Новая американская политика, Россия и Украина

Одним из важнейших дел Америки были слова. Можно привести множество примеров, когда правильные слова Америки расходились с делами. Но вряд ли для мира будет лучше, если неправильным делам будут соответствовать и тем более предшествовать ее неправильные слова.

Образ действий и образ слов

Не только священная книга христианства, но и много раз упомянутый в последние недели здравый смысл предлагает судить новую администрацию США по делам, а для них вроде бы прошло слишком мало времени. На этом строится одна из линий защиты начавшегося президентства Трампа.

Эта линия напоминает рационализацию действий Путина, к которой долгие годы прибегали даже критически мыслящие люди: «Да, он говорит и делает неприятные вещи, но все это для достижения объективно полезных целей и защиты реально существующих национальных интересов».

К тому же, помимо слов новой американской администрации, мы видим и дела, и то, что можно назвать образом действий в целом.

Первое, что мы замечаем, – это бешеный темп. Этот темп буквально не дает опомниться, собраться с мыслями, перегруппироваться противникам, среди которых растущее число союзников США. По отношению к союзникам в Европе и Азии этот темп удачно сравнили с игрой в мафию: пока одни закрывают глаза, просыпается Вашингтон, а на следующее утро Старому Свету приходится иметь дело с очередной порцией новостей от Трампа и его команды.

Критики Трампа могут использовать другой знакомый образ – телефонного мошенника, атакующего жертву потоком вопросов, угроз и сведений о ней самой, чтобы добиться опрометчивого денежного перевода. Сходства этому образу добавляет стремительно привезенный Зеленскому в Мюнхен на подпись договор о «разделе недр», где была и манипуляция суммой «долга» (невероятные $500 млрд), и «постановка на счетчик» («Зеленскому лучше поторопиться, иначе у него вообще не останется страны»), и запугивание нарушением закона («вы половину украли, сами же признались»), и заманивание привлекательностью сделки («если мы там будем получать прибыль, на вас никто не нападет»).

Второе, что мы видим, – это полная односторонность действий новой администрации. Уже в первый срок Трамп прослыл разрушителем союзов и обидчиком союзников. Но в нынешнем издании его отношение к союзникам стало еще агрессивнее и пренебрежительнее.

В той же мере ухудшилось его отношение и к собственному, американскому госаппарату, и даже к системе ветвей власти: Маск ставит в пример Соединенным Штатам Сальвадор, где президент-бизнесмен Букеле уволил судей и прокуроров, мешавших его планам.

Мысль о том, что любые идеи завязнут, если начнут продираться через вязкую профессиональную среду в Вашингтоне или через одобрение многочисленных союзников в Европе, видимо, преследует Трампа с его предыдущего срока, который закончился без убедительных достижений. Отсюда вывод: если не удалось выиграть по тем правилам, которые связывали «коллективный Запад» в нечто целое, надо разрушить правила и играть без них.

Однако Трампа с Путиным сближает не только неприятие общих для всех правил. За последние дни и даже часы накопилось несколько вещей, которые можно назвать не словами, а именно действиями. Звонок в Москву раньше, чем в Киев, – это действие, которое указывает на приоритет размера партнера по переговорам перед прочими факторами или, пользуясь российским мифологическим лексиконом, – силы над правдой.

Переговоры по поводу Украины без участия Украины и Европы – не просто поиск дипломатической «кротовой норы» к скорейшему прекращению боевых действий. Это акт переформатирования международных отношений, который приводит их в полное соответствие с давним кремлевским видением ситуации: на «коллективном Западе» есть один субъект, с которым стоит разговаривать, ни Украина, ни Европа не субъектны.

Это и выход на тот тип отношений, который в Кремле давно признают единственно стоящим: откровенный до цинизма разговор настоящих суверенов, пока страны-клиенты нервно переминаются в приемной. Десятилетиями в Кремле подозревали, что Россию не пускают в такой настоящий разговор и даже за закрытыми дверьми водят за нос, говоря об этических стандартах и общих для всех правилах. И вот наконец Москва с боем (буквально) прорвалась на искомый уровень, подтвердив для себя, что он существовал и раньше, просто ее дурили.

