Кто придумал «иждивенцев»? Токаев vs Назарбаев

Считается, что после Кантара президент Токаев сделал особый акцент на социальной политике. Чтобы народ не бунтовал, ему нужен хлеб. И он его якобы получил: выросли пенсии, МЗП, социальные расходы бюджета… Вот только ровно таким же хлебом кормили и при Назарбаеве. И за 25 лет он уже успел покрыться плесенью.

Власти чаще всего призывают народ к трудолюбию и порядку. Казахи как маленькие дети: не хотят работать и вечно не слушаются старших. По крайней мере, так нас видят сверху.

Первый президент всякий раз оказывался перед сложным выбором: с одной стороны, детей нужно кормить, с другой стороны – их нельзя баловать. Поэтому государство кормило казахстанцев весьма скромно. Но поскольку потребность в соцпомощи была (и остается) очень сильной, то в итоге социальные расходы стали составлять значительную часть бюджета.

При этом Назарбаеву всегда казалось, что он слишком разбаловал граждан, о чем не уставал напоминать. Иначе почему все так плохо получается, если реформы хорошие? В последнем он не сомневался, а потому виноваты были казахстанцы, якобы не желающие усиленно трудиться.

Вечный упрек в адрес получателей соцпомощи никуда не делся и при новом президенте. На уровне риторики государство вроде бы взяло социальный курс. Но поскольку государство это осталось тем же, то инерция системы подталкивает к уже выученным истинам. Если президент старается, придумывает реформы, а благосостояние страны не растет и народ не перестает требовать «подачек» от государства, то значит что-то не так с народом, который привык к иждивенчеству и отвык от работы.

Но дело не только в сходстве риторик. Доля социальных расходов в бюджете в последние годы не отличается от таковых в годы Назарбаева, либо отличаются в меньшую сторону. Получается, что и в социальной политике между президентами почти нет разницы?

Ранее мы уже рассказывали, что говорили в своих посланиях президенты Казахстан о политических реформах («Политическая система при Назарбаеве и Токаеве: найдите отличия»). В этом тексте речь пойдет о социальной сфере, а в следующем – об экономике.

Рынок не справляется

«Шоковая терапия» 1990-х дала свои плоды: резкое обнищание населения, массовую безработицу, имущественное расслоение. И к концу века Назарбаев, кажется, понял, что если так пойдет дальше, то Казахстан продолжить путь уже без него.

Свое первое послание к народу Назарбаев сделал в 1997 году, озвучив стратегию «Казахстан 2030». В ней он непривычно много говорил о социальной роли государства. Непривычно – потому что прежде у назарбаевских реформаторов была уверенность, что чем больше обязанностей государства перейдет к рынку, тем лучше. Впрочем, эта уверенность не исчезла, но власти взглянули на последствия рыночных реформ более трезвыми глазами.

Рассуждая о том, как будет выглядеть Казахстан будущего первый президент сказал:

«Граждане 2030 года будут уверены, что государство защитит их права и будет отстаивать их интересы. При этом они будут знать, что государство позаботится о тех немногих, которым в силу неблагоприятных обстоятельств не удалось найти свое место в жизни и пришлось обратиться к государству за социальной помощью».

В более ранней перспективе, к 2000 году, одной из задач Назарбаев поставил:

«Завершение всех социально-экономических реформ, прежде всего в бюджетной сфере, итогом которых будет своевременная выплата в полном объеме пенсий, заработной платы и социальных пособий. <…>

В этом отношении центр нашего внимания в ближайшие годы — реальный сектор экономики, его оздоровление, рост и сильная социальная политика, но в условиях жестких фискальных и монетарных ограничений». 

Вскоре произошли действительно существенные изменения – в 1999 году расходы на социальные выплаты выросли многократно. Сразу стоит сделать ремарку. Говоря о социальном секторе бюджета, часто возникает двусмысленность: иногда под ним понимают только те расходы, которые идут на различные государственные выплаты и пособия, а иногда суммируют с образование и здравоохранением. Мы будем рассматривать эти три сферы отдельно.

