Переход к экономике без выбросов требует триллионов долларов

Если определять, какая проблема занимает в этом году лидирующую позицию на Конференции ООН по изменению климата (КС27), то это проблема денег. Делегаты, климатические активисты и быстро растущее число участников из частного сектора обсуждают, кто и как должен платить за изменение климата.

Внимание к деньгам явно запоздало. Пока переговоры по климату ежегодно сводятся к сокращению выбросов парниковых газов, переход к экономике без выбросов требует масштабного финансирования, равно как и адаптация к миру с повышением средней температуры и уровня моря, все более частыми и суровыми экстремальными погодными условиями и всеми другими дорогостоящими последствиями сжигания ископаемого топлива.

Начиная с копенгагенской КС15 в 2009 году, ключевой суммой в этих дебатах обозначались «100 миллиардов долларов». Именно столько страны с развитой экономикой обещали предоставлять развивающимся странам каждый год до 2020 года. Но всегда оставалось непонятным, относится ли эта цель только к государственным деньгам или может включать в себя сочетание государственных и частных потоков. В то время как большая часть Глобального Юга интерпретировала это как выделение государственных средств, большая часть Глобального Севера предпочитала более широкое определение. Если придерживаться последней точки зрения, то, в соответствии с широко цитируемым исследованием Инициативы по климатической политике, развитый мир еще в 2011 году находился на пути к предоставлению 97 миллиардов долларов в виде ежегодных финансовых потоков для борьбы с изменением климата.

Однако спустя 13 лет после обещания 2009 года уже мало кто станет опрометчиво смешивать государственное и частное финансирование, хотя все признают, что глобальный энергетический переход потребует не миллиардов, а триллионов долларов в год. В преддверии прошлогодних переговоров КС26 в Глазго Марк Карни, специальный посланник ООН по борьбе с изменением климата и финансам, пришел к выводу, что, по крайней мере, 100 триллионов долларов внешнего финансирования «потребуются для устойчивого развития энергетики в течение следующих трех десятилетий, при учете его эффективности». И среди международных организаций, консалтинговых компаний и банков наблюдается значительное схождение во мнении вокруг этого числа. Огромные суммы частных расходов необходимо будет перенаправить из инвестиций в ископаемое топливо в инвестиции в низкоуглеродную инфраструктуру, энергетику и транспорт.

Но это не освобождает правительства от ответственности. Государственные средства являются рычагом для перенаправления частных денежных средств в необходимом темпе и масштабе. Закон о снижении инфляции, закон о двухпартийной инфраструктуре и закон о ЧИПах и науке, недавно принятые в Соединенных Штатах – хорошие примеры рычагов в действии. Идея состоит в том, что примерно 500 миллиардов долларов государственных инвестиций будут стимулировать приток еще многих сотен миллиардов от частных субъектов. Тем не менее, хотя эти суммы (и аналогичная политика в других странах) могут дать толчок глобальной погоне за чистой энергией, все государственные и большая часть частных инвестиций будут потрачены внутри страны. Это оставляет Глобальный Юг в позиции все еще нуждающегося.

Мировая картина соответствует аналогичной схеме. Поскольку ежегодные прямые иностранные инвестиции затмевают помощь в целях развития, большая часть денег на сокращение выбросов углекислого газа, метана и других парниковых газов будет поступать из частных источников, независимо от того, на что согласятся правительства. Разблокирование этих средств потребует «творческих» решений, как их называют участники переговоров по климату, иначе говоря: «Мы знаем, что требуется гораздо больше денег, но мы не можем быть теми, кто их предоставляет».

Так, Джон Керри, посланник США по климату, выступил на КС 27 с предложением использовать углеродные кредиты, чтобы восполнить хотя бы часть дефицита финансирования. При таком подходе развитые страны и компании получили бы некоторый кредит не только за сокращение собственного загрязнения, но и за оплату сокращения загрязнений другими странами и компаниями.

Идея не нова. США предложили аналогичную систему в преддверии КС3 в Киото в 1997 году. В то время большая часть остального мира, включая Европейский союз, выступала против этого плана. Тем не менее, по иронии судьбы, ЕС сейчас обладает крупнейшим в мире углеродным рынком, в то время как США, за исключением Калифорнии и дюжины северо-восточных штатов, нет. По сей день на национальном уровне остается политически невозможным заставить загрязнителей платить за углеродное загрязнение. Вот почему администрация президента Джо Байдена вместо этого сосредоточилась на том, чтобы тратить деньги на содействие переходу к энергетике внутри страны, и именно поэтому Керри предлагает добровольную систему углеродных кредитов.

Углеродные кредиты, особенно добровольные, не заменяют значимых усилий компаний и стран по сокращению собственного загрязнения. Во-первых, системы углеродного кредитования имеют множество собственных проблем. В то время, как калифорнийский углеродный рынок торгует кредитами на миллиарды долларов в год, он также позволил ввести в свою систему около 400 миллионов долларов в виде явно мошеннических лесных компенсаций.  Если обязательный рынок Калифорнии так сильно борется с соблюдением требований, только представьте себе проблемы, которые встанут на пути добровольной глобальной системы.

США и другие богатые, крупные загрязнители по-прежнему несут ответственность за предоставление прямой помощи в гораздо большем масштабе, чем от них поступает сейчас. Это относится как к безусловной помощи в борьбе с изменением климата в связи с плохими погодными условиями, так и к финансированию, которое поможет им сократить собственное загрязнение. Германия и Австрия заслуживают похвалы за то, что возглавили процесс, пообещав 170 миллионов евро (175 миллионов долларов) и 50 миллионов евро соответственно в виде помощи самым уязвимым странам. И новое обязательство США, ЕС и Германии инвестировать 500 миллионов долларов в возобновляемые источники энергии в Египте — хороший шаг (даже несмотря на то, что высвобожденный таким образом газ, похоже, предназначен для экспорта в ЕС). Но, даже учитывая, что всё это суммы с шестью нулями, они все равно на порядки не дотягивают до цели.

Очевидно, что-то есть в идее подключения миллиардов в виде столь необходимой помощи к частным финансовым потокам, исчисляемым триллионами. Первоочередная задача правительств – помочь направить триллионы частных инвестиций на Глобальный Юг. «Креативные» решения должны преследовать цель сделать кредиты и инвестиции менее рискованными для частных инвесторов, при этом правительства богатых стран и многосторонние фонды должны предоставлять гарантии по кредитам и другие гарантии, помогающие снизить суверенные кредиты и другие риски.

Аналогичным образом, квоты на выбросы углерода могут играть определенную роль в содействии увеличению объема крайне необходимых инвестиций. При условии, что добровольные квоты на выбросы углерода будут рассматриваться лишь в качестве трамплина для того, чтобы загрязнители платили за сокращение своего собственного загрязнения. В конечном счете, действительно важно придать больший импульс глобальной революции в области экологически чистой энергии. Если позволить богатым компаниям хвастаться своей экологичной репутацией означает получать от них финансирование более чистой энергии на Глобальном Юге, то это неплохо. Зачастую наилучший способ обеспечить выполнение необходимой работы – не слишком заботиться о том, кто молодец.

Copyright: Project Syndicate, 2022. www.project-syndicate.org

• 62
• 65