Любовь к родине: вариант Путина или вера в Новый Казахстан?

«Патриотизм» — национальная идея путинской России. В материале пытаемся разобраться, как «любовь к Родине» сделала возможной войну с Украиной и как казахстанцам не повторить ошибок российского общества. Какому патриотизму будут «учить» в казахстанских школах с 1 сентября и стоит ли его бояться?

С первого сентября в казахстанских школах появится факультативный курс «Патриотизм и глобальные компетенции». Эта новость заслуживает самого пристального внимания. Ведь Родина и государство – разные вещи.

Бывают такие сложные слова. И вроде всем известно, что они значат. Спросишь – ответят одинаково: «любовь к Родине». Но наполнят это «одинаково» своими содержаниями. А из-за них и разругаться можно. «Патриотизм» – как раз такое слово. Одобришь – почти все согласятся. Скажешь – «последнее прибежище негодяя», потому что «любовь к Родине не знает чужих границ». Тоже согласятся. И, очевидно, будут иметь в виду какие-то разные патриотизмы. Иногда от таких туманных терминов хочется совсем отказаться. Но о патриотизме забыть не дадут. То его пытаются поднять на щит противники глобализации, то им начинает ожесточенно размахивать путинская пропаганда.

Так что такое патриотизм? Может ли он быть полезен для современного общества? Или этот пережиток скоро исчезнет в тумане прошлого, оставив в покое непатриотичный глобальный мир? Не так давно писательница Лиля Калаус спросила: «Вы себя считаете патриотом или космополитом?» И я не смог ответить – не увидел противоречия. А может быть, его и нет?

Еще в древней Греции, например, существовало понятие для обозначения любви к своему полису – городу-государству. Любовь к такой «ограниченной» Родине, пожалуй, выглядит конкретнее и естественнее, чем к большой и трудно осязаемой. Как и ответственность перед ней. Гражданин был вовлечен в политику и участвовал в принятии ключевых решений.

Но слово «патриот» в современном значении распространилось в европейских странах только в XVII-XVIII веках. Тогда же стали возникать и разные трактовки патриотизма. Одна из них считала правителя наместником Бога на Земле. А ты, дорогой подданный, коли желаешь блага стране – верно служи государю и не смей подвергать сомнению его священную компетентность. Даже если государь в это время заявляет: «после нас хоть потоп» и с маниакальным упорством разоряет свою же страну! Сложно назвать любовью к Родине, не правда ли? И тем не менее называли. Да и сейчас называют. И, к сожалению, не нужно идти за примером слишком далеко. Интересы власти для такого государственнического патриотизма – это интересы страны. И правительство как-то само собой начинает именовать себя «Родиной». Недавно солист группы «ДДТ» Юрий Шевчук на концерте сказал, что «Родина – это не ж*па президента». В сущности, он выступил именно против государственнического патриотизма – за патриотизм совсем другой. В России 2022-го повторяется французский спор эпохи Просвещения.

Тогда, в середине XVIII в., создатели знаменитой «Энциклопедии» Д’Аламбер и Дидро заявили, что Родина и государство – разные вещи, а подлинный патриотизм возможен только при демократии. Их коллега и соавтор Монтескье соглашался – при монархии любовь к стране существует отдельно от государства. Дух такого гражданского патриотизма точно выразил американский мыслитель Томас Пейн: «долг патриота – защищать свою страну от ее правительства». Именно этот взгляд двигал Великой французской революцией, вдохновил освобождение США от британского господства, а затем лег в основу американской национальной идеи. Современный европейский конституционный патриотизм тоже многое унаследовал от просвещенческого.

В Европе XIX века каждая политическая сила пыталась приспособить “любовь к Родине» к собственной идеологии. В ХХ веке эта тенденция только усугубилась. В самых трепетных чувствах своим отечествам признавались Гавел и Гитлер, Черчилль и Кастро, Сталин и Кеннеди. До неприличия разные «патриоты»! А некоторые своей любовью сожгли Родину прямо дотла. В результате «патриотизм» еще больше «запутался» и стерся от постоянного использования. Выгорел, как трудоголик, но, как бывший спецагент, по-прежнему особо опасен.

