Казахстанцы должны понимать, что от России нужно держаться подальше

Российскую журналистку Евгению Балтатарову могут депортировать на родину, в Россию, где ей грозит лишение свободы до 15 лет. Напомним: в Казахстан она бежала в марте 2022 года. Об этом (о возможной депортации) журналистка сообщила 16 июня 2023 года в своем Telegram-канале.

– В моей ситуации мало что поменялось, – говорит Евгения сегодня, спустя почти полтора месяца. – Сейчас я лицо, ищущее убежище. Оспорить отказ в рабочем РВП (регистрация временного пребывания) не удалось. В МВД РК говорят, что я пропустила сроки оформления новой регистрации, хотя основанием для отказа было совсем другое – якобы мой загранпаспорт не пересекал границу Казахстана. Но об этой несостыковке, которую легко можно проверить, как-то все благополучно забыли.

В России я заочно арестована, мне вменяются два эпизода по статье 207.3 УК РФ «фейки о российской армии» за мои посты о Буче и Мариуполе. То есть как только я окажусь там, то буду помещена в СИЗО, потом будет суд, который может «впаять» срок больше, чем за убийство человека – до 15 лет лишения свободы. Даже если мне дадут статус беженца (что маловероятно, так как Казахстан вообще никому из россиян не дает его), то это не снимает с повестки дня вопрос моего преследования на родине. Пока Казахстан и Россия связаны соглашениями о взаимной выдаче разыскиваемых лиц, которые, судя по опыту, бывают выше международной конвенции ООН по правам человека, я не чувствую себя тут в безопасности. Точно такая же ситуация и у других россиян в Казахстане, на которых возбуждены «уголовки» на родине. Мы, основатели общественного объединения «Точка невозврата» по оказанию помощи бежавшим в Казахстан от войны россиянам, имеем несколько кейсов-отказов в предоставлении статуса беженцев для дезертиров. Эти дела сейчас оспариваются в казахстанских судах разных инстанций, но надежды на благополучный исход, честно говоря, мало. Единственный выход, который мы видим – это выезд в третью страну, не связанную с Россией подобными соглашениями, поэтому там российским «уголовникам», бежавшим от войны, могут дать гуманитарные визы с дальнейшим оформлением беженства. Но тут есть две большие проблемы. Во-первых, по тем же соглашениям с Россией Казахстан нас не выпускает, во-вторых, страны Европы неохотно дают эти гуманитарные визы. Сейчас, правда, ситуация немного движется в положительную сторону, но недостаточно быстро, а времени у нас очень мало.

– Вы наверняка постоянно держите связь с родиной. Изменилось ли что-то в сознании соотечественников, в первую очередь – бурят и других малых народов России?

– Конечно же, я не теряю связи с домом. Моя основная работа связана с Россией и с Бурятией в частности. Война повлияла на всех. Как бы власть ни пыталась делать вид, что ничего такого особого не происходит, это огромный кризис для страны. В том числе экзистенциальный, который коснулся каждого. Ни о какой комфортной и безопасной жизни в России сейчас говорить не приходится, дискомфорт там ощущают все. В России сейчас нельзя вслух говорить ничего, кроме слов восхваления Путина и поддержки войны. И хотя открыто войну поддерживают только немногие радикалы, из-за тотального молчания большинства их голоса слышны очень хорошо, поэтому складывается ощущение, что все россияне за войну и Путина. Буряты и другие этнические меньшинства в России – не исключение. Среди них есть особо отличившиеся своим заискиванием перед властью и горлопанством, но их немного, и это, как правило, слабые, потерянные люди, которые до войны болтались как экскременты в проруби. Война дала им шанс возвыситься, потому что для той карьерной лестницы, которую они сейчас делают, нужна только абсолютная публичная лояльность. Но это ненадолго: история и общество сотрут этих людей, и о них никто и не вспомнит. У основной же части россиян отсутствуют фанатичные мысли о величии России, она просто хочет, чтобы все это закончилось.

– Намечается ли среди малых народов какая-то деколонизация сознания?

– Говорить о каких-то деколонизаторских дискурсах внутри страны еще очень рано. Они будут, несомненно, но много позже. Для этого надо, чтобы хотя бы закончилась война и была отменена цензура, огромные уголовные сроки и административные штрафы за осуждение войны и инакомыслие.

Но некоторые наши соотечественники за рубежом сейчас бегут вперед паровоза и уже сепарируют Россию, плохо представляя, как все здесь на самом деле.

Я приветствую разные точки зрения, считаю, что мы должны признать колонизаторский характер возникновения нашего государства и признания прав этнических меньшинств, но сейчас главный вопрос повестки дня – закончить войну как против Украины, так и против собственного народа.