Действием – вернее, образом действий – можно считать абсолютно произвольное обращение Трампа с численными данными: Россия потеряла в войне 60 млн человек, в Украине погибли миллионы людей, разрушены прекрасные тысячелетние купола, Киев разрушен на 20 процентов, а если бы русские хотели, могли бы разрушить его на сто, Украине дали $350 млрд, половина пропала, она должна нам $500 млрд, USAID передал на презервативы в Газу $100 млн, рейтинг Зеленского 4% и так далее.

Действием является выбор американцами тем для переговоров в Эр-Рияде, где, помимо войны в Украине, с Россией обсуждали вопросы урегулирования на Ближнем Востоке, освоения Арктики, космоса, экономического сотрудничества и даже судьбу доллара как мировой валюты.

Этот широкий круг предметов на самых первых переговорах с удовольствием, медленно и в подробностях повторили Лавров и Путин. Для обоих важно, что США признали Россию партнером и собеседником по длинному списку мировых вопросов до всякого прекращения агрессивной войны и без всякой связи с обсуждением внутрироссийских репрессий.

Есть граничащие с действиями вербальные акты. Не столько сами слова, сколько выбор темы и пропорционирование смыслов. Например, министр обороны США Пит Хегсет сразу же заявил, что возвращение Украиной территорий и ее вступление в НАТО – нереалистичны. То есть до начала переговоров сдал важнейшие переговорные позиции.

Похожий пример – речь вице-президента Венса о проблемах со свободой слова и выборов в ЕС накануне первой годовщины гибели Навального в российской тюрьме, погибшего буквально за обе упомянутые Венсом свободы. Сам Навальный пока никем из американского правящего триумвирата тоже упомянут не был.

Аналогичным образом наиболее скандальное из заявлений Трампа по украинской теме – твит 19 февраля – сконцентрирован на проблемах с выборами в Украине, подвергшейся нападению, но совершенно обходит вниманием гораздо худшее положение с выборами в России, осуществившей нападение.

Немедленное и категоричное истребование средств, собственноручно предложенных американским правительством для защиты от России, в виде соглашения колониального типа о недрах выглядит особенно вероломно – вроде немедленного требования накануне жизненно важной операции вернуть деньги, собранные на лечение.

Темп словесной эскалации и крутизна разворотов Трампа мешают собраться с силами и сформировать единую линию сопротивления. Нельзя, однако, не заметить, насколько вялой пока остается реакция даже политически активных групп на резкое расставание Америки со своей традиционной ролью.

Мы не видим коллективных писем американских писателей, актеров, священников или политиков, совместных акций интеллектуалов США и Канады, Мексики, Дании, Украины. Те же кампусы, которые так настойчиво занимались темами деколонизации, равенства и борьбы с империализмом, пока достаточно спокойно относятся к классическим колониальным и империалистическим словам и действиям собственного руководства. И это при том, что цена протеста в США несоизмеримо меньше, чем в России.

Трехступенчатый мир

Истечение президентского срока само по себе не обнуляет легитимность избранного на конкурентных выборах политика. Тем более что Зеленский был таким же посторонним для профессионального политического класса, как и сам Трамп. В предвоенной и воюющей Британии выборы не проводили с 1935 по 1945 год, а в оккупированной нацистами Дании в 1943 году прошли многопартийные парламентские выборы и было сформировано новое правительство.

Тем не менее ни у кого нет сомнений, какая страна в этот период была свободной, а какая – нет, хотя нацистский блок использовал датские выборы в пропагандистских целях: вот какой свободной будет Европа под немецким лидерством после конца войны, не то что несвободная Британия.

У главы «Свободной Франции» генерала де Голля и вовсе не было никакого электорального мандата. Он в этом смысле был чистым военным диктатором, захватившим власть на части национальной территории. Нет выборного мандата и у множества государственных руководителей, которых руководство США считает совершенно легитимными и даже союзными – у того же принца Мухаммеда бен Салмана, который принимал российско-американскую встречу в Эр-Рияде.

