«Кредитная катастрофа» в Казахстане не подтверждается цифрами

В Казахстане раз за разом поднимают вопрос уровня закредитованности населения. Часто в этом винят банки, – якобы это они втягивают людей в «долговую ловушку» через агрессивную рекламу, избыточную доступность займов и навязывание услуг. Но статистика на самом деле показывает обратное: общая долговая нагрузка в стране остаётся одной из самых низких в мире. Более того, банки стали намного строже относиться к новым заёмщикам, и взять кредит сегодня значительно труднее, чем несколько лет назад.

По данным портала Finprom, в четвёртом квартале 2024 года одобрения по беззалоговым потребительским кредитам получили лишь порядка 29,5% заявителей – в большинстве случаев банки отказывали. Аналогичная картина наблюдается по другим видам кредитов: ипотека получила положительное решение в 31,2% случаев, потребительские кредиты под залог – в 35,9%, автозаймы – лишь в 18,5%. Эти данные прямо подтверждают, что банковские кредиты остаются инструментом для тех, кто действительно может продемонстрировать способность выплачивать обязательства.

Стоит также отметить, что действующие условия потребкредитования в Казахстане не выглядят чрезмерно мягкими по сравнению с международной практикой. Банки в нашей стране не подают займы как «выгодное» или «лёгкое» решение, а наоборот – сопровождают каждый продукт подробной информацией о ставках, сроках и суммах возврата. Все крупные финансовые организации предлагают заёмщику заранее воспользоваться калькулятором выплат и предупредительно указывают на полную стоимость по итогам займа. А потому человек, оформляя кредит, всегда знает, на что идёт, включая установленные регулятором высокие ставки и требования по срокам возврата. По крайней мере, если он не нажимал кнопки согласия бездумно, не читая ничего из предложенного.

При этом, за последнее время процедуры оценки платёжеспособности стали значительно строже: были введены лимиты на полную стоимость кредита, появились механизмы защиты потребителей, при рассмотрении заявки все банки обязательно обращают внимание на уровень доходов, историю обслуживания предыдущих обязательств и уже существующую долговую нагрузку.

В результате введённых регуляторных мер, как отмечает аналитический центр Ассоциации финансистов Казахстана, по итогам первого полугодия текущего года рост розничного кредитования значительно замедлился: новые выдачи увеличились лишь на 14,4% г/г против +28,8% годом ранее, а розничный портфель вырос всего на 9,1% (против +9,9% за 6 месяцев 2024 года). Темпы прироста клиентской базы также снизились: за первое полугодие 2025 года – всего 55 тысяч новых заёмщиков, тогда как годом ранее также за полугодие – 178 тысяч. Это почти в два раза ниже увеличения числа занятых в экономике.

– Основные причины замедления носят комплексный характер: ужесточение макропруденциальных требований ограничило возможности для расширения беззалогового сегмента; жёсткая денежно-кредитная политика привела к росту ставок в системе и снизила склонность к потреблению у отдельных домохозяйств; насыщение рынка и эффект высокой базы предыдущих лет усилили охлаждающий эффект, – указывает АФК.

Если же рассматривать международную статистику, то и вовсе становится ясно, что у Казахстана совсем нет всеобщей «эпидемии закредитованности», о которой периодически выражаются беспокойства в соцсетях и с трибун парламента.

Эксперты Банка международных расчётов (BIS) выделяют ориентиры, при которых долговая нагрузка становится системным риском. По данной методике, серьёзные риски для экономики возникают при уровне нагрузки порядка 60-80% ВВП, а значение около 20% считается крайне низким. По последним данным Международного валютного фонда, отношение задолженности и займов домохозяйств к ВВП в Казахстане составляет около 15,2%. Это относит страну в группу с низкой долговой нагрузкой. Более того, наш показатель заметно ниже уровня развитых стран, где отношение долгов граждан к ВВП стран во многих случаях измеряется десятками и сотнями процентов.

Для сравнения: в Канаде этот показатель – около 102%, в США – 73%, в Швейцарии – более 126%. Даже в соседних странах с крупными рынками он выше: в России – около 22%, в Китае – свыше 60%. Таким образом, Казахстан находится в числе наиболее устойчивых стран по долговой нагрузке населения.

Но если «кредитной катастрофы» нет, где же настоящая проблема? Почему в таком случае тема закредитованности населения не покидает инфополе? Она заключается в первую очередь в восприятии людьми собственных доходов и покупательной способности. И здесь решающую роль играют высокие проинфляционные ожидания.

Хотя официальная статистика фиксирует рост доходов населения опережающими темпами (за пять лет +166% против +44% роста цен по данным БНС), ощущение нехватки средств и опасения дальнейшего увеличения инфляции остаётся одной из наиболее показательных проблем.

