и содержания вооруженной борьбы положения Военной доктрины могут уточняться и дополняться». И это, наконец-то, на четвертый месяц войны в Украине, поняли в министерстве обороны.

А пока мы живем по существующей Доктрине. Если коротко, этот документ ничем существенным не отличается от предыдущих или аналогичных доктрин большинства стран: мы только на оборону работаем, ни на кого нападать не собираемся, а если возникнет опасность извне, то будем стараться использовать все политические и дипломатические методы. В принципе, нам ничего другого не остается, так как надеяться на военную мощь казахстанской армии не приходится. А что касается пересмотра Доктрины, то обратим внимание на раздел «Анализ текущей ситуации».

Помимо того, что этот раздел, понятное дело, немного устарел, в нем одним из условий, способных привести к военной угрозе Казахстану, называется «сохранение тенденций роста активности сепаратизма, использование сепаратистских движений внешними силами для достижения интересов на территории других государств». Тут, наверное, особых пояснений не нужно, хотя, если «дополнения и изменения» коснутся Доктрины, то необходимо все-таки уточнить, что может представлять военную угрозу. Кстати, в этом смысле про сепаратизм, как таковой, уже не говорится, зато в качестве угрозы называется «деятельность деструктивных сил, направленная на дестабилизацию обстановки в государстве, насильственное изменение конституционного строя, нарушение территориальной целостности Республики Казахстан». Это в какой-то мере относится и к возможным провокациям типа «ПНР» или «Республики Алтай», но, если вспомнить о недавних январских событиях и их интерпретации властями, то речь может быть о чем угодно.

Кстати, недавно мажилис во втором чтении принял поправки в законодательство по вопросам совершенствования порядка прохождения правоохранительной службы. Законопроектом, кроме прочего, предусматривается усиление наказания за сопротивление властям в условиях ЧС, а также использования войск в таких ситуациях. Причем, главы регионов тоже получают в этом плане дополнительные возможности для принятия таких решений. В общем, возникают подозрения, что этот пункт в Доктрине тоже может быть усилен «под шумок».

Кто настоящий союзник?

Как мы договорились, об идеологической составляющей нашей армии мы поговорим в следующий раз. Политический аспект, наверное, тоже следует рассмотреть отдельно, а слово о техническом оснащении вооруженных сил РК оставим за специалистами. Хотя тут нужно вспомнить о том, что в последнее время мы стали не только закупать современные виды вооружений, но и производить их у себя – например, военные беспилотники, которые хоть как-то могут «закрыть небо», учитывая, что система РЛС фактически находится в руках ВС Росии.

Сейчас же пару слов о других документах, по которым живет наша армия – о межгосударственных договорах. В первую очередь, это касается договора о военном сотрудничестве между Казахстаном и Россией. Интересный факт. Осенью 2020-го в Астане был подписан новый договор, по которому, кроме прочего, стороны обязывались оказывать друг другу военную помощь в разных видах – от материальной и технической, до предоставлений своих войск. Госдума ратифицировала документ в мае прошлого года, а наш парламент только в феврале нынешнего, причем, сенат – за неделю до начала российской агрессии против Украины. Судя по заключительным положениям Договора, он должен вступить в силу после обмена по дипломатическим каналам «последнего письменного уведомления о выполнении Сторонами внутригосударственных процедур, необходимых для его вступления в силу».

Около месяца назад, сразу после юбилейного саммита ОДКБ, российские СМИ заявили, что он вступил в силу, однако казахстанская пресса (несколько изданий) об этом упомянула как бы между прочим, и без ссылок на нормативные документы. Тут возникают сомнения – либо наши как-то постеснялись об этом кричать направо и налево, либо все-таки что-то не то с полной реализацией норм этого документа. Как бы то ни было, нас опять терзают смутные сомнения.

Говоря о военном сотрудничестве – в правовом аспекте – сразу приходит на ум ОДКБ. Эта организация, как и ШОС, упомянуты в действующей военной доктрине, а после января 2022-го стала во многом токсичной. А если учитывать выбросы представителей Госдумы о том, что войска ОДКБ будут введены на восток Украины, то эта тенденция может прямо нести угрозу национальной безопасности Казахстана, не говоря уже о ее гражданах.

А как же другие союзники? Обычно северный сосед и стратегический (военный) союзник очень возбуждается, когда Казахстан начинает контачить с другими странами. Конечно, о ревности и зависти здесь речь не идет, но раздаются различные обвинения в предательстве «вечной дружбы» и так далее. Но это все слова. В стране же сейчас немало тех, кто ратует за прямое военное сотрудничество с Турцией. Это во многом хорошо и оправдано, но существует немало нюансов. Главным из них считается то, что Турецкая Республика является членом НАТО, а мы – ОДКБ. Хоть «наша» организация и не считается военным блоком, как таковым, но все же ее доктрина, а также подписанные (в том числе, в ноябре прошлого года) документы имеют четкую антинатовскую направленность.

В общем, пока мы обречены на союзничество со страной-агрессором, хотя всячески сторонимся этого и делаем вид, что это нас не касается, что мы придерживаемся международных стандартов и договоренностей. Если коротко, то руководству, военному и фактическому, не хватает политической воли. Ну и, соответственно, идеологической базы. Как бы то ни было, новая военная доктрина должна быть разработана как можно раньше. Это как раз и будет выражением той самой политической воли. А то, похоже, мы ждем, чем закончится война в Украине…

• 130
• 152