Куда исчезли деньги недропользователей на науку?

Казахстанская наука остро нуждается в финансировании и коммерциализации. Чтобы решить эту проблему государство обязало недропользователей отчислять 1% прибыли в пользу создателей исследовательских работ. Но почему за десять лет эти огромные деньги так и не подняли с колен науку?

О катастрофическом недостатке финансирования науки различные ученые, общественные деятели и научные организации Казахстана стали говорить еще в начале 2000-х годов. Вопрос тогда стоял наиболее остро, поскольку наша страна, только прошедшая этап становления государства, серьезно отставала без внедрения новых технологий. 

В конце 2011 года парламент принял закон «О государственной поддержке индустриально-инновационной деятельности». Это был фактически первый документ, регулирующий взаимодействие бизнеса и науки. Благодаря нему появились официальные формулировки терминов «инновация», «инновационный грант», «индустриально-инновационная деятельность» и «коммерциализация технологий». 

Вместе с прописыванием этих терминов была создана поправка в закон «О недрах и недропользовании», в результате которой добытчики углеводородов и полезных ископаемых стали обязаны выплачивать 1% от их совокупного годового дохода на развитие науки. Юридически формулировка звучала следующим образом: 

– Недропользователь обязан: <…> ежегодно осуществлять финансирование научно-исследовательских, научно-технических и (или) опытно-конструкторских работ, оказываемых казахстанскими производителями товаров, работ и услуг, и (или) проектов участников инновационного кластера «Парк инновационных технологий» в размере не менее одного процента от совокупного годового дохода по контрактной деятельности по итогам предыдущего года.

Это была первая попытка увеличения финансирования науки в нашей стране за счет негосударственных средств. Оценивалось, что такое изменение поможет инноваторам получить до 250 млн. долларов уже в первый же год после ввода поправки. Однако в законе не было прописано, как данное финансирование должно регулироваться. Это вызвало вопросы и у научного сообщества, и у самих недропользователей.

– Механизм финансирования НИОКР остается спорным. До сих пор не ясно, обязаны ли недропользователи привлекать научные организации для выполнения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ или имеют право осуществлять их собственными силами. Речь идет о том, чтобы финансирование научно-исследовательских работ не свелось к самофинансированию или просто к поддержке рационализаторских предложений. Четкая пропись механизма отчисления недропользователями позволит снять имеющиеся вопросы и организовать их выполнение с максимальной эффективностью для всех задействованных в обсуждаемой деятельности субъектов и экономики страны в целом, – писал в августе 2012 года кандидат химических наук, сотрудник Национального центра по комплексной переработке минерального сырья Булат Кожаков.

Вопросы так и не получили ответа и остались висеть в воздухе. В феврале 2014 года премьер-министр Казахстана в ответ на депутатский запрос сообщал, что фактическое финансирование недропользователями научных работ за 2 года составило 16,194 млрд. тенге (около 110 млн. долларов) – то есть в 2 раза меньше, чем планировалось получить за один год. В дальнейшем конкретные суммы, выданные недропользователями на науку, публично не озвучивались. 

В конце 2017 года закон «О недрах и недропользовании» был переписан и преобразован в отдельный кодекс. Сообщалось, что это необходимо для повышения конкурентоспособности, технологического и профессионального уровня отрасли и внедрения международных практик. Тем не менее, каких-либо уточнений в отношении финансирования науки в новом законодательстве не последовало. 

Более того, внесенная новая формулировка оказалась еще более размытой, чем это было ранее. Она получила следующий вид:

– В течение срока добычи недропользователь обязан ежегодно осуществлять финансирование научно-исследовательских, научно-технических и (или) опытно-конструкторских работ в размере одного процента от налогооблагаемого дохода, полученного недропользователем от деятельности по добыче по итогам предыдущего года.