Итак, в 1998 году на социалку (только выплаты) государство потратило 3,2% от всех бюджетных расходом. А уже в 1999 году – 43%! Это самый высокий показатель за всю историю Казахстана. Потом он стал снижаться: в 2000 году социальные расходы составляли 39,7% бюджета, в 2001-м – 32%, а после не поднимались выше 30%, колеблясь в районе 25%.

Образование и здравоохранение в этот период были не в приоритете у государства. Власти все надеялись, что частники будут с этими сферами справляться лучше. В 2001 году, например, на образование было выделено 4% бюджета, а на медицину – 2,8%. Примерно на таком уровне они оставались вплоть до 2005 года.

После этого Назарбаев несколько лет не вспоминал о социальной политике в посланиях. Зато в 2002 году елбасы впервые употребил слово «иждивенчество», правда, в отношении аулов, получающих субсидирование:

«Всем надо четко уяснить, что поддержка аула (села) не должна и не будет заключаться в повальном государственном субсидировании и безвозвратном финансировании всего и вся. Мы не можем и не будем возрождать былую практику иждивенчества и государственного патернализма».

Через два года Назарбаев уже перейдет к привычной риторике и будет обвинять в патернализме уже получателей соцпомощи, да и в целом всех, кто все еще ждал, что Казахстан будет социальным государством, как это гарантировалось Конституцией. Цитата из послания 2004 года:

«Сейчас, когда в стране появились накопления за счет роста экономики, у некоторых реанимируются иждивенческие настроения решить многие проблемы только за счёт государственных средств. Но такой подход отбросит нас назад. <…> Бесплатность и дармовщина приводят к искажению ценностей, извращают мотивацию к труду, расслабляют человека, снижают его жизнеспособность».

В том же году доля бюджета, отведенная на социальные расходы, снизилась до 23% – меньше будет только в 2023 году.

Впрочем, уже в 2005 году социальные расходы снова вернулись на уровень 2003 года (до 26%), но выросли количественно. Также в 2005-2006 годах заметно выросли затраты на образование и здравоохранение – до 6,6% и 5,3%, соответственно. Вероятно, такой синхронный рост расходов на всю социальную сферу связан с моральной подготовкой народа к выборам президента.

Расходы на здравоохранение резко выросли в 2008 году – с 5% (в 2007 году) до 9,2%. С тех пор и до настоящего момента это значение находится на уровне 10%.

В следующий раз рост социальных расходов произошел уже в конце назарбавевского срока, в 2018 году. Тогда были озвучены и другие социальные инициативы, например снижение и удерживание тарифов ЖКХ.

Впрочем, это не мешало первому президенту осуждать матерей, протестующих против слабых социальных гарантий. Протесты многодетных начались в феврале 2019 – после ночного пожара во времянке в Астане, в котором погибли пять девочек из одной семьи. Выступления охватили регионы Казахстана, сотни женщин требовали повысить государственные пособия, решить жилищный вопрос, ввести льготы для многодетных семей.​ Власти пошли на некоторые уступки: повысили размер адресной социальной помощи, разработали программу льготной ипотеки, объявили о частичном списании беззалоговых потребительских кредитов, строительстве арендного жилья для нуждающихся.

Тогда, еще будучи президентом, Назарбаев ответил им так: «Лозунги поднимают: «Мне дай, у меня много детей, у меня мало зарплаты, дай». Так ты о чем думал? Это же твои проблемы, ты же с государством не советовался когда-то».

Эта ситуация показывает, что в реальности социальные расходы государства, хотя и значительны на макроуровне, но на уровне конкретного гражданина оказываются очень скромными и едва ли могут существенно улучшить материальное положение, а тем более привести к иждивенчеству.

