Когда казахский язык станет по-настоящему народным?

Exclusive.kz продолжает проект «Окно возможностей». Знаете ли вы, что до сих пор меньше половины городских жителей Казахстана говорят по-казахски каждый день, несмотря на то, что, по результатам последней переписи населения, о владении казахским языков заявили свыше 80 % населения страны? Почему же язык, считающийся одним из столпов национальной идентичности, всё ещё остаётся скорее традицией, чем рабочим инструментом?

Каждое утро у Алии, инженера из Караганды, начинается с привычной рутины. Проснувшись, она включает телефон, открывает приложение погоды – и снова читает прогноз на русском. Казахский в интерфейсе был выбран, но почему-то часть текста отображается с ошибками, а большинство кнопок остались без перевода…

По пути на работу навигатор в машине называет улицы исключительно по-русски, даже если она намеренно вводит их на казахском. А голосовой помощник на телефоне не распознаёт её речь, когда она говорит на родном языке.

Придя в инженерное бюро, Алия садится за рабочий стол и раскрывает документацию к новому оборудованию. Но снова перед ней оказываются страницы лишь на русском и английском, а казахоязычных версий просто нет. Коллеги и начальство разводят руками, объясняя, что профессиональная техническая лексика на казахском слишком бедна и никто не берётся за перевод. Каждый раз это вынуждает Алию самой заниматься переводом, чтобы лучше понять инструктаж, и тратить время на сверку со сторонними источниками, что значительно замедляет её работу.

Занимаясь этой рутиной, Алия вспоминает, что то же самое было и несколько лет назад во время её учёбы в университете: преподавание на факультете технических наук велось исключительно на русском, и лишь два из десяти основных учебников были доступны с переводом на казахском только благодаря поддержке государственного гранта. Остальные пособия студенты были вынуждены читать только по-русски. И причина называлась та же – якобы скудная лексика…

За обедом она заходит в ближайшее кафе, открывает меню и, вздохнув, снова видит типичные ошибки перевода или странные формулировки на казахском. В итоге Алия делает заказ на русском, просто чтобы избежать путаницы и неловкости. Она замечает, как официант с облегчением отвечает ей на русском, словно подтверждая, что казахский в меню существует лишь для галочки.

Вечером после работы Алия отправляется в поликлинику на осмотр. Врач выписывает ей рецепт, который написан только на русском языке. Приходится просить врача отдельно пояснить некоторые термины, поскольку на казахском она не может найти эту информацию.

На выходных, планируя свой досуг, Алия сталкивается с тем, что вариантов развлечений на её родном языке крайне мало. Но она счастлива, что сейчас есть хотя бы несколько казахоязычных театров и казахские субтитры в кинотеатрах, – Алия помнит, что всего пару лет назад даже с этим было проблематично.

Эта история, хоть и утрирована, основана на реальных жизненных ситуациях и знакома многим. Она наглядно демонстрирует, как казахский язык, несмотря на усилия по его внедрению, развитию и популяризации, пока не стал полноценным рабочим инструментом во всех сферах жизни.

Именно осознание подобных проблем привело Казахстан после распада Советского Союза к целенаправленному выбору пути возрождения национальной идентичности через развитие языка. Уже в 1991 году начался переход к обязательному изучению казахского в школах, хоть и на практике в вузах и госструктурах русский продолжал доминировать. В период с 2007 по 2015 годы активно обсуждался перевод на латиницу, который, как утверждалось, должен был повысить доступность и привлекательность языка. А в конце 2019 года правительство утвердило амбициозную Государственную программу языковой политики на 2020-2025 годы, согласно которой не менее 90% родителей должны передавать казахский детям, все учебники должны быть на родном языке, не менее половина контента в отечественных СМИ должна быть казахскоязычным, все цифровые сервисы обязаны поддерживать оба алфавита и так далее.

Спойлер: не вышло. Программу досрочно направили на утрату в 2023 году, – а взамен была утверждена менее амбициозная концепция на 2023-2029 годы, по оценкам которой доля населения, владеющего казахским языком, увеличится за указанный период всего на 3 п.п. – с 81% до 84%. Даже нарастить документооборот в госорганах и нацкомпаниях до 100% сейчас уже никто не обещает – речь идёт только об увеличении с 91% до 94% (а с учётом того, что сам документооборот тоже не снижается, это сродни тому, что ничего и не поменяется).

