Амиржан Косанов: Президент должен уйти из правящей партии

Ему уже тесен кафтан НурОтана. Он всегда должен быть вне и над схватками…  Добрый день, друзья. С вами программа «Айтарым бар» и ведущий Расул Жумаулы. Сегодня у нас в студии известный общественный деятель, политик Амиржан Косанов. Добро пожаловать! С Вашего позволения, я бы хотел обсудить с вами тему оппозиции и ее нынешнее состояние в частности. Первый вопрос, пусть он не покажется банальным, но, как мне представляется, очень больной и важный, в том, что оппозиция — важнейший фактор развития состояния любого демократического государства. Во всяком случае, именно так к ней относятся в странах с развитой демократией. Оппозиция является носителем альтернативных решений любого цивилизованного общества, когда есть плюрализм мнений, когда есть конкуренция идей и программ и когда из среды этих идей и программ выбираются наиболее оптимальные. К сожалению, у нас в Казахстане в последние 10-15 лет в отношении оппозиции сложился некий негативный стереотип, оппозиция воспринимается как нечто крамольное и криминальное, даже в некоторых случаях как нечто ругательное. Почему, на ваш взгляд, так сложилось? Амиржан Косанов: Я думаю, причина лежит в одном очень важном политическом моменте, который характерен для Казахстана. Например, если бы у нас была элементарная сменяемость власти президента, депутата, министра, акима, люди бы смотрели как на человека, который на четыре года занял это место и, весьма возможно, через несколько лет он не справится со своими обязанностями и вместо персоны А придет персона Б. И тогда, персона Б, которая в данный момент находится в оппозиции, критикует, выстраивает какие-то альтернативные суждения программы, организовывает народ, протестуя против решений действующей власти, будет рассматриваться как потенциальный носитель власти через пять лет. К сожалению, у нас этой сменяемости нет. Верховная власть и нынешняя правящая партия, начиная от областных и до сельских акимов, это приросшие к этим креслам люди. И любой человек, который его критикует, воспринимается как человек, который хочет его убрать из этого кресла. В свое время, когда мы ушли из Правительства в оппозицию, нас приняли просто за обиженных: если бы они были во власти, то не меньше нынешней власти воровали бы, вот и ушли в оппозицию.— Почему лично Вы ушли в оппозицию? Ведь вы уже были пресс-секретарем премьера, когда вошли в команду Акежана Кажегельдина? Амиржан Косанов: Возможно, сейчас скажу немного пафосные вещи, хотя они сейчас не в моде и люди не верят в них. Я был весьма успешным чиновником, и, кстати, я пришел в Правительство не благодаря Кажегельдину, а благодаря Сергею Терещенко. Я был заместителем министра по делам молодежи и тогда Терещенко и управляющий делами Президента Сыздык Абишев пригласили меня в Правительство. Позже, когда Терещенко ушел в отставку, Кажегельдин стал Премьер-министром, мы с ним вполне сработались и три года я был среднестатистическим чиновником…— Но надо отдать должное — Вы были очень активным спикером и очень активным пресс-секретарем Правительства, чего не скажешь о ваших нынешних коллегах… Амиржан Косанов: Тому было две причины. Дело не в моей уникальности, а в том, что Правительству нужно было всегда что-то разъяснять, например, почему нужно всегда ставить счетчики для горячей и холодной воды, для чего и почему принимаются те или иные решения. А во-вторых, дело в страхе чиновников перед излишним самопиаром. В этом трудно было заподозрить тридцатилетнего пресс-секретаря, который каждый день проводил брифинги. В принципе, мне жаловаться грех. Уход Кажегельдина был ожидаем, об этом знала вся страна. Понятно, что здесь была команда из Ак-Орды, поскольку в противном случае против действующего Премьера никто не осмелится выступать. Все это понимали и поэтому у меня была договоренность с А.Кажегельдиным о том, что, поскольку я не «его человек», то могу продолжать работу с любым другим премьером. Поэтому поначалу, честно говоря, никакого оппозиционного настроя не было. Другое дело, что в связи с моей «засвеченностью» в СМИ, ко мне приходили обиженные бизнесмены и обычные люди со своими проблемами. Как раз в то время создавалась налоговая полиция под началом Рахата Алиева и люди, которые попадали под пресс, приходили ко мне как к представителю Правительства. Вкупе с тем, что я имел доступ к секретной информации, все это вызывало не совсем позитивное отношение к происходящему во власти. Конечно, я и не думал что-то менять в силу своей должности, которая не позволяла принимать реформаторские решения. После ухода Кажегельдина в отставку у меня было предложение от Нурлана Балгимбаева возглавить пресс службу Правительства и переехать в Астану. Повторюсь, что настроя уходить у меня тогда не было, но сомнения эти, после двухмесячных раздумий, привели меня к решению уйти из правительства. Я не жалею о принятом решении. Возможно, если бы я тогда остался в Правительстве, то стал бы среднестатистическим чиновником, нашел бы свою нишу в системе.