По какой цене может быть продана доля Лукойла в Тенгизшевройле?

Санкции, введенные США, Великобританией и Европейским союзом в октябре в отношении российской энергетической отрасли, в том числе в отношении компаний Роснефть и Лукойл, могут привести к тектонически сдвигам в нефтегазовой отрасли Казахстана. Особенно стоит отметить роль компании Лукойл, которая работает в республике уже на протяжении последних 30 лет.

По этому случаю недавно президент Касым-Жомарт Токаев наградил орденом «Барыс» I степени одного из акционеров, бывшего главу компании миллиардера Вагита Алекперова, а Лукойл организовал юбилейное мероприятия в Казахстане. По данным Акорды, за это время Лукойл инвестировал в нефтегазовую отрасль республики более $12 млрд, добыв 94 млн тонн нефти и 60 млрд куб. м газа.

При этом компания, совместно с такими нефтяными мейджорами, как ExxonMobil, Chevron, Shell разрабатывает два из трех самых крупных нефтегазовых месторождений страны – Тенгиз и Карачаганак, владея 5% и 13,5% доли участия в проектах. Совместно с национальной компанией «КазМунайГаз» (КМГ) начала реализацию морского проекта Каламкас-Хазар стоимость $6,4 млрд.

Однако, из-за санкций все проекты с участием Лукойла могут затронуть финансовые и другие проблемы. Сама российская компания 28 октября заявила о намерении продать все свои зарубежные активы. И буквально через два дня она объявила, что получила предложение от Gunvor Group Ltd. о приобретении LUKOIL International GmbH, своей 100% дочерней компании, владеющей зарубежными активами. (Gunvor Group – международная энергетическая группа, один из крупнейших энергетических трейдеров).

В связи с этим возникают ряд вопросов. В частности, как повлияют и влияют западные санкции в отношении России на нефтегазовый комплекс Казахстана? Какие активы российской компании в Казахстане могут быть проданы? Могут ли их приобрести казахстанские компании? Об этом с Exclusive.kz поделился своим мнение нефтегазовый эксперт Олжас Байдильдинов.

– Лукойл 30 октября объявила, что нашла покупателя для своей зарубежной дочерней компании. Какая судьба ждет активы российской компании в Казахстане?

– Новость о том, что Gunvor купит активы Лукойла можно трактовать по-разному. Но в целом, я думаю, что это хороший вариант развития событий для Казахстана. Не вдаваясь в подробности и детали о владельцах Gunvor скажем, что эта сделка будет комфортной для Лукойла. Потому что даже если будет дисконт, то в целом это понятный и известный для них покупатель, трейдер. Естественно, у этой компании есть финансовые ресурсы. Я полагаю, что санкции на них особо не повлияли. Это все-таки один из крупных нефтяных трейдеров. Очевидно, что это будет определенный драйв для развития нефтегазового комплекса Казахстана. Ну, плюс, наверное, кадры и компетенции с российской стороны, со стороны Лукойла, возможно, перейдут просто в новую структуру. И это позволит, скажем так, более плавно перевести эту работу, которая уже начата.

– Lukoil International GmbH владеет и казахстанскими активами Лукойла?

– Я пока не располагаю точными данными. Думаю, никто точно не знает, какие именно активы Лукойла в нашей стране войдут в этот периметр. Может быть, Казахстан в этом плане не считается токсичным для этих санкций. Но в целом, конечно же, присутствие Лукойла в капитале, если не брать Тенгиз, КТК или какой-то другой крупный проект, как, например, Каламкас-море, безусловно, определенные трудности создали бы. В первую очередь, при работе с финансовыми институтами. Они бы не кредитовали проект и, возможно, отказались бы обслуживать даже просто расчетные счета подсанкционной головной компании. Кроме того, санкции, безусловно, предполагают ограничение доступа к технологиям и оборудованиям, компетенциям. Это тоже привело бы к удорожанию оборудования из-за различных цепочек поставок, финансовой логистики, как это сейчас модно говорить. Поэтому в целом это могло оказать негативное влияние на казахстанский нефтегазовый сектор.

Я не думаю, что кто-то из казахстанских компаний или КазМунайГаз обладают финансами, чтобы выкупить эти доли. Потому что это довольно весомые активы, особенно доля в ТШО. Тенгизшевройл завершил проект будущего расширения, крупных инвестиций не ожидается, и они теперь будут работать только на выплату дивидендов своим акционерам, с учетом увеличенных объемов добычи.

– Кто может выкупить доли Лукойла в Казахстане? Есть какие-то нормы типа приоритетного права выкупа у действующих акционеров проектов, на том же Тенгизе, Карачаганаке и Каламкас-Хазар? Сколько, например, может стоить 5% Лукойла в ТШО, по вашим оценкам?

