Только партии могут превратить толпу в организованную силу

В свое время Елбасы практически открыто запретил создавать партии в Казахстане. Это привело не только к идейному вакууму, но и к тому, что мы разочаровались в институтах демократии, работающих на западе, но превратившихся в декорации у нас. Российская пропаганда услужливо напоминала нам о прошлом, и мы начали ностальгировать по СССР. Массовое сознание консервативно, его могут изменить только харизматики. А их у нас нет. Об этом «Мозговой штурм» с Асылбеком Бисенбаевым, политическим аналитиком и Владимиром Рерихом, журналистом из Германии.

Еженова Карлыгаш: Сегодня говорим об особенностях партстроительства в Казахстане. Но для начала, давайте разберемся: есть ли у нас в стране партии, как реальный институт, как отражение общественных ценностей, а значит, стремление их поддерживать со стороны общества?

Асылбек Бисенбаев: В Казахстане в первые годы независимости был очень короткий период высокой политической активности населения, в силу либерального законодательства шел активный процесс создания политических партий. Но в 1995 году поправки в Конституцию взяли процесс партийного строительства под контроль. Это привело к тому, что сегодня реальных политических партий нет. Они выполняют декоративные функции, и это стало особенно ясно во время последних кризисных ситуаций.

Владимир Рерих: С этим очень трудноне согласится. Еще не пришел тот момент, когда общество осознало потребность создать новый договор общества с властью. Это пока театральный реквизит. Как устойчивая примета демократического общества партии должны быть. А зачем? Ведь, как принято шутить, что ни делается в российской научно-технологической промышленности, все равно получается автомат Калашникова. Так и в партстроительстве – все равно получается КПСС или ее разновидность.

Еженова Карлыгаш: Но если партии, это не более, чем декорации, почему власть так тщательно контролирует партийное поле? Ведь ни одна из партий как не имела, так и не имеет социальной базы поддержки? Если партии декорации, зачем тогда они вообще нужны?

Владимир Рерих: Вопрос правомерный, но ответ на него лежит на поверхности. Самая близкая к нашему опыту политическая партия – КПСС. Партии, как явление, сопровождают практически всю историю человечества со времен древнего Рима. Это распределение симпатий по каким-то устойчивым признакам и за этот ресурс всегда идет безусловная борьба. Но если все партии находились в рамках определенных правил игры, то Компартия их нарушила. Это не традиционная партия в классическом смысле, а это рыцарский или монашеский орден, строго иерархизированный, подверженный некой моноидее, совершенно исключающей другие толкования. Это была единственная партия и эту политическую традицию сегодняшним постсоветским странам очень сложно преодолеть. Необходимо породить условия, когда харизматический лидер угадает тот пульс жизни, который совпадает с этой риторикой. Это сложно, но необходимо делать. Поэтому, несмотря на их одинаковость, на их нивелированность необходимо все-таки этот процесс поощрять. Вода камень точит, рано или поздно какая-та партия появится, и новый вождь воскликнет: есть такая партия! Будем надеяться на это.

Асылбек Бисенбаев: «Нур Отан» никогда не был партией власти, это была партия для власти. То есть партия никогда не рулила, наоборот, исполнительная власть руководила этой партией. Но теперь, когда президент Токаев объявил о начале демократических реформ, мы продолжаем наблюдать противоречия между словом и делом. И я думаю, это несоответствие реальности декларациям будет продолжаться. Почему? Потому что при появлении реальной партии народ получит вместо толпы организационную силу. И если бы в январе у нас были политические партии, ситуация была бы совсем другой. Поэтому единственный способ самоорганизации народа и воздействия на власть – это политические партии. Поэтому, несмотря на все заявления о необходимости демократизации, возникают все новые и новые препятствия для организации народа, его по-прежнему будут держать как толпу, управляемую государством. Для автократии – самая страшная сила – организованный народ. Поэтому даже за последние три года не создано ни одной партии несмотря на демократизацию партийного законодательства. У нас невозможно появление партий вне административного ресурса.

Еженова Карлыгаш: Если мы следуем в фарватере партийной монополии, то по образцу Компартии был создан Нур-Отан. Но ведь формально сейчас его монополия разрушается и его место вакантно на политическом поле?

Асылбек Бисенбаев: Еще раз повторяю, партия Нур-Отан не играла никакой роли ни в кадровой политике, ни в разработке политических инициатив или социально-экономических программ. Она выполняла функцию опоры президента. Этот путь проходили все страны третьего мира, когда создавались аналогичные партии, которые должны были быть приводным ремнем от власти к обществу. И все они рано или поздно вырождались в определенную бюрократическое приставку, не играющую никакой роли. Поэтому мы все прекрасно знаем, что Нур-Отан или Аманат – это не партия, а просто вывеска. Можно ликвидировать партию Аманат, можно создавать другую партию, можно даже создать десять пропрезидентских партий, ничего не изменится.