Но и тогда я ушел не в оппозицию, а в Союз промышленников и предпринимателей, который в то время видел большой потенциал казахстанского бизнеса. Мы считали, что к руководству крупнейших предприятий должны прийти не иностранные олигархи, а казахстанский бизнес. И мне эта идея очень нравилась. Мы объездили много регионов, где также находили поддержку. Руководителем Союза стал А. Кажегельдин, бывший Премьер, и, конечно же, его авторитет позволил вдохнуть в Союз новую жизнь. Но, вольно или невольно, мы все равно упирались в политику. В 1998 году был создан РНПК и, когда Акежан Кажегельдин предложил мне стать одним из его лидеров, я ответил отказом. Мое назначение, бывшего пресс- секретаря, на должность председателя Исполкома воспринялось бы как отсутствие сподвижников, поэтому мой отказ был вполне осознанным и я рад, что способствовал приходу к руководству РНПК Газиза Алдамжарова. Конечно, мы сработались и до сих пор общаемся. Это был мощный период, жесткого, почти как клинч, радикального оппозиционного настроя. Сейчас многие говорят, что Кажегельдин рано «выстрелил», надо было подождать, побывать в системе, потом уже выступать с лозунгами. Другие же говорят, что это было правильно. Думаю, истина посередине. Возможно, Кажегельдину, как политику, надо было подождать, поработать, обозначить новые статусные моменты, но в то же время для общественного развития, для понимания сущности власти, сущности оппозиции лозунги РНПК были уместны как и лозунги ДВК, Акжола, Азата. — Возможно, РНПК был радикальным или умеренным, есть разные оценки, но это был один из этапов партийного строительства в Казахстане. После семидесятилетней монополии коммунистической партии это были первые попытки разного рода экспериментов. В ноябре 2001 года появилось движение Демократический выбор Казахстана, которое было связано с фактором Рахата Алиева, но это отдельная история. Хочу обратить внимание на то, что изначально основатели ДВК позиционировали себя сторонниками не просто развития демократического Казахстана, но и сторонниками политики Президента. И, тем не менее, они попали в опалу. Почему это произошло? Амиржан Косанов: Я думаю, власть не хотела создавать прецедент. Приход новой волны молодых чиновников и успешных бизнесменов с молодыми приятными лицами, с незашоренным коммунистическим прошлым мышлением, либерально мыслящих, со своим потенциальным электоратом мог создать серьезный прецедент.Если бы идеи РНПК и ДВК были суммированы и из ста процентной составляющей хотя бы тридцать процентов были бы введены в государственную политику, то сегодня мы жили бы в другой стране. Не было бы, возможно, всех тех политических убийств, позорных судебных процессов и, возможно, Президент был бы внутренне другим человеком . Вы правы в том, что в начале своего пути они ничего плохого о Президенте не говорили, а наоборот — обращались к нему. Если бы тогда Президент встал над схваткой, над событием, показал бы себя как третейский судья, безо всякой иронии, как лидер нации, тогда, возможно, нынешняя политическая ситуация была бы здоровой. Просто власти понимали, что если они пойдут на такой прецедент, могут появиться и другие лица, это движение может стать массовым с разрешения власти. И они решили все это в зародыше убить…— После расправы над ДВК, его развала на несколько частей, в отношении оппозиции действительно появились те самые стереотипы, с которых мы начали: надо держаться подальше и от оппозиции, и от политики, целее будешь… Особенно после ряда политических убийств… Затем продолжились попытки развивать дальше партийное поле. Появились партии, некоторые достаточно активные, некоторые игрушечные, манипулируемые, но тем не менее это тоже был опыт, который все это время оставался под жестким контролем со стороны властей. Оправданно или нет — другой вопрос. Но такие партии как КПК, Акжол, ОСДП, Азат, Алга многие из которых, помимо прессинга, еще и испытывали серьезные проблемы, связанные не только с недостаточностью собственной активности, но и теми препонами, которые были заложены на законодательном уровне, в частности, Законе о политических партиях, который предполагает те или иные условия для регистрации. Каково Ваше отношение к последней редакции Закона о политических партиях, насколько он является предпосылкой для нормального партийного строительства в Казахстане либо наоборот, и почему?