Одно из, к сожалению, актуальных подтверждений – путинский патриотизм. Эта не слишком правдоподобная симуляция национальной идеи сыграла свою роль и в катастрофе украинской войны. Дело не в том, что пропаганда превратила россиян в «фашистский народ», как считают некоторые. Это попросту неправда. Общество, которое на самом деле заражено фашистскими взглядами, должно горячо и активно их выражать. Если бы было так, не пришлось бы 18 марта сгонять на провластный концерт-митинг в «Лужниках» бюджетников и студентов. В российском обществе, наоборот, побеждает пассивность – вялая, безучастная поддержка войны, по утверждениям пропаганды «вынужденной» и «оборонительной от Запада», и такие же приглушенные протест и возмущение. Последние объясняются прежде всего репрессиями и разобщенностью подавленной оппозиции. Россияне в массе своей знают, что власть не хочет их слышать, но не знают, как это положение изменить. Еще страшнее другое: похоже, что значительная часть общества и вовсе не считает себя вправе что-то требовать от власти и вступать с ней в равноправный диалог. Во-многом это плачевный результат путинского патриотизма.

Это, конечно, старый недобрый государственнический патриотизм. Можно вспомнить лозунг «Нет Путина – нет России», до сих пор питающий веру сторонников режима. Но еще более показателен нейминг. Оппозицию давно заклеймили «пятой колонной», финансируемой из-за рубежа. Критиков власти массово причисляют к «иноагентам» – не просто «врагам народа», но ментальным инородцам, действующим якобы в иностранных интересах. Между тем лоялисты, которые меньше всего на свете «ждут перемен» (к лучшему), усилиями пропаганды получили почетное прозвище «патриотов». Поддерживаешь «любимого руководителя» – «патриот», критикуешь его – иноземец, которому вообще-то давно пора валить на свою забугорную родину. Это картина патриотизма не только государственнического, но и слепого – не терпящего критики, игнорирующего проблемы.

Слово «руководитель» очень точно передает суть госпатриотизма. Власть думает одна за всех, своими немногими и, боюсь, не лучшими головами, а потом «водит руками» подданных, воплощая собственные задумки. «Руководимый гражданин» – просто машина, бездумный исполнитель. У него не должно быть ни инициативы, ни собственного взгляда, ни голоса, который мог бы громко указать правительству на ошибку и дать совет, как ее исправить.

Отсутствие возможности равноправного диалога с властью, обезличенность и безголосость общества неизбежно ведут к отрыву правительства от людей, для которых оно должно работать. Так много в последние годы пропагандисты говорили о могучей державе размером с 1/6 часть суши и геополитических задачах. Но сама земля и люди, ее населяющие, как будто были отодвинуты на второй план – были абстрактными точками на бумажной карте в штабе (или в бункере?). Их личные судьбы, которые вместе и есть судьба страны, в конце концов их доходы, которые не растут уже 10 лет, «руководителей» совсем не волновали – только масштабные державные абстракции. Пропагандисты предлагали «патриотам» гордиться своей скромной принадлежностью к великой стране руководителей, покоряться им, разделять их обиду на «обманувший Запад» и, если понадобится, жертвовать собой за нее (и, главное, за них). Это тоже воспитание пассивности, такой удобной для вечного удержания власти. Путинский «патриотизм» подействовал на значительную часть населения. Но, главное, помешал возникновению массового гражданского патриотизма – активного и разделяющего ответственность за происходящее со страной. Я думаю, что это одна из главных причин того, что общество не смогло предотвратить катастрофу в Украине и в самой России. Госпатриотизм оказался совсем не патриотичным. Если не извлечь из него опыт (и здесь, в Казахстане) – увы, «может повториться».

Я всегда удивляюсь словам о «гордости за свой великий народ». Как будто стремление взращивать и поддерживать ее – оборотная сторона какого-то национального комплекса неполноценности. И гордость вроде как должна его победить – но лекарство дурное, только симптомы заглушит и вызовет новые болезни. Скорее патриотизм – про восприимчивость и ответственность. Как-то они ближе к любви.