Соцопросы также демонстрируют эту картину: рост цен и низкие доходы стабильно занимают верхние позиции в списках проблем по итогам разных исследований. По последним данным фонда Qalam, около 25% казахстанцев заявляют, что доходов им хватает лишь на еду и базовые нужды. Почти 45% респондентов назвали рост цен главной проблемой, ещё 35,7% указали на низкие доходы, закредитованность населения также входит в список пяти главных проблем и волнует 23,5%.

При этом важно помнить, что подобные исследования отражают не столько экономическую ситуацию, сколько настроение граждан. Респонденты склонны занижать уровень своих доходов, поэтому опираться на данные соцопросов как на объективный факт было бы не совсем корректно: они фиксируют скорее субъективное восприятие, самоощущение людей. Но именно это восприятие и становится определяющим: если большинство граждан уверено, что доходы падают и жизнь дорожает, они ведут себя осторожнее, снижают потребление и чаще откладывают крупные покупки. И именно из-за такого восприятия создаётся впечатление, будто в стране миллионы неплатёжеспособных должников и вся экономика держится на «кредитной игле». Но факты говорят о другом: масштабы проблемы куда скромнее.

Да, конечно, нельзя отрицать существование в стране проблемных заёмщиков, которые берут кредиты, не задумываясь о последствиях. Но таких, по данным, официально озвученным в октябре 2024 года мажилисменом Елнуром Бейсенбаевым, около 1,7 млн человек, – то есть менее 10% населения. Именно эта узкая группа с высокими обязательствами формирует основную часть проблемных кейсов и привлекает внимание общественности и регуляторов.

Для большинства граждан кредиты остаются управляемым инструментом, который помогает решать бытовые задачи, поддерживать торговлю и предоставлять бизнесу оборотные средства. Рассрочки и займы обеспечивают оборот товаров и стимулируют МСБ, что особенно важно в условиях зависимости Казахстана от импорта и низкой маржинальности торговли. Всего кредиты, по информации Бейсенбаева, имеют порядка 8,4 млн граждан.

При этом регулятор на постоянной основе предпринимает шаги, чтобы снизить риски и ограничить рост задолженности у уязвимых групп. Например, совсем недавно Агентство по регулированию и развитию финансового рынка приняло новые меры по ограничению темпов роста потребительского кредитования. Среди них – снижение коэффициента долговой нагрузки (КДН) с 0,5 до 0,25 для заёмщиков с просрочкой свыше 90 дней за последние 12 месяцев и ограничение на выдачу беззалоговых кредитов при наличии длительных просрочек, недавно списанной задолженности или неудачной реструктуризации. Таким образом, доступ к займам для рискованных заёмщиков будет ограничен, что, по плану, должно снизить вероятность повторных дефолтов и укрепить финансовую устойчивость системы.

В то же время нельзя сводить решение проблемы только к ужесточению правил или запретам. Если ограничить доступ к официальным кредитам слишком резко, спрос уйдёт в теневой сектор, где условия окажутся куда более жёсткими и рискованными. Аналогично, массовые кампании по прощению долгов или субсидированию ставок формируют у населения ожидание внешней помощи и снижают личную ответственность за финансовые решения. Поэтому подход должен быть системным.

Во-первых, первоочередная задача – это рост доходов и рабочих мест: программы повышения квалификации, налоговые стимулы для трудоёмких отраслей, поддержка инвестиций в сектора, где возможен реальный найм с достойной оплатой. Это фундаментальное условие для снижения системного спроса на потребительские кредиты. Во-вторых, политика в отношении МСБ должна смещать акцент с краткосрочной поддержки через потребление к стимуляции локального производства: субсидии и преференции для производителей, льготы по логистике, развитие кластеров и локальных цепочек поставок. Это уменьшит импортозависимость потребления и укрепит базу реального сектора. В-третьих, нужны адресные меры для уязвимых групп: программы реструктуризации долгов с обязательным образовательным компонентом, индивидуальные планы поддержки домохозяйств, интеграция программ социальной защиты с целевыми финансовыми инструментами. Для предотвращения попадания граждан в «чёрные списки» нужны проактивные инструменты раннего предупреждения и программы временной занятости, помогающие людям вернуть платёжную способность без долговой амнистии.

Наконец, пожалуй, самое важное, – дискурс вокруг вопроса кредитования должен перейти от эмоций к фактам, от обвинений поставщиков услуг к анализу причин спроса. Обвинения банков как «единственных виновников», громогласно звучащие порой со стороны депутатов, не только упрощают проблему, но и вредят выработке адекватной политики.

Настоящий вызов – это управление инфляционными ожиданиями, укрепление реального сектора, создание условия для конкурентности внутреннего производителя и улучшение финансовой грамотности казахстанцев. Именно работа в этом направлении позволит снизить уязвимость отдельных граждан и укрепить экономику в целом, сохранив кредит как полезный инструмент для общества и бизнеса.