Амиржан Косанов: Мы всегда критиковали закон о политических партиях. Вариант, в который власти внесли некоторые новации перед председательством в ОБСЕ, отретушировали, но суть законопроекта осталась. В нем три важных момента, которые в корне должны измениться. Первый из них в том, что процесс создания политических парий зарегулирован. Вы представляете, собрать во всех регионах минимум по тридцать тысяч человек — это немыслимая задача для идейных активистов, которые хотят создать свои партии. Во-вторых, это процесс регистрации. Как Вы заметили, одни партии у нас могут за один день зарегистрироваться, другие же процесс регистрации могут проходить шесть лет. В этом тоже есть политическая подоплека. Процесс регистрации должен быть облегчен и публичен. И третий момент — это политический момент. Для того, чтобы в Казахстане была реальная многопартийность, не важно, оппозиционная или зеленая партия, партия аграриев и т.д. , важна одна вещь — Президент должен уйти из правящей партии. Сейчас авторитет действующей правящей партии – это авторитет Президента. И понятно, что если Президент, я утрирую, на президентских выборах получил 90 %, логически тот же ЦИК думает, что при парламентских выборах правящая партия не может получить 50% голосов и обязательно будет работать над привлечением тех же 90%. Поэтому, для того, чтобы реальная многопартийность состоялась, Президент должен быть Президентом вне партий. Пусть Байбек конкурирует с нами, выходит на теледебаты, откровенно обсуждает с нами вопросы, вот тогда и оживится партийная жизнь. Я думаю, появятся молодые лица, молодые амбициозные политики с новыми идеями. Слава Богу, казахстанское общество развивается, это видно и по социальным сетям, и в общественной жизни. Очень много в регионах молодых людей, бизнесменов, интеллектуалов, которым тесно в кафтане Нур-Отана. Они не хотят идти в Нур-Отан, боятся идти в оппозицию, поэтому нужно третье поле, в котором можно и нужно критиковать Правительство, ставить альтернативные задачи, не ставить задачи прийти во власть и свергнуть ее, а взять какой-то сектор экономики, сектор общественной жизни и развиваться. Поэтому, для активизации партийной жизни третья причина должна быть устранена.— Понятно, что все озвученное Вами — это только благие пожелания. Но де факто, власти не заинтересованы в развитии политической конкуренции, в том числе межпартийной борьбы. Оппозиционное поле, как многие называют, «зачищено», или, если быть более корректным, сильно ослаблено. Но есть еще третий путь, я имею в виду опыт стран третьего мира, где происходили бурные общественные политические процессы, в результате которых власть уходила, но в результате «зачищенности» оппозиционного поля инициативу перехватывали радикальные силы. Мы сейчас перечисляли различные политические партии, все они, не смотря на различные оценки, были цивилизованны, демократичны, легитимны, всегда действовали в рамках закона и конституции. В тех странах, о которых я говорю, оппозиция тоже была ослаблена, загнана в угол, и тогда инициативу в конце концов перехватывали радикальные, экстремистские, даже террористические силы. Какова опасность того, что Казахстан не застрахован от подобных сценариев? Амиржан Косанов: Опасность очень большая. Приведу один факт — буквально вчера в Генеральной прокуратуре приняли решение запретить показ ролика с участием казахских детей в джихаде. Понимает ли Генеральная прокуратура, что, сидя в Астане, одной бумажкой они не закроют рот всем, кто сейчас уже подвержен этому вирусу. Люди не воспринимают власть и боятся оппозиции. Но радикальное поле может стать действительностью очень быстро. И вероятность этого очень велика. К сожалению, за двадцать лет независимости мы не построили цивилизованную нишу для тех, кто мог бы выступать с критикой (я намеренно не называю слово оппозиция, так как оно у нас немного утрировано). Например, пока в районных маслихатах не будет двух -трех принципиальных людей, которые в лицо акиму или его заместителю могут сказать, почему бюджетные деньги расходуются не на дорогу, где живут пенсионеры, пока не будет справедливого контроля, аким не будет себя правильно вести. То же самое на уровне власти. Поэтому потенциальная опасность есть. И не только на уровне религиозного, но социального экстремизма. Жанаозен может повторится в любой момент, потому что власть конфликт задавила грубой военной мощью, но это же не значит, что подобные прецеденты не могут повториться в Жезказгане, Актобе или в Семее. Поэтому, нужна политическая воля для того, чтобы любой гражданин имел легитимное право на критику и альтернативное мнение. Сейчас в Казахстане есть одна большая идеологическая проблема — у нас в государстве нет человека, с которого можно спросить за идеологическую составляющую в государственной политике. Речь не о пропаганде Нур-Отана или власти, речь об идеологии духовной жизни и умонастроения людей. Чиновники занимаются только административными реформами, либо коррупцией, либо собственной карьерой. И в самом Правительстве нет людей, с которых можно было спросить за состояние культуры, образования, проведения социальных реформ. Поэтому я думаю, что все перечисленные выше опасности реальны. Если бы, допустим, эти опасности нам грозили в тучные времена, то Правительство могло бы на тот момент решить проблемы бюджетными ассигнованиями, но эта опасность надвигается в очень сложное финансовое время, когда ту или иную проблему в регионах невозможно будет решить. И что тогда делать, кто будет снимать социальную напряженность? Поэтому я думаю, это опасность на уровне национальной безопасности.