Алматы утрачивает звание культурной столицы

Министр торговли США на минувшей неделе посетил сразу две республики Центральной Азии — Узбекистан и Казахстан. В Ташкенте и Астане высадился десант американского бизнеса, звучали обнадеживающие разговоры о росте товарооборота и готовности увеличивать инвестиции в экономики обеих республик. Американского министра лично приветствовали и Шавкат Мирзиеев, и Нурсултан Назарбаев. Но в чем был истинный смысл разведки ситуации в регионе, стоит ли ждать бума американских инвестиций и с кем Штаты будут конкурировать в ЦА? Об этом в очередном выпуске программы «Наружное наблюдение» рассуждает ассоциированный научный сотрудник Школы восточных и африканских исследований (SOAS) в Лондоне Алишер Ильхамов.

— Узбекистан в последнее время в центре внимания международных акторов. Недавно на встрече в Ташкенте президент России и президент Узбекистана подписали многомиллиардные контракты. На этой неделе в Ташкенте побывал министр торговли США, также подписаны контракты. Что происходит? Почему вдруг Узбекистан стал интересен и США, и РФ? И может ли обостриться конкуренция между Москвой и Вашингтоном за влияние над Ташкентом? Сегодня об этом мы говорим с экспертом и научным деятелем школы восточных и африканских исследования университета Лондона Алишером Ильхановым. Здравствуйте, Алишер. Как вы оцениваете такой рост интереса к Узбекистану со стороны Запада и России?

— Здравствуйте. Да, действительно имеет место конкуренция между двумя странами. Узбекистан становится объектом пересечения интересов. С экономической точки зрения мы сейчас наблюдаем подписание контрактов, визит министра торговли США, также был подписан ряд контрактов с участием американо-узбекского коммерческого совета, а с другой стороны, мы наблюдаем также только состоявшийся визит Путина, тоже было соглашение в сфере военной промышленности… около 25-27 миллиардов долларов торговых сделок совокупных, хотя трудно говорить, сколько там реальных инвестиций — строительство атомных электростанций является не инвестициями, а соглашением, которое потом будет оплачивать Узбекистан.

Есть попытки вовлечь в сферу своего влияния той или иной страны… это связано с новыми режимом — то есть, каким образом будет вести себя новый режим. Это пока остается вопросом, поскольку раньше ситуация во внешней политике была достаточно предсказуемой… Каримов шел только на двухсторонние переговоры и таких тесных взаимоотношений сторонился… Узбекистан достаточно сложно сотрудничал с Западом в ходе афганской войны. Предоставил сначала военную базу, а потом выгнал в ответ на негативную реакцию, а потом снова открыл возможность поставлять военные грузы через Узбекистан. Сейчас под вопросом, с кем дальше будет сотрудничать Узбекистан. Мне кажется, что важность Узбекистана имеет связь с Афганистаном. Потому что Афганистан является главным объектом озабоченности, а Узбекистан — только фактор.

В основе конкуренции лежат геостратегические, геополитические интересы. Столкновение интересов. Вы знаете, что Америка давно сделала ставку на умиротворение Афганистана, на то, чтобы ликвидировать развитие нового витка терроризма и угроз для Запада, но пока эта проблема не решается, поскольку США застряли там и, несмотря на массивное военное присутствие действующего режима, «Талибан» все равно контролирует значительную территорию страны и пока не ясны условия заключения мира между оппозицией и правительством. Неопределенность в Афганистане создает спрос на такого важного союзника как Узбекистан, потому что именно эта страна имеет удобный выход на Афганистан. На юге он имеет протяженную границу с Афганистаном, причем с теми районами, которые стабильны. 

Как протекают события в Сирии… Контроль над ситуацией перехватила Россия совместно с Ираном и действующим правительством Сирии. Штаты и Запад вынуждены были отступить. Вынужден признать, что это победа Москвы и сил коалиции, представляющие режим Асада. Видимо, Вашингтон беспокоит, не будет ли Россией использоваться такая ситуация таким же образом — застолбить свои геополитические интересы в этом регионе? А этот регион представляет большой интерес — он имеет большой доступ для ракет средней дальности до любой страны. Возникают преимущества для возможных будущих конфликтов… близка территория Китая, а это единственный соперник США по сути, поскольку в Китае идет модернизация вооруженных сил и недалек тот день, когда по совокупной военной мощи Китай сможет сравняться со Штатами. А мы знаем, что Китай в этой связи в геополитическом плане действует больше с Россией. 

Поэтому я бы так поставил вопрос: Афганистан является главной точкой интереса и Узбекистан представляет интерес благодаря своему весу, возможностям влиять на события в Афганистане.

