Макс Бокаев: В ближайшие два года нас ждет мощная встряска

Что происходит сейчас на западе Казахстана, где почти всегда начинались протесты и митинги? Есть ли признаки того, что все может повториться? Когда и почему? Как подготовиться гражданскому обществу к транзиту власти? Об этом exclusive.kz поговорил с гражданским активистом Максом Бокаевым.

– Что происходит на западе Казахстана? Как люди живут? Есть ли протестные настроения?

– Атырау – большой город. Даже по официальным данным там проживает больше 350 тысяч человек. А настроения самые разные. Есть те, кто проявляет недовольство, а есть, кто согласен с тем, что происходит. В общем, все в пределах нормы. Но в Атырау есть одна особенность – из-за работы НПЗ жители города страдают из-за плохой экологии.

Ну а если говорить с точки зрения общественника, то наше независимое гражданское общество закатано в асфальт. Это началось еще после земельных митингов. Несколько активистов были вынуждены покинуть страну, а некоторым пришлось переехать в другие регионы. Теперь вместо них в общественную сферу пришли блогеры. Человек берет камеру, ищет те или иные несоответствия в деятельности каких-либо предприятий, а потом выкладывает все это в социальные сети. Нередко это приобретает какие-то нездоровые формы. Произошла подмена гражданской активности какими-то суррогатами. Это тоже одна из методик спецслужб. Сначала расплодили ГОНГО, которые зачастую предназначались для того, чтобы быть ширмой перед международными организациями. Теперь – блогеры вместо активистов. Это создание видимости общественной жизни. Нас всех просто измельчили в эмоциональный и интеллектуальный фарш. Даже среди блогеров есть понимание, что надо что-то дальше делать, кто-то пытается выходить на пикеты, но это жестко пресекается. Это такой искусственно заземленный уровень, выше которого не пускают.

– Такие методы использовались еще со времен древнего Рима, но даже это не спасло эту империю от развала. О том, что еще со времен земельных митингов всех закатали под асфальт, запугали я слышу давно. Но почему именно на западе страны начинаются все наши митинги и протесты? Связано ли это с тем, что население чувствует себя несправедливо обделенным? Ведь это нефтеносные регионы, а значит, люди там должны жить лучше всех и поэтому быть априори всем довольны? Не связана ли эта протестная активность именно в этих регионах с подсознательной обидой?

– Да, у части населения такое чувство есть. Надо вспомнить, что это регион дольше всех сопротивлялся российской колонизации и подвергался очень сильным репрессиям. Часть населения вынуждена была иммигрировать в Иран, Туркмению, очень много погибло в боях. Есть даже сведения о том, что для подавления вот этих восстаний на Мангышлаке и Атырауской области использовалось химическое оружие. И вот казахи опять оказываются обделенными в буквальном смысле.

И все это можно было бы решить, если бы не беззаконие, коррупция, когда вот уже больше 30 лет идет обогащение небольшой группы людей, а большая часть доходов от природных ресурсов утекает за границу.

А ведь у нас очень жесткие климатические условия. К тому же, так называемая продуктовая корзина всегда была выше по цене чем, допустим, в Алматы или Шымкенте. То есть просто прокормить семью гораздо тяжелее. Есть исследования, согласно которым одно рабочее место нефтяника в Техасе тянет за собой семь рабочих мест в других отраслях. Кто-то шьет спецодежду, кто-то ремонтирует технику, кто-то кушать готовит, ну и так далее. А у нас в Казахстане из-за того, что все завозное, нефтяник создает всего два-три рабочих места в других отраслях.

У нас семьи большие. Если даже один нефтяник зарабатывает неплохо, то, как правило, на его зарплату живет несколько человек. Остальные сидят без работы. Поэтому разговоры о том, что у нас люди живут хорошо – миф. Все исследования говорят, что социальные катаклизмы, как правило, бывают из-за неравенства доходов. Если все это в комплексе взять, то становится понятно, почему все протесты зарождаются на западе.

Если, условно говоря, в Петропавловске люди выйдут на площадь перед акиматом и потребуют повышения зарплат, им ответят, что денег нет и этому можно поверить. Но когда атырауцы видят, как миллионами тонн выкачивается нефть, как она перевозится и железнодорожным и трубопроводным транспортом за границу, возникает логичный вопрос – а куда уходят деньги? Люди каждый день включают телевизоры и видят котировки цен на нефть, они спрашивают, а куда девается эта нефть? И они делают очень простой вывод, что деньги есть и они имеют право на свою долю.

– В Атырау, в Актау все говорят по-казахски. Получается, что знание государственного языка – не панацея от всех бед?

– Конечно.

– А может, скорее наоборот? Может дело в том, что регион варится в собственном информационном котле и не интегрирован не то что в мир, а даже в собственную страну? Кстати, сепаратистские настроения на западе страны – это миф или реальность?

– Ни в одном регионе Казахстана я не встречал казахов, которые собирались отделиться. Другое дело, что неумелая политика центра может довести до белого каления. Действительно, наш регион варится в собственном соку. Что говорить, если железнодорожное путешествие из Атырау до Алматы занимает более двух суток, а перелет стоит половину заработной платы? А ведь это пока нефть есть. Но что будет, когда ситуация изменится? В некоторых районах осталось работы буквально на несколько лет. А ведь там работают десятки, сотни тысяч человек! Тот же Жанаозень – это город без будущего.

