Кыргызстан разочаровался в идее сильного парламента

В Кыргызстане началась тихая, но все более жесткая борьба за президентское кресло. Самый яркий пример – самороспуск кыргызского парламента. Но, при всей очевидности выбора, все может пойти не так. Что это значит и каковы будут последствия? Об этом exclusive.kz поговорил с политологом Шерадилом Бактыгуловым.

– В 2027 году Кыргызстан ожидают президентские выборы. Как изменилась политическая конфигурация страны в предвыборный период? Можно ли ожидать консолидации власти или, наоборот, усиления политической конкуренции?

– Выборы 2027 года действительно станут ключевым моментом для политического будущего Кыргызстана. Переход к президентской форме правления кардинально изменил расклад сил. Президент теперь обладает большими полномочиями, что делает пост главы государства главным призом и центром политической борьбы.

Политическая конфигурация с точки зрения представленности групп останется прежней, а вот с точки зрения персоналий – то да, изменения ожидаются. Логика развития ситуации показывает, что власть будет стремиться к консолидации, но полностью подавить конкурентов не сможет. Поэтому президентские выборы 2027 года будут отличаться от предыдущих – конкуренция будет серьезной, но ее характер будет ассиметричным. У власти будет ресурсные преимущества, но у оппозиции будет достаточно поддержки избирателей, чтобы бросить вызов властям.

Возможен раскол внутри правящего лагеря. Если Садыр Жапаров, по каким-либо причинам, не пойдет на второй срок (что пока неясно), борьба за место преемника между различными группировками, например, «северянами» и «южанами» внутри его окружения, может быть даже ожесточеннее, чем борьба с формальной оппозицией.

Также усилится популистская риторика. Основную часть избирателей по этническому составу составляют кыргызы, далее идут узбеки. Поэтому все кандидаты, как властные, так и оппозиционные, будут делать громкие социальные и националистические заявления, чтобы заручиться поддержкой избирателей.

Если под политической конкуренцией подразумевать «политические торги» за распределение ресурсов, то они уже усиливаются. Однако рассчитывать на достигнутую в этом году лояльность каких-то персоналий или групп не стоит, так как, по законам политического жанра, они еще не раз могут поменять свое мнение.

– Президент Садыр Жапаров активно продвигает идею «национальной стабильности» и усиления вертикали управления. Насколько такая модель, по-Вашему, совместима с принципами парламентской демократии, закреплёнными в Конституции?

– Говоря о парламентской демократии в Кыргызстане нужно понимать, что ее никогда не было. В Конституцию 2010 года парламентская демократия так и не была введена. Речь шла о смешанной системе. Споры раздавались только по линии кого первым поставить – парламент или президент. Демократы говорили о парламентско-президентской системе, ну а практики – о президентско-парламентской системе. Первое слово подчеркивало главенствующую роль того или иного института госвласти. Единства в толковании нет до сих пор. Но это уже осталось в истории и перешло в разряд теоретических споров в научной среде.

Конституция 2021 года ввела президентскую форму правления и кардинально изменила расклад сил. Зачастую комментаторы политической жизни Кыргызстана забывают роль кланово-регионального фактора или наоборот, склонны его преувеличивать. Реальность намного сложнее, поэтому необходимо понимать, что, несмотря на всю современную риторику (например, парламентская форма, смешанная, президентская и пр.), политика в Кыргызстане, как и раньше по-прежнему во многом определяется балансом между северными и южными элитными группами. При этом термины «северная» и «южная» являются условными, так как их составы смешанные, т.е. в них представлены выходцы из разных регионов, например, среди «северных» есть выходцы из юга и наоборот. Поэтому раскола между севером и югом страны не существует. Существует стремление разных групп элит занять «точки» распределения ресурсов – политических, финансовых, экономических и прочих. Количество таких «точек» ограничено, а желающих слишком много. Поэтому борьба за них идет нешуточная и не зависит от места рождения человека или его региональных предпочтений.

Возвращаясь к вопросу об усилении вертикали власти. Этот процесс приветствуется гражданами страны, так как пользы от сильного парламента они так и не увидели. Ситуация на местах доходила до абсурда. Утром один депутат пугает акима в случае невыполнения его требований, а в обед другой депутат пугает и требует противоположого, а после обеда появляется третий депутат со своими «хотелками». Причем, все их «желания» откровенно коррупционного характера – отъем госимущества, земель и других благ в свою пользу.

Сейчас все меняется. Укрепление вертикали приводит к появлению на местах одного хозяина. Масштабы злоупотреблений значительно сократились. На смену 105 атаманам пришло два атамана. С двумя проще работать, так как сократилось количество противоречивых вводных.