— Ну вот мы знаем, что президент Узбекистана был в Вашингтоне и это была довольно знаковая встреча, потому что мы помним, что при Каримове достаточно долгое время Запад его не принимал (встреча была в Брюсселе и после этого Запад особо его не привечал…). То есть, происходит ли ревизия неких взглядов на Узбекистан и что Запад положительно оценивает те реформы, которые сейчас заявлены?

— Для Запада, для США, помимо узко понимаемых геополитических интересов, есть и совместимость политических режимов на ценностном уровне. А Каримов представлял крайнюю степень диктатуры, которая подавляет систематически права человека. Мы знаем, что Узбекистан страна с достаточным высоким уровнем коррупции… Конечно, трудно заключать договоренности с такого рода государством. Поэтому это стало уровнем разочарования, наступил отход от прежнего курса на сближение, который начался в 2001 после атаки на ряд объектов в США, и Узбекистан тогда предложил свои территории для доступа к афганской. Этот медовый месяц закончился в 2004-2005 году, после 2005 года, когда администрация США негативно отнеслась к тому, как узбекское правительство обращалось с протестующими.

Через некоторое время ситуация опять была восстановлена. Вернулось присутствие США. На каком-то минимальном уровне поддерживались отношения, но в основном в геостратегической сфере. И Узбекистан не отходил от этой линии и он сотрудничал на афганском направлении, но в плане сближения, инвестиций, торговых и экономических отношений все зависело от того, как режим будет себя вести. Поведение постоянно менялось и поэтому сотрудничество было на достаточно низком уровне. Были достаточно прохладные отношения между режимом Каримова и Западом. После того, как Мирзиеев начал курс реформ, немного «завел» ситуацию во взаимоотношениях с соседями и защитой прав человека, были сделаны определенные шаги в улучшении ситуации… и Мирзиеев сейчас воспринимается как фигура реформаторская, которая может либерализовать режим в экономической сфере и политической. Возникли надежды в связи с этим курсом. И это создает почву для более честных взаимоотношений в экономической, гуманитарной, политической сфере. 

Но возникает беспокойство с обеих сторон, как будет вести Узбекистан внешнеполитические линии и с кем будет сближаться. Поэтому на каждый визит из США будет визит из Москвы. Мы уже наблюдаем эту тенденцию: в мае Мирзиеев был в Вашингтоне и встречался с Трампом и через пару дней делегация из Москвы объявилась в Ташкенте. Идет переманивание и я не знаю, чем это закончится. Ташкент сейчас будет играть в эту игру… в торговые лучшие условия с каждой страной, максимизирует свои дивиденды от спроса, который возник на него. Посмотрим, в каком направленим он будет развиваться… если интервенция в Россию, то Запад это негативно воспримет и тогда возникнет кризис с одним из игроков. Если Узбекистан предоставит свою территорию и будет вовлекаться в афганские авантюры, то Москва будет озабочена и начнет обижаться на Ташкент. Пока неизвестно, чем это закончится.

— В свое время, при том же Каримове, было такое ощущение, что США сделали акцент в Центральной Азии больше на Казахстан и заключалось огромное количество контрактов. Можно ли сказать, что сейчас смещается акцент и интерес со стороны США из Астаны на Ташкент? И если да, то с чем вы это связываете?

— Казахстан с экономической точки зрения представлял интерес, здесь ресурсы более значительные, чем в Узбекистане с точки зрения полезных ископаемых, запасов нефти. Казахстан всегда был более открытым режимом, по возможностям международных организаций, СМИ он стоит на планку выше, чем Узбекистан с точки зрения открытости. Тут он представлял интерес. Также были взаимоотношения с Китаем. И экономика имеет более важную роль, чем в случае с Узбекистаном. Там с экономической точки никакого интереса пока не будет. Например, в США по итогам 2017 года Узбекистан находился на 162 месте в качестве торгового партнера, не больше 150 миллионов долларов годового торгового оборота. А это минимальная сумма. Если взять сейчас и удвоить или утроить эту сумму, то Узбекистан будет где-то далеко за сотней. С точки зрения торгово-экономической для Штатов он представляет мизерный интерес, но интерес главным образом связан с геополитическим расположением Узбекистана в Центральной Азии, а в особенности в связи афганским вопросом.

— Эта конкуренция между Москвой и США… известно, что многовекторный курс политики Каримова сохранится, но как вы считаете, что будет менять Мирзиеев в прежней политике, в многовекторной политике между Россией и Штатами?

