Что оправдывает китайскую политику нулевой терпимости к COVID-19?

Непростое решение о введении локдауна в Шанхае, крупнейшего города Китая, потрясло мир. Спустя шесть недель, несмотря на резкое сокращение числа случаев инфицирования, локдаун Шанхая потребовал огромных затрат от города и его жителей. Учитывая, что вариант Омикрон имеет низкий уровень смертности среди вакцинированных, а большая часть остального мира была убеждена в том, что их стратегии должны перейти от локдаунов и ограничений на передвижение к массовой иммунизации, критики задаются вопросом, почему китайская политика нулевой терпимости к COVID осталась неизменной.

Когда в конце 2019 года в Ухане впервые выявили COVID-19, Китай был плохо подготовлен к такого рода вспышкам заболеваний. Несмотря на созданный в 2002 году Китайский центр по контролю и профилактике заболеваний, он так и не был консолидирован и никогда не работал эффективно, несмотря на вспышку тяжелого острого респираторного синдрома (ТОРС) на следующий год после создания. Таким образом, когда появился COVID-19 с его сравнительно более высоким уровнем смертности, у правительства Китая не осталось другого выбора, кроме как принять модель военного времени, в экстренном порядке закрыть город и мобилизовать дополнительные ресурсы (включая медицинский персонал).

Локдаун в Ухане, продлившийся 76 дней, в этих обстоятельствах имел жизненно важное значение. Но если бы в Китае существовала система эпидемиологического реагирования на вспышки заболеваний, то, вероятно, можно было бы избежать или, по крайней мере, значительно сократить самые жесткие ограничения.

За годы с начала пандемии COVID-19, Китай разработал и внедрил именно такую ​​систему для всей страны, включая регулярное тестирование и отслеживание контактов, централизованный карантин и использование больших данных для предотвращения распространения вируса между городами. Как могут подтвердить жители Шанхая, если  это и не устранило необходимость локдауна, но позволило ввести гораздо более ограниченные и целенаправленные меры. Несмотря на то, что экономика Шанхая терпит убытки, остальная часть Китая продолжает функционировать.

Хотя политика Китая по борьбе с пандемией остается более активной и жесткой, чем в большинстве других стран, результаты говорят сами за себя. На сегодняшний день, на материковом Китае зарегистрировано всего 222 000 подтвержденных случаев и 5200 смертей от COVID-19, что позволило избежать серьезного ущерба для экономики страны. У Китая есть все основания для того, чтобы вводить более жесткие меры и не отказываться от своего динамичного подхода нулевой терпимости к COVID прямо сейчас.

Начнем с того, что уровень вакцинации пожилых людей в Китае было довольно скромным. Первичную вакцинацию прошли лишь около половины людей в возрасте 80 лет и старше и менее 20% из них были ревакцинированы. Охват вакцинацией детей также ниже, чем ожидалось.

Более того, в Китае существуют огромные различия между городскими и сельскими регионами не только с точки зрения экономического динамизма и открытости, но и с точки зрения доступности социальных услуг и ресурсов здравоохранения. Добавьте к этому примерно 500 миллионов человек имеющих лишь среднее образование (или ниже) и тех, кто живет в менее развитых регионах, и риски, связанные с ослаблением ограничений становятся огромными.

По некоторым оценкам, согласно данным из США и Гонконга, без немедикаментозного вмешательства (НФВ) Китай может столкнуться с волной заражения в 200-300 миллионов человек. Даже при наличии у правительства потенциала для мобилизации, многие регионы не смогут справиться с резким ростом случаев заболевания COVID-19. Это может привести к исчерпанию медицинских ресурсов и резкому росту смертности среди пожилых людей.

Это правда, что подход с нулевым уровнем терпимости к COVID является дорогостоящим; и, несмотря на свое название, не будет нулевого уровня заражений. Скорее, эта стратегия предполагает активное сочетание политики НФВ и иммунизации, а также акцент на недопущение локдаунов. Важно отметить, что от местных органов власти требуется полагаться на систему эпидемиологической поддержки, для своевременного реагирования на вспышки и прекращение распространения. Безусловно, такой подход подтверждается мощным потенциалом Китая в области мобилизации ресурсов.

Такой подход характерен для китайских директивных органов. Политические лидеры Китая всегда охватывают долгосрочные горизонты и более охотно идут на краткосрочные высокие издержки для достижения долгосрочных целей развития. Особенно в разгар кризисов они находят решения, которые — хотя и дорогостоящие в краткосрочной перспективе – позволяют стране вернуться на свой путь.

В результате этой стратегии, которая составляет основу политической, экономической и социальной устойчивости страны, экономика Китая постоянно избегает внешних потрясений. Как заметили Себастьян Хейлманн и Элизабет Дж. Перри, этот “стиль партизанской политики” появился за долгие революционные годы, когда Коммунистическая партия Китая часто находилась в невыгодном положении.

Ключом к таким подходам в рамках большой и многогранной структуры является обеспечение гибкости и делегирование важнейших обязанностей местным агентам, которые обладают полномочиями и стимулами для оптимизации политики в целях удовлетворения местных потребностей. Например, при осуществлении политики нулевой терпимости к COVID местные органы власти смогли найти оптимальный баланс между экономическим ростом и императивами общественного здравоохранения, исходя из своих возможностей и ресурсов.

Это объясняет, почему некоторые местные органы власти в слаборазвитых и сельских районах часто вводят более ограничительную политику. Для них альтернативные издержки общих мер просто ниже, чем в развитых прибрежных городах, которые стимулируют экономический рост Китая.

По той же причине некоторые районы избрали узконаправленный подход с ограничениями, применяемыми к отдельному административному району, микрорайону или даже многоквартирному дому, что сводит к минимуму экономические потрясения. Такой подход позволил Шанхаю эффективно функционировать в течение двух лет, прежде чем власти на основе эпидемиологических исследований пришли к выводу о необходимости локдауна. Для мегаполиса с населением 26 миллионов человек, подверженного высокому риску пандемии, это поистине выдающийся подвиг. Шэньчжэнь, который граничит с сильно пострадавшим Гонконгом и имеет многочисленное население, динамичную экономику и открытые порты, добился столь же впечатляющего сдерживания распространения вируса. Несмотря на то, что в марте был введен недельный карантин, с тех пор он снова открыт.

Безусловно, ни одна стратегия не безупречна. Локдауны в Шанхае и Шэньчжэне были введены для того, чтобы предотвратить появление высококонтагиозного варианта Омикрон из Гонконга. Но в ближайшем будущем Китай вряд ли откажется от своего политического сочетания НФВ и иммунизации. Аналогичным образом Китай будет продолжать адаптировать свою политику реагирования на пандемию и сокращать потребность в НФВ по мере разработки более эффективных вакцин и повышения показателей иммунизации.

Copyright: Project Syndicate, 2022. www.project-syndicate.org

• 106
• 108