– Как Вы оцениваете решение о роспуске парламента Кыргызстана? Каковы реальные причины этого шага – политическая необходимость, кризис доверия к депутатскому корпусу или стремление к усилению вертикали власти?

– Самороспуск парламента Кыргызстана является примером удачного политтехнологического решения. Дело в том, что парламентские выборы 2026 года и президентские выборы 2027 года разделяла пара-тройка месяцев. Был бы большой соблазн на волне оспаривания результатов парламентских выборов оспорить и итоги президентских выборов, что привело бы к жесткому противостоянию разных группировок и к очередному затяжному кризису, который мог бы отбросить страну назад в «темное прошлое». Поэтому проведение досрочных парламентских выборов 30 ноября 2025 года в Кыргызстане поставило крест на надежды любителей «ловли рыбы в мутной воде».

– Как Вы оцениваете роль парламента в нынешней системе власти Кыргызстана? Сохраняет ли Жогорку Кенеш реальное влияние на формирование политики, или законодательная власть постепенно утрачивает самостоятельность?

– Нынешний состав Жогорку Кенеша Кыргызской Республики назовут «технократическим», так как он исправно принимал нужные законы. Среди депутатов были представители основных клановых группировок. Как бы не перекраивали избирательную систему – по партийным спискам, смешанная система или нынешняя мажоритарная система – суть остается неизменной, а именно представленность «своих» интересов в парламенте. К слову, лидеры политических партий и оппозиционеры не представляли чьи-либо интересы, кроме своих собственных, за что и поплатились.

Что реально потерял Жогорку Кенеш? Несмотря на право осуществлять парламентский контроль депутаты так и не смогли эффективно им воспользоваться. Были случаи, когда депутаты создавали депутатские группы для осуществления парламентского контроля, но их целью было простая месть или преследование своих оппонентов из числа госслужащих. Поэтому инструмент парламентаризма так и остался нереализованным.

– Какие тенденции Вы видите в электоральных настроениях населения? Может ли усталость от реформ и экономических трудностей привести к снижению доверия к институтам власти?

– За 35 лет суверенитета страна прошла череду реформ и трудностей. Часть граждан не доверяет властям и считает, что не в силах что-то изменить. Другая часть видит в выборах возможность немного подзаработать. Но, в то же время, сформировалась достаточно стабильная группа избирателей, активно участвующих в выборном процессе. Причем, если 15-17 лет тому назад костяк «устойчивых» избирателей составляли пенсионеры, то сейчас ситуация кардинально изменилась – в основном это кыргызская молодежь 30-40 лет.

– В последнее время активно обсуждается идея переноса столицы Кыргызстана из Бишкека в другой регион. Как Вы оцениваете целесообразность такой инициативы? К каким последствиям это может привести для регионального развития и бюджета страны?

– Сложный вопрос. Можно, как в Казахстане, все органы госвласти и госуправления перенести в один город, а можно, как в Голландии, где парламент, правительство, Верховный суд находятся в Гааге, а столицей является Амстердам. Окончательно решение не принято, однако город Манас скоро получит статус города республиканского значения, наряду с городом Бишкеком и Ошом, что означает серьезные изменения в административно-территориальном устройстве Кыргызстане.

Более того, там сейчас идет активное градостроительство. Старые кварталы сносятся и на их месте возводятся высотные здания. Также к 2030 году город Манас станет крупным логистическим центром. К тому времени начнет работу новый международный аэропорт, способный принимать тяжелые грузовые самолеты. И там же будет большая точка железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан. Бизнес, в том числе иностранный, активно начал скупать недвижимость и земельные участки под строительство складов, терминалов, стоянок и т.д.

– Кыргызстан традиционно является верховьем региональных водных систем. Как Вы оцениваете состояние водной дипломатии между Кыргызстаном, Казахстаном и Узбекистаном? Удается ли находить баланс между энергетическими интересами и аграрными потребностями соседей?

– В последние годы в Центральной Азии наблюдается рекордная жара, вызвавшая засуху в разных областях наших стран. Например, в мае этого года на территории Казахстана были зафиксированы значения около 40°С. В мае в Бишкеке была зафиксирована рекордная для этого месяца + 37,1°С, В апреле многие города Узбекистана побили рекорды жары, а средняя температура в них превысила норму до 50 градусов. Абсолютный температурный рекорд в апреле с момента начала метеорологических наблюдений в 1891 году зафиксирован и в столице Туркменистана – Ашгабаде. В Казахстане, уже пострадавшем от аномально теплой зимы со средней температурой на 2,7 градуса выше нормы, жителей предупредили о засухе в одиннадцати регионах страны. В Таджикистане власти также констатировали аномально жаркие температуры.

