Кто такие джадиды и почему они важны для казахов и узбеков

«Идеи и программы джадидов находятся в полной гармонии и созвучии со стратегией строительства Нового Узбекистана», – так сказал президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев. О том, насколько он прав, за что на самом деле выступали джадиды, и как они были связаны с алашордынцами, мы поговорили с независимым исследователем социальных наук Галымом Жусипбеком, который изучает вопросы  идентичности, инклюзии, прав человека и их соотношение с исламом.

«Джадидизм – самый успешный реформаторский проект незападных культур»

Джадидизм был комплексным феноменом, его нельзя свести, например, только к религии – в нем также был и политический аспект, и культурный, и идентичностный. Но самое главное измерение в джадидизме – это, конечно, образование. Грубо говоря, это был образовательный обновленческий проект, который реализовывался на разных уровнях и в разных сферах.

Я не ошибусь, если скажу, что это был самый успешный реформаторский многопрофильный проект так называемых незападных культур.

Стоит оговориться, что вообще деление на западную культуру и незападную не является научным, особенно если проводить различие на основании ценностей – что есть якобы «западные ценности» и незападные. Могут быть ценности выживания, самореализации, патерналистские, консервативные и так далее. Но никак не азиатские или европейские. Поэтому нельзя сказать, что азиатская культура якобы является носителем авторитарности – это расизм.

Сегодня под европейскими ценностями понимают критическое мышление и демократию. Но 500 лет назад не было ни того, ни другого. Зато был авторитаризм, догматика, схоластика, диктат католической церкви, темное средневековье. Если посмотрим на Восток, грубо говоря, тысячу лет назад, то окажется, что там было критическое мышление, был даже своего рода парламентаризм.

В 17-18 веках и особенно в 19 веке этот незападный географический ареал столкнулся с огромными вызовами колонизации и модернизации. И во многих частях мусульманского мира тогда были предприняты попытки реформаторства.

Самая известная из них – это Танзимат в Османской империи. Были попытки на территориях, которые сегодня относятся к Ирану, Индии, Пакистану, Малайзии, Индонезии. Были интересные реформаторские течения в Африке. Но если все проанализировать, окажется, что самым долгоиграющим и действенным был реформаторский проект мусульман Евразии.

Он зародился в Крыму, инициатором был Исмаил Гаспринский. Изначально идея была в том, чтобы реформировать образование, идти в народ, реформировать алфавит, реформировать грамматику, отходить от догматизма, схоластики, учить детей математике, естественным наукам. И, что очень интересно, открывать возможность для образования девочкам. То есть гендерное равенство шло вместе со всем остальным. Такой интересный момент – женщины, которые вместе с Гаспринским тоже занимались образованием, не были похожи на современных мусульманок, они не были закрыты покрывалами и были довольно свободными.

В целом, речь шла не просто об образовании, но об обновлении сознания мусульман, обновлении культуры и идентичности. Это можно назвать «социальным конструированием» новых толкований культуры, идентичности и религии, которые отвечали бы требованиям изменившегося социального, культурного контекста. И это было бы выходом из состояния колонизации.

Джадидизм как деколониальный проект

Другой важный момент – представители этого реформаторского движения никогда не считали, что культура, религия, идентичность являются чем-то застывшим и монолитным. Суждение о якобы застывшей и фиксированной идентичности, культуре – это колониальная идея.

Напротив, они считали, что это постоянно меняющийся и переосмысливающийся процесс. Джадиды говорили: «Время изменилось, и вы тоже меняйтесь, меняйте культуру, меняйте религиозное восприятие, меняйте религиозные интерпретации, меняйте свои идентичности».

Если использовать современную терминологию, это был деколониальный проект, который предполагает, что идентичность, культура, религия, традиции должны быть гибкими, динамичными, соответствовать вызовам своего времени. А также помогать развивать полноценную личность, вести к принятию универсальности чести человека (что согласно деколониальному подходу является фундаментальной целью коренной культуры). Именно благодаря такой установке джадидизм был очень живучим.

В отличие от других исламских реформистских течений, джадидизм был полностью низовым общественным движением. Гаспринский был простым учителем, казахские джадиды были в основном учителями, как минимум, для многих это было второй профессией В то же время Танзимат в Османской империи спускался сверху султанами, а где-то было влияние Британской империи – поэтому многие простые мусульмане воспринимали эти проект как нечто навязанное извне. Это отличие – еще одна причина устойчивости джадидизма.