Иждивенцы – это радикалы

С приходом Токаева в 2019 году на пост президента ситуация с социальными расходами почти не изменилась. За исключением образования, затраты на которое в послекантаровском бюджете 2022 года составили 10,5%. Позже образовательные расходы снизятся, но все равно останутся на более высоком уровне, чем при Назарбаеве.

Социальные расходы не изменились, зато обвинения иждивенцев стали чуть ли не более активными, чем при первом президенте. О росте патерналистских настроений Токаев говорил и в своем первом послании, и в 2021 году. И, кажется, что если бы не Кантар, то новый президент скорее начал бы сокращать социальную помощь и перешел бы к жесткой экономии. Цитата:

«Всесторонняя помощь гражданам, оказавшимися в трудной ситуации, – один из наших приоритетов. Но, к сожалению, в обществе укрепляются патерналистские настроения и социальное иждивенчество. Желание получить необоснованные социальные льготы отучает человека зарабатывать своим трудом. Такой неподобающий образ жизни уже начал негативно влиять на систему ценностей молодежи. Поэтому нам нужны коренные изменения в самосознании граждан, обществе, законодательстве». 

Впрочем, отчасти так и произошло. В исправленном после Кантара бюджете 2022 года доля социальных расходов снизилась с 30% до 24%… Правда, расходы всего бюджета были значительно увеличены – с 13,7 трлн тенге до 18 трлн. Кроме доброй воли президента это также объясняется объективным ростом инфляции. Поэтому количественно выросли и социальные траты, но наряду со всеми прочими. На все три социальные статьи бюджета (включая образование и здравоохранение) пришлось 45,5% расходов. Это меньше, чем, например, в 2021 году (48,2%) или в 2018 году (48,6%).

Поэтому едва ли можно говорить о пересмотре приоритетов государства. Токаев не изменил и не стремится изменить систему, он скорее пытается ее починить и чуть-чуть изменить настройки. Это хорошо видно на системе адресной социальной помощи (АСП).

Human Rights Watch в докладе за 2022 год отмечает, что система АСП в Казахстане работает очень плохо, а нуждающиеся в помощи люди не могут ее получить. Среди причин: бюрократизация, социальная стигма (получателей помощи общество и власти обвиняют в иждивенчестве, нежелании работать и в сознательном ухудшении своей жизненной ситуации ради получения выплат), неадекватные критерии для получения помощи.

Но в 2023 году власти заявили о реформе системы АСП. Ее главный плюс – цифровизация (не нужно будет подавать документы, все будет происходить автоматически), которая приведет к упрощению получения соцпомощи. Но многие казахстанцы по-прежнему остались недовольны критериями. В этом и проявляется двусмысленность «Справедливого Казахстана»: участь облегчается, но принципиально ничего не меняется.

После Кантара президент перестал слишком часто обличать иждивенчество. Зато Токаев, видимо, стал смотреть на это слово по-новому. В первом послании после январских протестов он высказался о борьбе с иждивенчеством, поставив его в один ряд с «радикализмом»:

«Мы будем решительно противостоять невежеству и архаике, радикализму и иждивенчеству, культу потребления и коррупции».

В 2023 году президент раскрыл эту мысль: иждивенчество связано с социальной напряженностью. Причем и то, и другое следует из того, что люди просто не знают, что в государстве есть все возможности для хорошей жизни:

«Зачастую социальное напряжение и иждивенческие настроения распространяются именно из-за правовой неграмотности. Многие люди не умеют отстаивать свои интересы в правовом поле, пользоваться существующими инструментами. Большинство нарушений прав и свобод граждан происходит на периферии, где ограничен доступ к информационным ресурсам и юридической помощи».

Вот здесь и появляется отличие от предыдущего президента. Если Назарбаев сваливал на «иждивенцев» неудачи экономических реформ, то Токаев считает, что народ также не замечает политических реформ. Казахстанцам просто не хватает грамотности, чтобы понять: мы живем в Справедливом Казахстане. А если кто-то думает иначе, то он, во-первых, радикал, а во-вторых, просто не успел еще этого осознать.

• 126
• 112