Центральная Азия особенно уязвима к глобальному потеплению: по данным МВФ, за последние три десятилетия температура выросла на 1,5°С , что в два раза превышает средний мировой показатель. Наш регион с 80 миллионами жителей, в основном покрытый степями и пустынями, уже испытывает нехватку воды.

Волна жары в Центральной Азии нарастала с марта. Эта аномальная жара негативно отражается на урожаях, доступе к воде и здоровье жителей.

Думаю, что каждый из нас понимает, что одна страна не в состоянии решить проблемы экологического характера в одиночку. Однако формула решения баланса между потребностями энергетики и орошения была предложена еще в советское время и подтверждена в 1990-е годы. Речь идет о формуле «вода в обмен на энергоресурсы». Однако эти соглашения исполняются частично. Кыргызстан воду дает исправно, а согласованные энергоресурсы не получает. Страны «низовья» верно полагают – большого водного «крана», способного перекрыть воду в Кыргызстане или Таджикистане, нет. Несоблюдение договоренностей не ведет к «отключению» воды. Еще одна проблема – в странах «низовья» растет потребность в воде, а количество воды в природе не увеличивается. Более того, вынужденно находясь на «голодном энергетическом пайке» Кыргызстан вынужден искать другие, более надежные источники энергоресурсов. Ими стали гидроэлектростанции.

– Как Вы оцениваете инвестиционную активность в Кыргызстане за последние два года? Какие направления, на ваш взгляд, действительно привлекают капитал – и какие остаются недооценёнными, например, переработка, цифровизация или зелёные технологии?

– Важный вопрос. Известно, что инвестор вкладывает своим капиталы в тот сектор, который, по его расчетам, принесет максимальную выгоду в короткие сроки. Сейчас отмечается большой приток инвестиций в строительный бизнес.

Проблема инвесторов в Кыргызстане связана с небольшим размером экономики страны. Малая экономика определяет высокий уровень конкуренции между инвесторами, и, как это не парадоксально, малую выгоду от проектов, например, в сфере цифровизации. Поэтому Кыргызстан привлекателен для малых инвесторов, которые иногда не совсем понимают, как вести бизнес.

– Насколько эффективна нынешняя система регулирования рынка ГСМ в Кыргызстане в условиях растущей волатильности цен на топливо и зависимости от внешних поставщиков? Следует ли государству активнее участвовать в формировании резервов или поддержке отечественной переработки?

– Государство работает в обоих направлениях. Однако это сложный процесс. Следует понимать, как устроен механизм поставки ГСМ. Часто задают вопрос, а почему Кыргызстан не покупает бензин в Казахстане. Дело в том, что в Казахстане бензин дотируется правительством и на внутреннем рынке стоит около 60 сом за литр, а если его покупать для продажи, например, в Кыргызстане, то литр бензина будет стоить 120 сомов. С Россией работает соглашение, на основании которого Кыргызстане закупает ГСМ по специальной цене, которая ниже предложений казахстанской стороны.

Также ведется работа по увеличению переработки нефтепродуктов в стране. Но есть нюанс – сырая нефть перевозится в цистернах, так как нефтепроводов из какой-либо страны в Кыргызстан нет. Нефть, например, в Азербайджане дешевле российской, но пока ее доставят в Кыргызстан, то она по цене сравняется с ней или станет дороже, а после переработки цена бензина может быть выше, чем поставленной из России.

– Как Вы оцениваете усиливающуюся переориентацию Кыргызстана в сторону Востока – Китая и арабских стран – на фоне снижения экономического влияния России? Можно ли говорить о начале нового этапа внешнеэкономической политики, когда Бишкек будет выстраивать более диверсифицированные связи, не опираясь на одного стратегического партнёра?

– Вообще-то и Китай, и Россия являются стратегическими партнерами Кыргызстана, а Россия является еще и союзником. Есть еще один нюанс – частота поездок в Китай или арабские страны и поступление инвестиций из них не являются свидетельством разворота в их сторону.

Геоэкономическая конъюнктура сложилась таким образом, что Россия отвлечена на кризисную ситуацию в западной ее части. Тем временем, глобальная экономическая машина продолжает работать, и выпадение одного сегмента приводит к появлению новых сегментов, например, в логистике и инвестициях. С формальной точки зрения можно зафиксировать начало нового этапа на основе увеличение связей с Китаем и арабскими странами. Однако говорить об отказе от российского вектора пока не приходится.