Но меня тревожит то, что если раньше мы делились на карагандинских и шымкентских, то теперь делимся между собой даже внутри одного региона.

При этом, говорить, что у нас нет денег для того, чтобы проложить тротуар или трубопровод просто цинично. Все понимают, что просто воруют. И когда нам назначают акима города, мы понимаем, что все это звенья одной цепи.

– Еще один нарратив, который я всегда слышу – почему западный Казахстан почти не представлен в нашей управленческой элите? Единственным ярким представителем был Имангали Тсмагамбетов… Как вы думаете, почему ситуация не меняется?

– Да, я слушаю такие разговоры, но мне, честно говоря, все равно. Почему? Потому что все это люди Назарбаева или Токаева. А, следовательно, политика не поменяется. А если говорить про нациестроительство, то это задача любого политика, особенно в критические периоды. Заниматься нациестроительством, опираясь только на один регион, невозможно. Но они не могут по-другому. И другой не сможет.

– Как бы вы охарактеризовали то, что сейчас чувствуют люди: надежду, разочарование, апатию?!

– Конечно, самые разные чувства. Но если говорить про картину, которую я вижу каждый день на улицах Атырау или в общественном транспорте – это, скорее, смирение. Доехать побыстрее до дома, накормить детей, лечь пораньше спать. Уже не секрет, что все сидят в долгах, как в шелках и большинство населения просто мечтает вовремя погасить кредит.

– То есть протестных настроений нет, но и доверия к власти тоже мало осталось?

– Протестные настроения трудно диагностировать. Люди научились прятать свою протестность, а доверия к власти никогда и не было. Протестное настроение накапливается по мелочам. Например, человек простоял полчаса на остановке в ожидании автобуса. За это время проезжавшая машина его обрызгала грязью, на работе начальник наорал, дома дети огорчили. Это все накапливается и однажды прорывается. У нас нет каналов выпустить пар и в итоге случается взрыв. Мы просто не видим протестные настроения. Все происходит неожиданно.

– Вы сейчас в Алматы встречаетесь с разными людьми. Можете поделиться своими впечатлениями? Сохранила ли Алматы статус центра гражданского активизма?

. К сожалению, нет. Да, действительно, после обретения независимости общественная жизнь кипела только в Алматы. Но на мой взгляд, примерно с начала 2010-х здесь общественно-политическая жизнь замерла. Может быть, в связи с переносом столицы. К сожалению, в Алматы не образовался альтернативный центр генерации идей. Да, есть немало экспертов, но у них нет амбиций. Есть выражение: «видение без исполнения – это галлюцинации». Если даже есть действительно мощная научная база, но человек не идет дальше, то это всего лишь галлюцинации.

Я действительно встречался со многими коллегами. Конечно, это большой город и такого многообразия общественных организаций конечно нет даже в Астане. Но, мне кажется, общественникам надо чаще встречаться, дебатировать, анализировать и переходить к действиям.

– Вы верно сказали, что у всех есть понимание, что делать, но никто не понимает, как это сделать и кому это сделать? У вас есть вот представление об этом?

– Есть реформы, которые идут снизу, есть реформы, которые идут сверху. У нас сейчас патовая ситуация. Токаев стал заложником своих элит, заложником своих действий. Ну и народ тоже в каком-то оцепенении находится. Поэтому этим пользуются какие-то внешние игроки. Но вы проводите интервью, несмотря на ограничения, запреты, я тоже что-то пытаюсь сделать. По крайней мере думать, размышлять мне никто запретить не может. Каждый из нас что-то делает. Надо продолжать размышлять, встречаться, обсуждать, готовиться. Каждый народ идет по своему треку. Но в определенные моменты, случаются встряски, например, Кантар и после этого некоторые народы перепрыгивают на более верхний уровень, а некоторые народы наоборот падают на уровень ниже, некоторые после какой-то болтанки остаются на том же самом уровне. Но думающей части народа надо быть готовой к очередной встряске.

– Вы думаете, будет?

– Будет обязательно. Все обстоятельства складываются таким образом, что в такой ситуации мы находиться долго не можем. Думаю, это произойдет в 2025-2026 году. По моим наблюдениям, каждые пять мы попадаем в зону турбулентности.

Токаев обещает больше не менять Конституцию и в 2029 году уйти. Фактически у него не осталось времени или он готовит приемника. Есть, конечно, вариант, как у нас принято на просторах СНГ, переписать Конституцию. Но оба варианта ведут к тому, что будет опять эта самая встряска. Уже сейчас начали гадать, кто будет третьим президентом, про всякие внутриэлитные конфликты и так далее. Так что встряска будет и нам надо быть к этому готовым. Боюсь, что наши так называемые элиты выберут не самые лучшие варианты действий и скорее всего в результате этой склоки третьего президента, кем бы он ни был, опять постараются замарать. А значит, нам надо предпринимать меры для того, чтобы этого не допустить. Не важно, кто будет президентом. Пусть это будет даже Дарига Назарбаева или Олжас Бектенов, они должны пройти через нормальные, честные выборы. Поэтому, думаю, неправильно было оставлять один срок на семь лет.

Говорят, вместо плохого президента может прийти еще худший президент. Но через четыре года вы можете его переизбрать. Вот этим демократии хороша, понимаете? И если президент сможет доказать, что он эффективный менеджер, он может и на второй срок претендовать. Благодаря такой выборной системе США и выросли. Там такие же люди, там были такие же коррупционеры, но был механизм очищения элит. У нас его нет.

• 96
• 408