Если раньше в законе было указано, что финансирование относится сугубо к казахстанским организациям, создающим инновации, то теперь указана обязанность финансирования сама по себе, без уточнения на причастность к стране. Это развязало недропользователям руки и формально позволило им платить местным научным организациям еще меньше денег. Поняв ошибку, в 2018 году министерства инвестиций и образования издали отдельный совместный указ с правилами финансирования НИОКР недропользователями, но по-настоящему новой информации в нем не появилось, – лишь вернулась утерянная про казахстанские компании и инновационный кластер «Парк инновационных технологий».

В 2020 году, когда пандемия коронавируса заострила внимание на недостаток финансирования науки, имеющуюся проблему отсутствия четкого механизма озвучил уже и сам президент Казахстана во время сентябрьского послания.

– Важный источник финансирования и поддержки науки – средства крупнейших предприятий, особенно сырьевого сектора. Однако действующая норма об отчислении 1% от капитальных вложений на развитие науки и технологий работает непрозрачно. Зачастую эти средства просто перераспределяются внутри компаний, – сказал тогда Токаев. 

Сообщая о проблеме, он поручил правительству обеспечить централизацию сбора и распределения средств через бюджет. Если раньше по закону недропользователи сами отдавали деньги аккредитованным научным организациям, а затем только отчитывались о сумме, то теперь появилась идея создать единую «копилку», управлять которой будет уже государство. 

В 2021 году правительство сообщило о начале исполнения поручения Токаева. Однако переход к единой централизации будет постепенный. Запланировано, что по итогам 2022 года 50% финансирования недропользователями науки пойдет в «копилку», по итогам 2023 года – 75% и только по итогам 2024 года – 100%. 

– Предполагается, что внедрение нового механизма позволит увеличить ежегодное финансирование науки на 25%, повысит прозрачность отчислений недропользователей на развитие научной деятельности, поставит на государственный учет проекты НИОКР и обеспечит их постоянный мониторинг. В результате на средства недропользователей планируется создание 15 научных лабораторий коллективного пользования и 10 научно-исследовательских центров на базе отечественных вузов, – сообщало правительство.

Единая «копилка» была создана в 2022 году фондом «Самрук-Қазына» и получила название «Центр научно-технологических инициатив». Сообщалось, что задача новой организации – создание устойчивого механизма роста и развития компаний через научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) и реализация «маркетплейса» проблем, доступных к решению научным сообществом. 

– Исполнители научно-инновационных проектов будут выбираться на основе открытых конкурсов среди отечественных НИИ, университетов, научных центров и технологических компаний. Показателями эффективности НИОКР и инновационной деятельности, в том числе, должны стать коммерциализация проектов и создание новых производств и рабочих мест. Центр научно-технологических инициатив будет курировать международный научный обмен в рамках взаимодействия казахстанских ученых с иностранными коллегами, а также взаимодействовать с Правительством РК, выступая с законодательными инициативами по поддержке отечественной науки и регулированию современных технологий, – комментировали представители фонда «Самрук-Қазына», открывая «копилку».

– Считаю, что настало время для предоставления более широких налоговых и инвестиционных преференций для частных инвестиций в НИОКР и создание новых научных центров. Необходимо вовлечение в научно-исследовательскую деятельность местных исполнительных органов, которые могли бы тоже финансировать НИОКР. Наука на местах должна быть преимущественно направлена на решение тех проблем, которые стоят в центре внимания экономики регионов, – добавлял президент в июне, рассказывая об открытии Центра научно-технологических инициатив на юбилейной сессии Национальной Академии наук.

Но поможет ли это на самом деле? В конце года Токаев в очередной раз раскритиковал недропользователей, сказав, что они хотят сделать «закрытый клуб только для своих», заволокитить реформы и откатиться назад к советской системе. По его словам, генеральная прокуратура и антикоррупционная служба выявили нарушения на всех этапах недропользования. 

Справедливы ли высказанные президентом замечания – достоверно неизвестно, но однозначно можно сказать, что такая конфронтация в имеющейся системе, безусловно, негативно влияет на казахстанскую науку, которой до сих пор катастрофически не хватает финансов, и не дает никакого развития инициативе по ее коммерциализации.

• 78
• 73