Когда казахи, узбеки и туркмены начнут понимать друг друга?

Почему в нашей стране осталась незамеченной новость о том, что тюркские страны приняли единый тюркский алфавит? Означает ли это автоматический переход казахского языка на латиницу? Как язык может соединить или расколоть нацию? Об этом exclusive.kz поговорил с автором самоучителя по казахскому языку Канатом Тасибековым.

– Так уж случилось по историческим причинам, что казахи, кыргызы, туркмены и узбеки вынуждены говорить по-русски, чтобы понимать друг друга. Но сейчас растёт тренд на тюркскую интеграцию и одним из важных событий стала новость о том, что тюркские страны приняли единый алфавит. Можно ли назвать это первым шагом к тому, чтобы мы со временем начали друг друга понимать в буквальном смысле этого слова?

– Я слышал эту новость. Она могла бы изменить все для более чем 200-миллионного тюркского суперэтноса, который когда-то доминировал в Евразии – самом большом континенте на земле. Это могло бы стать первым шагом к интеграции, к возрождению былой славы. Но почему-то это событие прошло незаметно, многие даже о этом и не слышали. Видимо, пока это только намерения.

– Но значит ли это, что нам все-таки нужно переходить на латиницу?

– Обязательно нужно. Я сам выучил родной язык в зрелом возрасте и для меня совершенно очевидно, что с лингвистической точки зрения переход на латиницу просто необходим. Практически во всех языках заимствование слов идет по одному и тому же сценарию. Язык-донор дает слова языку-реципиенту, тот приспосабливает их к своей фонетике, правописанию и оно входит в базу этого языка.

Русский язык тоже симбиоз тюркских и других языков. Вспомните, ведь в свое время русский язык не был языком элит. Та же Татьяна Ларина с трудом изъяснялась на родном языке. В то время, когда Ломоносов пришел в лаптях в Москву из Архангельска русский язык считался варварским. На нем невозможно было изучать, например, медицину. Языком науки был немецкий язык, потом голландский во время Петра, позже французский и так далее.

В свою очередь, в казахском языке у нас многие практические термины приходят из русского языка, мы остаемся на русской графике и в итоге наш казахский язык выглядит как симулятор, потому что заимствованных слов, терминов становится больше и больше. А переход на латиницу – это, в первую очередь, переход на алфавит английского языка.

Прежде всего это прагматично. На любом гаджете вы можете набирать казахский текст, не устанавливая никакого нового шрифта. Кроме того, с учетом того, что Турция, Азербайджан и многие крупные тюркские народы на латинице, история дает нам шанс довольно быстро начать сближаться как с друг другом, так и с огромной частью мира, которая пользуется латиницей. Это будет огромный прорыв и для развития технологий.

– Но проблема в том, что на казахском языке очень мало контента. Первое, что должны были сделать для развития казахского языка – переводить мировую литературу, техническую литературу, игры, фильмы на казахский язык и таким образом обеспечить нашу интеграцию в международное пространство. Сейчас контент на казахском языке составляет сотые доли. Что делать с этим?

– Мы не можем предать свой родной язык. Наследство, которое нам оставили предки – это земля, это язык, это единство людей, которые на этой земле проживают. Это все равно, что предать свою родную мать. Да, на нашем языке мало контента, но мы не должны не подходить к этому вопросу чисто прагматично. Иначе по этой логике зачем нам старая мать, давайте сдадим ее в дом престарелых! Не всё упирается в еду, в экономику, есть вещи выше.

– Мне нравится ваша позиция тем, что вы не только выучили язык, но и издали самоучитель для тех, кто действительно хочет это сделать. Почему же наша казахоязычная интеллигенция ограничивается только упреками?

– У меня тоже очень большая обида на казахоязычных писателей, поэтов, производителей контента, и просто казахоязычных людей. Я создал клуб ««Мәміле» вы, наверное, слышали про него. Он работает уже больше восьми лет. Каждую субботу мы собираемся в Национальной библиотеке, разбиваемся на две группы – для начинающих и тех, кто хочет говорить лучше. «Мәміле» – это согласие, компромисс, сделка, к которой я призываю во-первых, между самими русскоязычными и казахоязычными казахами. В процессе совместной работы люди как раз приходят к этой сделке. Когда люди не разговаривают друг с другом, между ними формируется неприязнь. Обеим сторонам не нравится, как они одеваются, как шутят, как себя ведут. Но по мере общения этот негатив исчезает. Все, что человек не понимает, кажется враждебным, а когда понимает – становится родным.

Поэтому казахоязычной части я всегда говорю: русскоязычные казахи это такие же казахи, такие же самолюбивые, такие же обидчивые. А русскоязычных казахов убеждаю перестать вставать в позу.

– Как вы можете объяснить два противоположных тренда. С одной стороны, может быть за исключением Алматы и Астаны, проникновение казахского языка очень высокое. С другой стороны, всё больше моих знакомых отдают своих детей в русские школы и университеты – не тот уровень обучения, нет доступа к огромному количеству литературы, контента и так далее.

– Когда человек сидит в машине, ему кажется, что он едет медленно, потому что пейзаж за окном меняется не так быстро. А для человека на обочине машина пролетает с гиперскоростью. Все зависит от точки зрения. С одной стороны, мы движемся хорошо. С другой – казахский язык отстает. Но не потому, что он бедный. Все=таки 70 лет в составе Советского Союза не прошли даром. Поэтому надо стараться больше. Другого пути нет.

Если не мы, то кто? В конце концов – потеря языка и есть потеря государственности. Тогда не нужно будет ни дорог, ни развития, ни наших дипломов, ничего, мы просто потеряемся. Когда, например, президент соседней страны с усмешкой говорит, что это практически русскоязычная страна, о чем это говорит? Вот об этом надо думать.

Алжир более ста лет был колонией Франции. За эти сто лет появилось две группы алжирцев, которые полностью перешли на французский язык. Первая группа вместе с языком приняла католичество. Вторая группа осталась мусульманами. Как вы думаете, когда началась война за независимость, на чьей стороне выступали вот эти две группы? Обе группы выступили в войне против собственного народа. Вот что такое язык. Это вопрос выше веры.

– Было несколько попыток перевести на казахский язык всю систему госуправления. Но есть логичное мнение, что в таком случае вся и без того не очень эффективная система госуправления будет парализована. Как с этой дилеммой можно справиться?

– Это болезнь роста. Но когда вы задаете вопрос в такой форме, то это похоже на аргумент русских, что, если бы не они, казахи до сих пор баранов бы пасли. Но это не так. Да, есть трудности, но их нужно преодолевать.

Я знаю свой народ. Такой талантливый, такой способный, такой легко обучающийся, говорящий на разных языках, такой открытый, толерантный, народ тяжело встретить. У нас очень большой потенциал.

Наша казахская жизненная философия очень красивая, очень мудрая. Мы всегда стараемся говорить о хорошем. Те, кто Казахстане живет, уже представляет из себя политическую общность, мы друг друга любим, мы друг друга понимаем, ну и конечно, нас должен объединять язык. А не наоборот.