– Да, в любом мало-мальски значимом ТОО всегда есть процедура по выходу партнеров из капитала. И конечно такая процедура есть и прописана четко в соглашении, а также в учредительном договоре по Тенгизу и Карачаганаку. И, вероятнее всего, у других акционеров проектов есть приоритетное право покупки, либо какие-то механизмы, которые реализуются, если кто-то хочет уйти, в том числе из-за вот таких форс-мажоров. Я думаю, многостраничный договор между участниками КПО (Карачаганак Петролиум Оперейтинг, оператор газоконденсатного месторождения Карачаганак) и того же Тенгизшевройла, однозначно, это предусматривают. Поэтому вероятнее всего это происходит с их согласия. Но я думаю, по Тенгизу и Карачаганаку, если Лукойл все же решит продать доли в этих проектах, акционеры могут и заблокировать продажу Gunvor.

По Каламкас-Хазар, вероятнее всего, КазМунайГаз не будет против продажи. Потому что проект нужно двигать, а у Лукойла могут быть затруднения в связи с санкциями.

Долю Тенгизшевройла я оцениваю довольно легко. Если мы будем считать, что контракт с его нынешними участники действует до 2033 года и не будет продлеваться, и предположим, что он будет зарабатывать в год $10 млрд чистой прибыли, то получается, что общий ежегодный доход составит где-то в районе $80 млрд в ближайшие годы.

Если отталкиваться от этой цифры, то долю Лукойла в ТШО, наверно, можно оценить в $4 млрд. Может быть, с учетом дисконта, скидки и других факторов, эта сумма будет меньше. Но я провожу расчет исключительно по доходному методу. Я не знаю, сколько у них обязательств. Понятно, что помимо доходов есть кредиты и все остальное. Наверно, чистая продажа, за вычетом долга и т.д., может быть меньше.

– В России в этом году есть проблемы с производством ГСМ, в том числе из-за атак украинских военных по российским НПЗ. По некоторым данным, около 40% перерабатывающих мощностей РФ вышли из строя. Кроме этого, Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) в сентябре приняла решение обнулить пошлины на импорт топлива в ЕАЭС до 1 июля 2026 года. Как это влияет на топливный рынок Казахстана? Импортируем ли мы российское топливо? Если да, то сколько? Что изменилось на фоне происходящего у нас и в целом в Центральной Азии?

– Мы перерабатываем в Казахстане 18 тонн нефти в год и выпускаем примерно 14,5 млн тонн топлива, не считая мазут и т.д. Еще примерно 1,5 млн тонн в год мы по индикативному плану можем беспошлинно импортировать из России бензин, дизельное топливо, битум и авиакеросин. При этом по авиакеросину у нас доволно высокая импортозависимость.

Безусловно, те атаки, которые мы видим, влияют на российский рынок. По вторичным данным, не официальным, на 10% в России сократились перевозки нефтепродуктов. Отчасти это объясняется и другими факторамию К примеру, сейчас Федеральная антимонопольная служба РФ начала расследование, потому что некоторые трейдеры покупали объемы на биржах, забирали, скажем так, с заводов, но специально затягивали сроки поставок, чтобы создавать искусственный дефицит. Но все равно определенный дефицит в России, конечно же, есть. При том, что Россия это большая страна с большими регионами, в каких-то из них это может приводить к локальным дефицитам. Например, на Дальний Восток нефтепродукты всегда шли из центральной части страны. Поэтому там тоже может проявляться дефицит, хотя там никакие нефтеперерабтывающие мощности атакам не подвергались.

Конечно, вся эта ситуация некомфортна для Казахстана. Мы импортозависимы. Россия в целом – это большой пауэрбэк для Центральной Азии. Мы сейчас порядка 20% от нашего производства товарного газа импортируем, также импортируем около 7-8% электроэнергии, по нефтепродуктам я уже приводил выше. Такие же объемы, а то и больше импортирует из РФ Кыргызстан. Даже Узбекистан импортирует сейчас из России электроэнергию. Поэтому любые проблемы у нашего стратегического партнера автоматически будут отражаться и на нас. И именно поэтому я прогнозировал, что вероятнее всего Кыргызстан столкнется с дефицитом нефтепродуктов уже в ближайшее время, куда уже на 50% сократились поставки из Российской Федерации. И в условиях, когда в ближнем, скажем так, зарубежье неоткуда больше брать нефтепродуктов, потому что и Казахстан и Узбекистан сами импортозависимы, и у них возможен дефицит, очевидно, что Кыргыстан будет либо искать нефтепродукты где-нибудь на более отдаленных рынках – Азербайджан, Китай, и это будет дороже. Естественно, возрастут теневые поставки, контрабанда из Казахстана, что опять-таки будет оказывать влияние на наш внутренний рынок. Поэтому, я считаю, что если в этом году мы пройдем возможный дефицит топлива, то в следующем году, при сохранении такой ситуации в России, безусловно, этот дефицит коснется и нас.