Владимир Рерих: Сегодняшний «Аманат» – это некая дружелюбная массовка. В этой связи необходимо вспомнить Россию, потому что мы находимся до сих в орбите ее политического влияния. Романовская Россия не знала о политических партиях, были законспирированные подпольные организации, одержимые идеей уничтожения императора. Политическая мысль России пошла совершенно по другому пути и из этого корня выросла Коммунистическая партия большевиков, почти террористическая организация, не считающаяся с моральными принципами. После 1905 года, после неудачной войны, наконец, все партии всплыли на поверхность, во всех коротко живущих четырех Думах было представлено больше 70 партий с яркими харизматичными лидерами, включая партию «Алаш» – этот до сих пор недооцененный феномен. Российская коммунистическая партия была незаметной, но она, воспользовавшись моментом, предложила другую риторику, принципиальной иной цивилизационный принцип: отвергнуть частную собственность и передать средства производства в руки рабочих и крестьян. Это не единственная, но немаловажная причина, почему большевики взяли власть. Ее декларации были внятны людям. Вот это объясняет принципиальный успех этой маленькой, малоизвестной партии с неким харизматическим вождем, каким был Ленин.

Сегодня новой политической риторики нет, никто ничего не предлагает, никто не предлагает не только принципиальных изменений, но и модернизации уже существующей власти. Вот в чем причина.

Асылбек Бисенбаев: Понимаете, в истории уже все было. Примерно 150 лет назад Британский парламент был озабочен случаями нападения рабочих на представителей власти. Было проведено специальное парламентское расследование, которое доказало, что теракты были организованы рабочими. Нужен был механизм для ведения переговоров. Так появилось профсоюзное движение. Второй случай: Бисмарк ненавидел политические партии, но во время процесса объединения Германии он понял их необходимость, поскольку они выражают интересы различных регионов и сословий. Их присутствие в парламенте позволило сформировать общенациональный консенсус в условиях, когда Германия была раздроблена. Повторяю, только организованная масса способна на диалог. Одна из ключевых функций политической партии – просвещение и повышение политической грамотности населения. Терроризм появляется там, где нет организованной массы. Партия – это не угроза, это одна из форм взаимодействия общества и государства, взаимодействия различных частей общества между собой, через парламент, через местные органы власти. Наши власти пока еще, к сожалению, никак не могут понять эту простую истину, либо плохо знают историю.

Еженова Карлыгаш: Чем вы объясните то, что блогеры сегодня имеют гораздо более лояльную и обширную аудиторию, чем партии, но при этом они не поддерживают, по крайней мере пока, ни одну из заявленных партий?

Владимир Рерих: Так случилось, что, как стипендиат фонда Эберта, я некоторое время изучал политическую практику Германии. Я был изумлен, когда узнал, что та партия, которая находится в оппозиции, находится на обеспечении государства. Мне казалось это не логично совершенно. Оказывается, как мне пояснил мой куратор, оппозиция отслеживает малейшее движение своих противников и с помощью свободной прессы немедленно делает любой промах правящей партии достоянием общественности. Таким образом достигается система сдержек и противовесов. Протестное поле должно существовать, единение населения с властью – извращение. Власть и общество всегда находится в оппозиции. Ни в коем случае нельзя любить власть. Надо достаточно скептически, ровно, внимательно и беспристрастно относится действующей политической власти, контролируя ее. Для этого поле должно быть структурировано с помощью настоящих политических партий, которые будут очень внимательно наблюдать за действующей властью и фиксировать все ее ошибки. Как этого добиться? Воли политического руководства может оказаться недостаточно. Протестный потенциал у людей есть, но нет артикуляции нового, нет идей, которые они могли бы предложить и власти и обществу. Ведь программы как существующих шести партий, так и тех, которые не зарегистрированы в целом одинаковы.

Еженова Карлыгаш: А может быть, общество вполне устраивает та власть, которая сейчас им руководит и, собственно, поэтому и старые, и новые партии никого не волнуют?

Асылбек Бисенбаев: Дело в том, что у нас старое представление о партиях. Это должна быть КПСС, у нее должен быть ЦК с огромным штатом, обкомы и райкомы партии, первичные партийные организации. На западе партии функционируют совсем по-другому. Любая подконтрольная партия – это импотенция, они не могут выражать и выдвигать свою инициативу, а блогер может. Поэтому блогер может легко создать партию или движение, собрать десятки, сотни тысяч человек под определенную идею. Вот так рождаются в принципе партии. Соцсети – это быстрая консолидация людей и быстрое продвижение различных взглядов. Для этого не нужны 20 тысяч членов. Сейчас во многих государствах для создания партии необходима просто инициативная группа из десятков человек. А у нас выдвигают старые требования, отсюда и архаика.

Владимир Рерих: Есть еще одно очень серьезное обстоятельство, которое препятствует развитию партийного строительства, и оно сугубо ментальное: нечего предложить. Советская диссидентская мысль строилась на противопоставлении: мы ужасная тупиковая ветвь цивилизации, а есть просвещенный запад, с которого надо брать пример, узаконить частную собственность, создать свободную прессу… Но, когда мы окунулись в эти миражи, они обернулись олигархами, отсутствием правового поля, утяжелением роли государства, отсутствием прав человека. И мы оказались во власти неизбежного разочарования. А запад оснастился весьма непривлекательными приметами тупикового развития, гендерной неразберихой… Все это стало отпугивать людей. Мы оказались в идейном тупике, отказавшись от советского, и разочаровавшись в западном. Но и наличие соцсетей еще не рождает поток новых идей. И тот, кто прорвет эту платину, кто заявит идею, понятную и близкую всем, тот и обретет лавровый венец нового вождя.

• 210
• 147