– Вы сами находитесь в Казахстане более полутора лет. Как вы думаете, поменялось мировоззрение местных русских и других некоренных народов, которые раньше в трудные для страны моменты однозначно занимали позицию квартирантов?

– Война, конечно, повлияла и на Казахстан, так как наши страны сильно связаны исторически, экономически и политически. И, на мой взгляд, деколониальные процессы, запущенные больше 30 лет назад (взять тот же Желтоксан в 1986 году), сейчас только убыстрились. Россия перестала быть центром нашего макрорегиона (я имею в виду бывший СССР), она потеряла моральное право на это, напав на соседнюю страну, которая ничего плохого нам, россиянам, не сделала.

Каждый казахстанец, будь он простой рабочий или президент, прекрасно понимает, что Россия несет в себе опасность и нужно держаться от нее подальше. Но и слишком большое дистанцирование в отношениях от нее также опасно. Поэтому и появился тот самый нейтралитет, о котором сейчас всюду много говорят. В такие моменты мы видим сплочение нации, как и в Украине. Она ведь также долгое время была расколота, и часть ее населения стремилась интегрироваться с Россией, но когда эти люди поняли, что бомбы не различают этническую принадлежность, то пришло время сплотиться и дать ответ врагу. В Казахстане то же самое. Например, если русские на севере раньше очень хотели в Россию, то сейчас есть, на мой взгляд, пришло понимание, что в Казахстане жизнь все же лучше, чем там. И теперь все, что касается северных территорий Казахстана – это вопрос не международной политики, а внутренней. Национальные меньшинства (а русские – это меньшинство в Казахстане) не от хорошей жизни начинают думать по-сепаратистски. Как мне кажется, они видят причину своих бед и неудач не в экономике или политике страны в целом, а в своей этнической принадлежности. Мол, сейчас отделимся (вернемся) в Россию и заживем! Но это миф – на окраинах России жизнь куда хуже, чем в любом провинциальном городе Казахстана. Такие настроения есть и среди бурят, которые, в свою очередь, являются меньшинством в России – гораздо более меньшим, чем русские в Казахстане.

– Теперь о релокантах, о которых вы, как основатель объединения «Точка невозврата», знаете все. Говорят, что часть из них пошла в альфонсы, часть – торгует телом, YouTube-канал «Айран» взял даже у некоторых из них интервью на эту тему. А живущий во Франции разведчик-нелегал Сергей Жирнов утверждает, что нам нужно опасаться их даже больше (они бежали, опасаясь за свою жизнь, а так – продолжают любить Путина), чем российских олигархов, претендующих на экономическое, а затем и политическое влияние в Казахстане.

– Россиян в Казахстане сегодня много. В момент мобилизации сюда приехали около миллиона человек, сейчас, по нашим подсчетам, осталось около трети. То есть ваша страна приняла на себя основной удар вынужденной миграции из России и, на мой взгляд, неплохо с этим справляется. Каждый из бежавших выживает по-своему. Кто-то нашел работу здесь, кто-то работает удаленно в России или в другой стране (все зависит от квалификации), а кто-то живет на накопления, помощь родственников или сдает свою квартиру в России.

Альфонсы и проститутки мужского пола, думаю, скорее, исключение, чем правило. То есть если человек работал дома, в России, в сфере секс-услуг, то логично, что он это будет продолжать делать и здесь. Я не могу их осуждать, это их личное дело, но чтобы человек взял и ради выживания и отчаяния вдруг поменял ориентацию, то о таком я не слышала.

В Казахстане достаточно много неквалифицированной работы на тех же стройках, чтобы не опускаться до продажи собственного тела. Кроме очевидных неудобств, мигранты из России – это рабочие руки и умы при нулевой криминогенности. Разве это не польза для экономики Казахстана?

– А российские олигархи, переехавшие в Казахстан и даже принявшие гражданство нашей страны, помогают «Точке невозврата»?

– Нет, не помогают. Сейчас богатым людям, порвавшим связи с Россией, гораздо важнее оказывать помощь Украине или Казахстану, мы же получаем помощь от простых людей – россиян и казахстанцев. Каждый сбор – это совсем небольшие донаты, но все они очень ценны для нас.

– И последний вопрос. Насколько соответствует правде мнение о том, что у большинства россиян нет чувства сострадания и эмпатии? Об этом говорят даже казахстанские русские, бывая у родни в России.

– Когда речь идет о целой нации, то сложно сказать, какие качества присущи ей больше, а какие – меньше. Не отрицаю, казахстанцы могли сталкиваться в России с расизмом и бюрократией, но это, к сожалению, имеет место быть и в любой другой стране.

• 134
• 295