Тем не менее, несмотря на эти сложности, в сфере языковой политики есть и значительные достижения, демонстрирующие позитивные тенденции. Например, ЮНЕСКО, внимательно следившие за миром тюркских языков, классифицируют казахский как «безопасный» язык – то есть, активно используемый детьми и поддерживаемый институтами. А известный справочник по языкам мира Ethnologue причисляет его не к «развивающимся», а к «институционным», отмечая развитую инфраструктуру образования.

Эти оценки подтверждаются и данными последней переписи населения, прошедшей в 2021 году: казахский язык знает уже 80% населения Казахстана, тогда как в 2009 году, речь шла о не более 65%. Правда, почему-то говорить на нём ежедневно пока решаются лишь 49% городских жителей и 59% сельских.

В образовательной сфере также наблюдается заметный прогресс. Если в 2014 году процент сдачи ЕНТ на казахском в городах в среднем по стране составлял 53 %, то сегодня он поднялся до 67%. В сельской местности он вырос с 72% до 87%. Однако разрыв между югом и севером пока по-прежнему сохраняется: если в Жамбылской области указанные показатели достигают 89% и в Алматы – 68%, то в Северо‑Казахстанской – только 50%, в Павлодаре – 54%. То есть, несмотря на успехи в образовании, развитость язык на школьном уровне всё равно ещё остаётся скорее региональным феноменом.

Помимо образования, за последние три года значительно расширилась цифровая поддержка казахского языка. Автокоррекция на казахском уже встроена в 90% смартфонов, Google Translate обрабатывает базовые фразы, по некоторым экспертным оценкам, с точностью до 65%.

Появились за эти годы и онлайн-платформы по изучению и популяризации казахского языка. Например, Soyle.kz привлекла свыше 300 000 активных слушателей, выпустив свыше 60 интерактивных уроков, платформа Tilqural.kz опубликовала около 80 интенсивов по разным темам, Abai.institute предлагает обучение и информацию о Казахстане для англоязычной и туркоязычной аудитории. Популярность изучения казахского языка начала расти благодаря феноменам Q-pop и Димаша Кудайбергена, в результате релокации российских граждан в Казахстан вследствие войны и за счёт того, что переводы бестселлеров и казахоязычные блоги начали, хоть и медленно, но всё же наполнять интернет.

Параллельно с развитием онлайн-платформ, ожили частные языковые школы, которые предлагают занятия стоимостью от 15000 тенге в месяц с более современными подходами к изучению языка от уровня А1 до C1. Например, учащимся одновременно предлагают читать текст, слушать аудио и выполнять интерактивные задания, а также обсуждать на казахском новости и фильмы  за чашечкой кофе. Иногда они организуют интенсивы выходного дня с носителями языка.

Для профессионалов созданы разговорные клубы (например, «Мәміле» или «Батыл бол!») и специальные ресурсы, такие как Sozdik.kz, Termincom.kz, Sitkaz.kz и Resmihat.kz.

Но несмотря на обилие и силу каждого из этих инструментов, системная поддержка и интеграция казахского языка в жизнь пока остаются недостаточными.

В таких важных отраслях, как медицина, юриспруденция, наука, экономика и IT, до сих пор нет единой терминологической базы. Врач, обращаясь к сайту World Health Organization (ВОЗ), не найдёт быстро эквивалентов применяемых ими латинских терминов на казахском. Профессиональные базы данных растут, но медленно: например, Sozdik.kz, по имеющимся данным, сейчас содержит около 210 тыс. слов общего корпуса, – но среди них лишь около 20 тыс. медицинских терминов против 250 тыс. в английском, и 8,5 тыс. IT-терминов против 35 тыс. на английском.

Ещё одной проблемой, препятствующей широкому распространению казахского языка, остаются алгоритмы социальных сетей и поисковых систем.

Оценивая в первую очередь количество контента, они продвигают материалы на русском языке, в то время как посты на казахском практически не выдаются в рекомендациях и из-за этого набирают в несколько раз меньше охвата. Менее 1% популярных хэштегов в TikTok, Instagram или YouTube в Казахстане – на казахском. Если Алия попытается найти в YouTube «инженерная механика қазақша», в топ‑10 результатов выйдет только одна короткая лекция на родном языке, хотя на самом деле видео по этой теме больше и ниже в поисковой выдаче по этому запросу всё же есть видео по механике и кинематике на казахском.

