Консервативный интернационал: зачем нужна ШОС

В Астане завершился очередной саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в котором приняли участие более 10 государств, а также члены иностранных правительств. Это первое международное мероприятие такого масштаба в Казахстане за время президентства Токаева. Но оправдывает ли размах реальную ценность саммита? Есть ли смысл в принятой Астанинской декларации? И как так получилось, что самые жесткие авторитарные режимы стали призывать к миру?

Темами саммита помимо прочего обозначены энергетическое и торговое сотрудничество, экология и другие направления, цели которых исключительно взаимовыгодные, стратегические и благородные. Но основная тема политическая: «многополярный мир» в международной политике и противодействие «трем силам зла» – терроризму, сепаратизму и экстремизму – во внутренней.

Неслучаен и состав саммита: это, с одной стороны, государства близкие территориально, а с другой – жесткие авторитарные режимы. Напомним, в ШОС входят Индия, Иран, Казахстан, Китай, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан, Россия, Пакистан, а теперь и Беларусь. Но в самом саммите принимают участие и другие государства в рамках ШОС+: Азербайджан, Катар, ОАЭ, Турция и Туркменистан, Монголия. Последняя – единственная страна с относительно мягким политическим режимом.

Пафос всего этого собрания – продемонстрировать символическое единство Евразии в стремлении строить «новый мировой порядок». Концепцию этого порядка горе-идеологи формулируют каждый на свой лад. Си Цзиньпин придумал «Сообщество единой судьбы человечества». Токаев предложил совместно разработать Инициативу ШОС «О мировом единстве за справедливый мир и согласие». Путин бесконечно повторяет словосочетание «многополярный мир». Всех их объединяет оппозиция Западу как главному гегемону современного статус-кво в пользу «справедливого сотрудничества» разных государств.

Эти же громкие и возвышенные фразы содержатся в итоговом документе саммита – Астанинской декларации:

«Государства-члены выступают за уважение права народов на самостоятельный и демократический выбор путей своего политического и социально-экономического развития. <…> Подчеркивают, что принципы взаимного уважения суверенитета, независимости, территориальной целостности государств, равноправия, взаимной выгоды, невмешательства во внутренние дела <…> являются основой устойчивого развития международных отношений. Подтверждают приверженность мирному урегулированию разногласий» – и так далее.

Показной гуманизм не должен сбивать с толку. Когда политики говорят о мире, они всегда говорят о каком-то конкретном мире, а не просто об отсутствии войн и насилия. Мир по-китайски – это когда США не лезет в Тайвань, не возмущается по поводу притеснений уйгуров, не упрекает в цифровом контроле. А еще – когда Индия уступает Китаю спорную территорию региона Аксайчи. Кстати, это одна из причин, почему премьер-министр Индии Нарендра Моди не прилетел на саммит, отправив вместо себя главу МИДа. Специфическое представление России о мире всем известно.

Таким образом, «многополярный мир» предполагает раздел сфер влияния между региональными гегемонами и обретение более слабыми государствами своих «патронов». Идеологи такого подхода считают (чаще всего на словах), что это якобы сделает мир более стабильным.

Россия, Китай и Индия имеют схожие амбиции по расширению своего влияния в регионе. И тот факт, что они состоят в одной организации (сконцентрированной на политике, а не на экономике как БРИКС), может вызвать недоумение. В действительности, в этом нет противоречия – современные лидеры этих стран выражают схожую идеологию, для которой «многополярный мир» намного привлекательнее текущего прозападного статус-кво, а иной альтернативы они не видят. Но в случае непримиримого конфликта Астанинская декларация не станет помехой для начала военных действий.

Консервативный политолог Сэмюэл Хантингтон еще в 1996 году обрисовал общие контуры этой идеологии в книге «Столкновение цивилизаций». Согласно его концепции, основой общественного устройства должна стать «идентичность, внеисторическая принадлежность к тому или иному сообществу». Тогда как условный Запад настаивает на универсальности либерально-демократических ценностей, такой подход предполагает, что у каждой цивилизации свой «особый путь». Центр таких цивилизаций-анклавов составляют «стержневые» государства вроде России и Китая. С этой точки зрения становится понятно, почему Путин все время говорит об истории и некоей «вечной России», а Си Цзиньпин постоянно подчеркивает связь современного Китая с имперским прошлым и конфуцианством. Тем более это характерно для исламских стран. 

Вопросы политического устройства, таким образом, не должны волновать представителей других цивилизаций, а в первую очередь западных коллег. Зато авторитарное устройство стран-участниц ШОС можно трактовать как национальную идею и внеисторическую сущность. А любую попытку изменения политического режима стоит рассматривать как угрозу. Отсюда и другой ключевой принцип, который Компартия Китая сформулировала как борьбу с «тремя силами зла» – терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Как и в случае с высокопарными словами о мире, не стоит воспринимать эту доктрину за чистую монету. Зло может принимать самые разные формы – от девушки, отказывающейся носить хиджаб, до призывов к честным выборам. В каждом случае разные угрозы политической стабильности.

Этим же объясняется тот факт, что наиболее внятные практические результаты деятельности ШОС происходили в «антитеррористической» сфере. В остальном саммит, как и структура ШОС в принципе, носит скорее символичный характер, но оттого не менее важный. Он отражает тенденции, существующие в международных отношениях, и актуальную расстановку сил в Евразии. Тенденции эти довольно тревожные, но самое парадоксальное, что поворот «вправо» происходит и на Западе, против которого ШОС риторически воюет. Вопреки мнению идеологов «многополярного мир», взаимная симпатия авторитарных лидеров друг к другу не означает, что между ними не будет войны. Скорее напротив – жесткая рука требует жестких решений. И даже если сейчас Китай оказывает давление «мягкой» экономической силой, в случае реального напряжения – например, в Тайване или на границе с Индией – ответ будет соответствующий. Как следствие, многополярный мир может легко превратиться в войну всех против всех. Кстати, именно это предрек Хантингтон.

Иллюстрация на обложке из открытых источников.

• 40
• 39