И вот очень важный момент – около 95% алашордынцев были джадидами. Об этом в Казахстане принято умалчивать, не знаю специально или нет. Но есть такая интересная деталь. У нас в истории многие исследования зависят от личностей, которые руководят институтами, отделами и так далее. И вот в 90-е годы в Казахстане были историки старшего поколения, которые воспринимали джадидизм, условно говоря, как «татарский проект». Поэтому они были против применения концепции джадидизма именно в отношении Казахстана, так как в их понимании этот якобы татарский проект был призван ассимилировать казахов. И важно было подчеркнуть, что у казахов был свой отдельный проект – «Алаш».

Об отношении джадидов к этническому национализму

Для джадидов идея этнического национализма (то есть построения национального государства только на основе определенного этноса) была скорее чем-то девиантным. Большинство казахских джадидов хотели объединения казахов, идея единства казахов для них была очень важна. Но следует различать идею единства, объединения от идеи создания моноэтнического государства, к чему может привести советско-сталинское толкование «нации» и «национальности» очень сильно заметное в наших странах. К тому же в то время не было четкого размежевания между казахами и узбеками, между узбеками и таджиками в некоторых ключевых регионах, хотя существование отличных друг от друга народов Центральной Азии также невозможно отрицать. Здесь самое главное это то, что идентичности не были и не будут монолитными, имеющими четкие границы, «чистыми». Утверждать обратное или невежество, или расизм. Многие были билингвами. Исторически казахи, которые часто сталкивались с джунгарами и калмыками, знали монгольский язык, между этими народами были не только войны, но и торговые отношения, родственные связи. Если брать исторически оседлые регионы Центральной Азии, то был важен не этнос (который, кстати, также как и нация социально конструируется), гораздо важнее было, откуда ты – бухарец, самаркандец, ташкентец или ферганец. Тогда не было четкого языкового или этнического размежевания, это все феномены последнего времени, особенно периода сталинско-советского «нациестроительства».

Та призма, через которую мы смотрим на события того исторического периода, прочно связывает национальность с этничностью. Но национальность – это политический феномен. Если трактовать идеи алашордынцев, исходя из контекста того, что они делали и к чему стремились, становится ясно, что они хотели создать именно политическую нацию в Казахстане. То есть у них не было представления, что автономия Алаш только для этнических казахов. Например, политическая программа партии Алаш предусматривала наличие голоса в политических процессах всех населявших в то время Казахстан этнических и религиозных групп: славянские народы, поляки-католики, и более малые группы как, например, немцы-меннониты и другие.

Тем более это касается Кокандской, или Туркестанской, автономии, которая была политическим союзом узбеков, таджиков, казахов, кыргызов, подразумевалось включение и русского населения. Примечательно, что в правительстве Кокандской/ Туркестанской автономии были узбеки, таджики, два казаха, два азербайджанца, башкир и один еврей. Однако в правительстве советской туркестанской республики, созданной в тот же период в Ташкенте, не было ни одного представителя народов Центральной Азии.

Призма, через которую мы привыкли смотреть, связана со сталинизмом. У Сталина была идея фикс, что нация приравнивается к происхождению, это примордиальный национализм. Эта сама по себе расистская идея прочно закрепилась в нашем сознании с советских времен.

Но можно рассматривать идеи джадидов именно с той платформы, на которой стояли они сами, а это был рационалистический ислам. И здесь очень важно отметить, что у этих людей было четкое понимание того, что является правами человека. Они, может, не говорили об этом так, как принято сегодня – что есть политические, социальные, экономические права и так далее. Но представление о правах человека у них было.

И проблема наших историков и других специалистов, в том, что они не владеют концепциями, а чтобы понять мировоззрение джадидов, нужно хоть немного понимать исламский рационализм, идейную основу джадидизма

О равноправии в Алаш-Орде и Туркестанской автономии

Можно смело утверждать, что в современном мире первые государственные образования, которые давали своим гражданам равные права, появились в Центральной Азии. Это были автономия Алаш и Кокандская автономия. Это, конечно, не были государства в современном смысле, и они не были полностью независимыми.