В отличие от государственнических абстракций древнегреческий патриотизм выглядит естественно. Потому что это патриотизм местный, накрепко привязанный к жизненной среде. Нет ничего странного в том, чтобы сопереживать близким и друзьям. Не удивляет и забота, привязанность, даже какое-то «одушевление» дома, района и города. Это зона обостренной восприимчивости и ответственности. С общегосударственным патриотизмом сложнее. Вряд ли коренной алматинец сможет в полной мере разделить проблемы жителя Павлодара или Актобе. Но все-таки общее социокультурное поле роднит и помогает понимать сограждан.

Это опасное место! Именно здесь часто выпрыгивают из засады охранители. Они почему-то убеждены, что воспитание патриотизма связано только с национальной культурой (конечно, вдохновляюще-героической и, конечно, очень традиционной). К тому же отчаянно стремятся вычистить из социокультурного поля инородные влияния. Но культура – зверь, не переносящий неволи. Для развития ей нужно постоянно и свободно подпитываться из самых разных источников, перенимать и переосмыслять другие опыты. Не вредно взглянуть на США – страну, сформировавшуюся в «плавильном котле» разных культур. А где однообразие – там стагнация и деградация. В этом смысле этническое многообразие Казахстана при взаимном влиянии культур может дать очень продуктивный результат. Тут полезен и пример европейского конституционного патриотизма – гражданского, демократического и наднационального.

Культурное развитие неотделимо от развития привычки думать, обостряющей восприимчивость и ответственность. А еще оно способно научить сопереживанию – перенесению сочувственного восприятия близких, как и местной привязанности на опыт другого. Из ближнего круга на город, из города на страну и дальше, на другие страны – вот и космополитизм. Если граждане мира подчеркивают общечеловеческое, роднящее, то патриоты – специфику. Эти различия тоже должны не отдалять, но, наоборот, увлекать новым опытом. А еще патриотизм показывает сложность преодоления границ восприимчивости, через которые так легко и слишком абстрактно перемахивает космополитизм. Однако, в сущности, они оба идут навстречу друг другу – и возможно, когда-нибудь встретятся в одном, более точном слове.

Но вернемся на землю. Для постсоветских стран, приученных к бессилию общества перед властью, сейчас особенно важен гражданский патриотизм. Общество и каждый отдельный человек в Казахстане должны следить за тем, чтобы власть не обосабливалась вокруг личных интересов и сохраняла живой контакт с людьми – отвечала перед народом. Правительство нуждается в доверии граждан, но доверие должно быть заслужено. И даже когда оно заслужено, все равно надо сохранять бдительность. Как в поговорке: «доверяй, но проверяй». И на самом деле это жизненная необходимость для всех. Потому что можно быть аполитичным, отдавать все силы работе и семье, а потом обнаружить, что работы нет, а ребенок, закончивший лучший ВУЗ, не может никуда устроиться. Да и на улицу выйти страшновато – там тоже хватает «более решительных» безработных. И все из-за авторитаризма, постепенно задушившего закон и экономику. Сегодня забрали сменяемость власти (ничего, переживем), завтра – свободу слова (ладно, как-нибудь без нее), послезавтра – отняли дело всей жизни (…), а потом пришли и забрали в тюрьму или на войну (а у тебя даже свободы слова нет, чтобы возразить). Сейчас кажется, что Казахстан не очень резко, но начинает движение в противоположном направлении. Миссия граждан –  контролировать это движение и не допустить антидемократического поворота, который, увы, всегда рядом.

А курс «Патриотизм и глобальные компетенции», разработанный Академией Алтынсарина, при первом приближении выглядит хорошо. Кажется, что он нацелен на формирование гражданского общекультурного патриотизма. И подводных камней в проекте пока не видно. Его можно посмотреть на сайте Академии. Инструктивно-методическое письмо от 03.06.2022 (246 стр). Посмотрите. Другой вопрос, что настоящее представление о курсе даст только учебный год. И вот тогда нужно будет смотреть очень внимательно – и обсуждать. В конечном итоге активная (и очень патриотичная!) публичная дискуссия, анализ и конструктивная критика – один из способов удерживать живой контакт с правительством. А заодно наблюдать, насколько оно само настроено оставаться на связи.

• 150
• 116