Прямо скажем: именно из-за этого до сих пор из почти 5900 зарегистрированных СМИ только малая часть вещает полностью на казахском и только 1400, по данным Мининформации, на двух (русском и казахском). Ведь нет никакого смысла публиковать контент на том языке, на котором он с трудом найдёт аудиторию.

А теперь представим, что за пять лет Казахстан мобилизует все силы, чтобы преодолеть эти барьеры и достичь нового уровня языкового развития: если бы различные министерства (в первую очередь, Минобразования, Минцифры, Миннауки и Минкультуры) объединились для масштабного межведомственного проекта по локализации.

В рамках такого сценария государственные гранты помогли бы вузам переводить учебники, банки и госорганы выпустили бы полноценные приложения на казахском, IT‑гиганты провели бы комплексную локализацию интерфейсов. Курсы геймификации вошли бы в школьную программу через Национальную цифровую платформу, разговорные клубы по формуле полного погружения стали бы рекомендуемой частью внеучебной деятельности. Одно казахское приложение, помогающее использовать казахский язык, стало бы стандартом автокоррекции и лексического помощника для всех мобильных и десктопных устройств, интегрировавшись в Google Keyboard и Microsoft Office. Соцсети и поисковики внедрили бы поддержку приоритетного ранжирования для контента на государственном языке: доля казахскоязычных хэштегов в трендах выросла бы с 1% до 20%. Онлайн-платформы получили бы господержку и расширились: условно, Soyle.kz предлагала бы 600 часов курсов, Tilqural.kz проводила бы 1200 интенсивов ежегодно, Abai.institute выпустил бы 800 видеолекций, Ana Tili и Aıtý обучили бы 100000 пользователей. В профессиональной сфере терминобазы выросли бы экспоненциально: Sozdik.kz и Termincom.kz теперь бы содержали как минимум 150000 медицинских понятий и 20000 IT-терминов.

В результате инженер Алия больше не зависела бы от русского: на её работе конструкторская документация выходила бы с пояснениями сразу на двух алфавитах, технический факультет, в котором она обучалась, полностью перешёл бы на казахский, все 10 учебников по гидравлике, робототехнике и мехатронике были бы доступны с подробными терминологическими словарями, конференции по искусственному интеллекту, стартап‑хакатоны и научные семинары проходили бы на казахском, в столице открылся бы первый Институт технологий с полным языковым погружением и так далее.

При таком сценарии язык стал бы не просто символом, а полноценным рабочим инструментом в любой сфере.

Реализация этого амбициозного плана зависит от синергии усилий семьи, школ, вузов, бизнеса и государства. Родители могут активно включать детям субтитры на казахском, способствуя одновременному обучению чтению и аудированию. Компании – как минимум публиковать документы на двух языках и поддерживать внутренние хабы для общения на казахском. Государство же должно ускорить разработку профессиональных терминологических стандартов и адаптировать алгоритмы платформ, чтобы продвижение в поиске и социальных сетях учитывало не только количество, но и языковое разнообразие.

Казахстан уже сделал важные первые шаги. Сегодня у нас есть методики от классических учебников до наработок AI‑ассистентов, готовых распознавать речь. Однако слова на экране ещё не стали полноценной частью повседневной речи большинства граждан. Чтобы казахский язык стал настоящим символом страны, необходимо не только говорить о нём, но и активно строить мир вокруг него: образование, наука, культура и бизнес должны заговорить на родном языке.

И тогда, – когда Алия, просыпаясь утром, будет видеть полностью локализованный на казахский без ошибок интерфейс телефона, а затем, приходя на работу, сможет обсуждать сложные проекты с коллегами и знакомиться с технической документацией исключительно на казахском, а после будет с гордостью презентовывать свои инженерные достижения на международных конференциях, не боясь называть какие-то термины на родном языке, – мы с уверенностью скажем: да, казахский язык стал не просто окном возможностей, но и зеркалом, в котором отражается истинный современный Казахстан.

Этот материал финансируется Европейским Союзом в рамках проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории» (CARAVAN), реализуемого Internews. Ответственность за его содержание лежит исключительно на Exclusive.kz и не обязательно отражает точку зрения Европейского Союза и Internews.