— Эту опасность все понимают. Но в 90-е годы, в 2000-е годы худо- бедно процессы партийного и демократического строительства у нас развивались. Вы упомянули себя в качестве пресс-секретаря, когда была необходимость выхода к людям, к обществу, чтобы объяснять те или иные шаги, может быть не самые популярные со стороны Правительства, но такая необходимость была. Худо-бедно, диалог между властью и политическими партиями шел, создавались круглые столы, шли дебаты. Сейчас почти всего этого нет. К чему все это может привести?Амиржан Косанов: Зачем лезть в политику, когда тебе не дадут зарегистрировать твою партию, твое общественное объединение? Зачем критиковать власть, если тебя посадят в тюрьму? Естественно, все это вызывает апатию. «Апатия» наверное хороша для действующего Правительства, когда зачищено оппозиционное поле и можно быстро провести президентские , парламентские выборы. А там видно будет… Но в цивилизованном обществе это стратегически не правильно. Государство не может быть конкурентоспособным если в нем нет внутренней конкуренции не только в бизнесе, но и в общественной жизни. И во-вторых, это может привести к радикальным действиям. Например, сейчас растет очень мощный национал-патриотический тренд. Подспудно все понимают, что власти не зарегистрируют такую партию или организацию. Но почему не решить данную проблему, почему не дать цивилизованному, не нарушающему конституционные права других национальностей, движению войти в правовое русло, чтобы оно было принято властью и общественностью. Сейчас, к сожалению, особенно в русскоязычных СМИ, национал- патриотов показывают как неких радикалов, которые не мирятся с правами других этносов. Радикальная часть населения возрастает в связи с тем, что власть не идет на диалог, не отвечает на обращения общественных организаций, движений по тем или иным вопросам. Власть не решает насущные социальные проблемы. К примеру, вчерашнее выступление Нарышкина в Астане — он вел себя как хозяин, а наши спикеры, как его подчиненные и это было заметно визуально. Нарышкин понимает, что Россия в Евразийском Союзе будет играть роль первой скрипки и за ним стоит Путин и Кремль. А у наших спикеров этого не было видно, наоборот, они призывали к «внимательному и более объективному подходу». Что это такое? Наоборот, наши спикеры и политики должны фундаментом своих выступлений брать собрание против вступления в Евразийский Союз, показать тому же г-ну Нарышкину реальные голоса, требующие равноправия и не ущемления прав Казахстана в экономике и бизнесе. Поэтому, опасность, о которых вы говорите, это отсутствие цивилизованной оппозиции, не ручной, не карманной, не которая кормится из Ак-Орды или комитета национальной безопасности, а реальной, ответственной, также болеющая за страну, как и власть, чувствующую свою ответственность за межнациональные отношения, за экономическое состояние страны, за возможные последствия не правовых действий, вот такая оппозиция должна быть. Без такой оппозиции, власть, в своей среде, варясь в собственном соку, ориентируясь на одного человека, никогда не сможет создать ни конкурентно способную программу, ни конкурентноспособные решения и государство.- Рано или поздно нужно прийти к тому, чтобы понять эти прописные истины. Спасибо Вам большое, что нашли время прийти к нам в студию и ответить на наши вопросы. Мне же в завершение хотелось бы отметить, что все граждане Казахстана — патриоты своей страны, все политические партии придерживаются одной цели — благополучное и счастливое будущее Казахстана, процветающее общество, конкурентоспособная экономика, справедливость и равенство. Другое дело, что к этой общей цели разные люди идут с разными тактиками, разными принципами, разными формами достижения этой конечной формы. Это, в конце концов и есть плюрализм мнений, который должен быть. И в этом плане нам нужно понимать, что оппозиция — это не нарушитель законов, не соперник, а прежде всего партнер в достижении этой цели. Когда это понимание придет, тогда мы, наверное, поднимемся на ступень выше и будем иметь шансы достичь эти благородные цели цивилизованным способом. 

• 102
• 98