Путин за долгие годы, буквально с последних лет президентства Кучмы, не меняет своих представлений об украинском урегулировании. В его центре стоит идея, что в случае ничем не ограниченного допуска всех политиков на политические поле, в том числе самых пророссийских, и абсолютной свободы агитации, включающей в себя доступ к российским медиа, в Украине победит дружественный кандидат. Сочетание уверенности в настроениях украинского населения и невозможности провести такие выборы и привело Путина к мысли о вторжении.

Если верно, что обсуждаемый сейчас мирный план состоит из трех этапов – прекращение огня, выборы, окончательное мирное соглашение, – он напоминает минские договоренности. Подобно им, в центре плана – выборы, только не на отдельных территориях, а во всей стране.

Первичное прекращение огня, как и после Минска, – относительно достижимая цель. Напротив, выборы столкнутся с еще большими трудностями, чем тогда, во времена Минских соглашений. Миллионы граждан Украины живут не там, где до выборов, и не по своим адресам, миллионы – за границей, еще миллионы с украинскими паспортами – в России и на оккупированных территориях. Даже с точки зрения путинского легизма неясно, проводить ли выборы на территориях, которые два с половиной года назад записали на бумаге как российские.

С мирным планом, который включает выборы, в ловушке окажется и Зеленский. Если он откажется, его будет легче представить человеком, который воюет за свою власть. Если согласится – кто угодно сможет легко поставить под сомнение любой результат выборов из-за чрезвычайных условий подсчета голосов.

С одной стороны, выборы будут шансом хотя бы на время остановить гибель военных и гражданского населения. С другой – если мир сорвется, заставить страну вновь сражаться будет сложнее, особенно после предательства главного союзника.

Слово как дело

Можно услышать возражение, что американское предательство Украины существует только на словах. Этот тезис подтверждают жалобы российских военблогеров: американский триумвират наговорил Зеленскому неприятных вещей, но не отключил Starlink, продолжает поставлять разведданные, боеприпасы и финансы.

Тем не менее Зеленскому, скорее всего, придется согласиться на выборы.

Точно так же Зеленскому, видимо, придется подписать «соглашение о недрах Украины». Если оттуда удастся убрать совсем уж колониальные пункты, оно может оказаться лучшим из достижимого при нынешней власти в Вашингтоне, которая с другим фронтменом может оставаться в Белом доме больше четырех лет.

Если продолжить искать в действиях Трампа логику, то она в том, что войну, которую невозможно выиграть, можно остановить, только разговаривая с агрессором. При этом оскорбления и упреки не принесут результата. Вовлечение диктаторов в совместную экономическую и международную деятельность – вполне рабочий метод размягчения и в конечном счете демократизации диктатур.

Однако незаметно, чтобы администрация Трампа вообще думала о демократизации и либерализации России. Похоже, Трампу экономические отношения между большими странами просто представляются более выгодными, чем с остальными.

Китай волнует Трампа не как крупнейшая репрессивная автократия, а как экономический и геополитический конкурент. Чтобы готовиться не к прошлой, а к будущей войне, нынешний Вашингтон отвлекает Россию от Китая.

Заметно еще, что Трампа по какой-то причине волнует БРИКС и его мифическая единая валюта. Обещание G8 для России – это еще и подножка ненавистному БРИКСу.

Одним из важнейших дел Америки были слова. Американская мощь преобразовывала их в правила и служила ретранслятором – делала их более слышными во всем мире, чем если бы они исходили из другой свободной столицы. Нормативирующее вербальное воздействие на мир, которое опиралось на верно сделанный США выбор в мировой и холодной войне, экономическую и военную силу, в том числе делегированную Европой и Азией, и непрерывную в течение двух столетий сменяемость власти. Можно привести множество примеров, когда правильные слова Америки расходились с делами. Но вряд ли для мира будет лучше, если неправильным делам будут соответствовать и тем более предшествовать ее неправильные слова.

Полная версия здесь.

Александр Баунов

• 46
• 83