— У каждой страны есть свои рычаги влияния. Россия имеет достаточно большой спектр возможностей… Учитывая опыт, связанный с Украиной, Молдовой, Грузией, мы знаем, как Россия использовала такие конфликты и в какой-то степени раздувала их, чтобы сохранить присутствие влияния — это крайний сценарий, но он имеется в наличии. В Узбекистане это отлично понимают и при этом есть какой-то страх, что если очень не нравиться Москве, то она может очень сильно навредить. В этом плане США прямую угрозу территориальной целостности не несут, но они зато контролируют мировую экономику, а Узбекистану очень важно привлечь иностранных инвесторов. Россия в качестве иностранного инвестора не представляет большого интереса по сравнению с Западом. Если сравнить с Казахстаном, то там ситуация намного лучше. Для укрепления своего положения Узбекистану нужны инвестиции, а откуда они придут? Они придут от западных инвесторов и здесь имеет место рычаг США, то есть у каждой страны есть свои возможности и воздействия на больные точки Узбекистана. Узбекистан это понимает и мечется между разными курсами, которые он рассматривает. Поэтому он и прибегает к терминологии многовекторная политика. На каком-то этапе каждая из сторон потребует определенные дивиденды от того, что она вкладывает в Узбекистан. В той или иной форме или степени. Россия представляет такие льготы в сфере торговли оружием и тоже потребует дивиденды, какой-то возврат счетов. Когда этот момент начнет приближаться, ситуация будет обостряться.

— Мы знаем, что в Ташкенте было представительство НАТО и что именно из столицы Узбекистана Североатлантический альянс координировал свою деятельность, но впоследствии НАТО стал уходить. Но мы видим, что при Каримове вектор был более очевидный. Можно ли сказать, что сейчас Узбекистан вновь будет налаживать отношения с НАТО или заявление о вооружениях с Россией, о поставках оружия и его совместном производстве может говорить о другом… 

— Такое стремление есть. Москва не дает такой возможности, поскольку Кремль агрессивно относится к любым попыткам постсоветских республик вести независимую внешнюю политику и вступать в тесные взаимоотношения с западными странами. Сейчас обостряются взаимоотношения между Штатами и Евросоюзом. Есть принцип — не будет действовать с нами, то будет против нас. Такой принцип появляется со стороны Кремля. Поэтому Россия сделает все, чтобы не допустить присутствие НАТО и его влияние. Особенно в геостратегической сфере. Если России удастся реализовать какие-то стратегические планы в отношении Узбекистана, чтобы внедрить свое военное присутствие и вовлечь в эту игру Узбекистан, то это создаст очень большие препятствия для построения взаимоотношений со странами Запада. Пока к критической точке не подошли, но сам факт договоренности о доступе военной авиации к воздушному пространству является самым тревожным фактором. Для чего военной авиации доступ к воздушному пространству Узбекистана? Очевидно — осуществлять какие-то операции, переброску военного груза на территорию или Афганистана, или Узбекистана. Для планируемых операций. Я думаю, что это связано с тем, что Москва сейчас окрылена тем успехом, которого она достигла в Сирии.Возможно, у РФ есть какие-то планы повторить сирийский успех в Афганистане, тем самым вытеснив США из этого региона и использовать этот конфликт, который неизбежно возникнет, для того, чтобы повысить свой геостратегический вес. Эта мотивация является основной для Москвы, поэтому она делает все, чтобы создать проблему неудобства для стран Запада на периферии своих границ, но тем не менее, страны Запада стараются идти на переговоры, держаться определенных санкций по отношению к Москве и в этом ключе «разматывается» роль Узбекистана. 

— Вы говорили, что для США важно совпадение политических взглядов и ментальных ценностей. Мы понимаем, что раньше режим воспринимался как тоталитарный в принципе… Как вы сейчас оцениваете изменения — они долгосрочные и насколько прочная основа у этих изменений? Нет ли риска возврата назад?

— Риск есть. Это связано с недореформой, то есть, если вы не дореформируете систему, то это хуже, чем даже отсутствие реформы… Каримовский режим правления был достаточно понятен, логичен внутри себя, а сейчас возникает паллиативная ситуация… С одной стороны, реформаторские стандарты, а с другой — сохраняющаяся командная экономика и определенные ограничения… Эта смесь создает атмосферу хаоса и неопределенности, и это не решает проблем. Люди видят реформы, но изменений нет… Ну вот в плане инвестиций хоть … Их не будет, пока вы не создадите адекватные условия: прозрачная система, стандарты управления. В этом плане прогресса я не вижу, поэтому на таком этапе создать какое-то стремление вернуться обратно будет более понятным способом действовать. Последний год реформы замедлились и идет регресс, но пока еще ситуация не вернулась с каримовскому режиму. Это будет усугублять ситуацию и эта очень опасная тенденция складывается в Узбекистане. Поэтому риск есть, но вернется ли она один к одному к каримовскому режиму или остановится между тем, что есть сейчас и было, мы пока не знаем. Но пока несколько месяцев режим вперед не двигается и есть ряд индикаторов, которые об этом свидетельствуют.

• 127
• 120