Да, «первые в мире» – звучит радикально. Но почему мы так считаем? В то время в Европе была иерархия социальных групп, была этническая и расовая иерархия. Британия была колониальной империей, Италия шла к фашизму, Германия шла к нацизму после Первой мировой. Государства, которые мы знаем, как демократические не были таковыми в тот период.

Зачем это было нужно джадидам? Ответ кроется в одном из ключевых постулатов исламского рационализм, который в наше время все чаще формулируют как «аль-карамийя аль-инсанийя», что можно перевести с арабского как «человек созданный Богом возвышенным, вне зависимости от происхождения, пола, веры» (нет каких-либо групп, сословий, классов выше или ниже). С этой точки зрения, иерархии между людьми быть не должно.

Кроме того, у этих людей была сильно развита эмпатия. А человек путем эмпатии начинает понимать универсальность прав человека. Представители джадидской интеллигенции в условиях царской России были людьми даже не второго, а третьего сорта, поэтому они хорошо понимали на себе, что такое быть дискриминируемым. Человек, выросший в такой системе, понимает, что с ней нужно бороться, и это пробуждает эмпатию к другим дискриминируемым группам. Поэтому джадиды выступали за универсальность прав человека, в том числе за гендерное равенство, о чем у нас часто тоже умалчивают. Гендерное равенство не было для нас каким-то западным проектом, оно было частью исламского реформаторского проекта.

Есть еще такое понятие как деколонизания ислама. Деколонизация от чего? От авторитаризма, от патриархальности. Джадиды в этом плане были самыми успешными реформаторами, которые хотели деколонизировать ислам от различного рода иерархий, всех элементов «системного неравенства», от всех наслоений, которые вели к эксплуатации кого-то, например, патриархальности, приводящей к эксплуатации женщин.

О политических взглядах джадидов и алашордынцев

Очень важно, что большинство джадидов были социал-демократами, они не были капиталистами. Например, они были против частной собственности на землю, считали, что земля должна быть в коллективной собственности, особенно это относилось к казахским джадидам.

И даже алашордынец Алихан Букейханов, который не был в классическом понимании джадидом, а был кадетом, тоже больше стоял на позициях социал-демократии. Так как он участвовал во многих экспедициях, занимался вопросами земли и видел, что в условиях Казахстана, в условиях Центральной Азии, коллективная собственность на землю просто необходима. Если не будет коллективной собственности, то будут большие перекосы, появятся латифундисты (крупные землевладельцы, – прим. Exclusive), большинство населения не сможет пасти скот, не сможет вести рискованное земледелие. А как распределять воду, которой на нашей территории очень мало, если земля не будет коллективной?

О значении движения джадидов для современности

То, что сейчас власти Узбекистана активно отсылают к опыту джадидов, это, конечно, очень позитивный процесс. Вполне ожидаемо, что какие-то идеи могут трактоваться неправильно или в интересах властей. Но это вполне нормально, главное, что процесс запустился. А дальше, чем больше будет исследований, толкований, тем больше будет возможности интерпретировать взгляды джадидов более корректно. Но, конечно, было бы грубейшей ошибкой представлять джадидов как этнических националистов (в смысле сталинско-советского понимания, укоренившегося у нас) – узбекских, таджикских или казахских.

Сегодня важно обращаться к тому, как джадиды относились к исламу. Вообще, консервативность современного ислама – это показатель кризиса и колониальности. Так как консерватизм сам по себе – это кризис, в котором происходит консервация социальных феноменов. В итоге мы сталкиваемся с застывшим пониманием традиций, коллективной идентичности, религиозных интерпретаций и так далее. Поэтому идеи джадидов, которые были за реформаторство, могут быть очень актуальны.

Например, у муфтия Алаш-Орды Гумара Караша были фетвы против жертвоприношения животных, против поминальных обедов. В еще одной фетве он говорил, что обрезание мальчиков не является обязательным, поскольку в Коране об это не говорится. Это очень революционная идея, потому что до сих пор соотношение между защитой прав ребенка (например, любое хирургическое вмешательство, если это не вопрос жизни, должен согласовываться с ребенком) и правом человека на свободу вероисповедания – больная тема, фактически табу. А другой представитель джадидов, Муса Бигиев, говорил, что в рай войдут все, кто верит в единого Бога, и необязательно, чтобы его называли Аллахом. Я думаю, что эти идеи и сам подход джадидов к религии сегодня могут оказаться очень кстати.

• 107
• 52