Почему эпидемии не уничтожили человечество?

Вирусы не стоят на месте, и новые штаммы зачастую приводят к неожиданным последствиям. Но почему коронавирус стал менее смертельным, оставаясь при этом быть высоко заразным, и что необходимо знать об угрозе вируса «оспы обезьян»? Exclusive.kz задал вопросы вирусологу, PhD в области молекулярной биологии, консультанту по вопросам иммунизации и глобального здоровья Асель Мусабековой.

– Для начала, расскажите, как с научной точки зрения изменялся коронавирус? Почему он с 2023 года официально перестал считаться пандемией, несмотря на то, что, как ярко показала этим летом ситуация с вернувшимися из Франции спортсменами, он до сих пор присутствует в нашей жизни? 

– Изначально у нас был Уханьский штамм. Затем очень сильно нашумел Дельта-вариант SARS-CoV-2. Он был, наверное, самым опасным штаммом, потому что при его появлении увеличилась и заразность, и летальность. Большинство смертностей во время пандемии коронавируса происходило как раз-таки из-за варианта Дельта. Но затем всё полностью заменил Омикрон. 

Тут вот, в чём дело. Вирусу не очень выгодно, когда человек умирает. Ему выгодно, чтобы хозяин жил и очень легко передавал инфекцию другим. Заразность для вируса – это наиболее важная стратегия. И именно поэтому вырвался вперёд Омикрон. Некоторые тогда начали даже спекулировать, что это якобы воздушная инфекция, которая распространяется просто по воздуху, без контакта. На самом деле, нет, конечно, это не так. Омикрон просто стал более заразный и менее летальный, и именно в такую сторону он поменялся. 

Сейчас все подштаммы, все варианты коронавируса, которые мы видим, – это всё подварианты Омикрона. Та вспышечка, которая происходила этим летом, так называемая разновидность FLiRT, – это тоже подвариант Омикрона. Клинически вирус не сильно поменялся, то есть там нет какой-то большой разницы в генетических мутациях. Он остаётся Омикроном и остаётся высоко заразным. 

– В таком случае, если это тот же самый коронавирус, которым люди успели переболеть и от которого многие получили вакцину, почему этим FLiRT всё равно массово заболевали? 

– Надо понимать, что когда вирус чуть-чуть меняется, наши антитела, которые до этого образовались, могут стать менее эффективными. Потому что антитела – это молекулы, которые разрушаются в течение какого-то времени. Если мы при помощи вакцины «напоминаем» имунной системе о них, происходит «бустер-эффект», они заново образуются у нас. Но если вирус чуть-чуть поменялся, то нужны уже немного другие антитела, из-за чего новым подштаммом мы всё равно будем болеть. Это называется прорывная инфекция. Именно такое генетическое изменение в подварианте FLiRT привело к тому, что был рост заболеваемости в этом году летом.

– А как изменился FLiRT по сравнению с предыдущими вариантами COVID-19? 

– В целом, там были те же самые обычные симптомы коронавируса. Единственные отличия были в том, что у заболевших людей появлялись сильная усталость и было проявление на глаза, конъюнктивит.

Но, в целом, влияние вируса зависит не столько от того, какой штамм вируса нас инфицирует, сколько от состояния самого человека и от его хронических болезней. Если человек пожилой или, допустим, болен диабетом, то для него по-прежнему будет опасен COVID, и ему желательно ежегодно прививаться вакцинами, в составе которых именно Омикрон. Потому что, в противном случае, болезнь может происходить тяжелее и, соответственно, симптомы тоже будут меняться. 

Происходит это по той причине, что наша иммунная система в тот момент, когда вирус проникает в организм, намеренно создаёт воспаление, чтобы от этого вируса избавиться. Но иногда это же воспаление, созданное вашей же иммунной системой, может нам самим навредить. И это, как правило, происходит у людей, у которых уже в организме есть хроническое воспаление. В частности, у людей с ожирением, с сахарным диабетом, с другими иммунными заболеваниями.

Соответственно, симптомы будут разниться. Но, в целом, ничего такого особенного с точки зрения генетики самого вируса не произошло. 

– И ещё вопрос по поводу коронавируса. Когда во всём мире бушевала пандемия, государственные органы постоянно фиксировали статистику. Мы регулярно узнавали, сколько людей заразилось и умерло. Плюс, когда в стране наконец появилась вакцина, была большая агитация на то, чтобы её сделать. А сейчас и этой агитации как таковой больше нет, и прямой статистики, по крайней мере в открытом виде, нам не показывают. Как вы считаете, почему? Правильно ли это? Нет ли в этом проблемы?

– Государство может проводить агитацию лишь тогда, когда в стране есть достаточно доз вакцин. Я, честно говоря, не уверена, что у нас есть достаточное количество вакцин с штаммом Омикрон в составе. Раньше, во время пандемии, была вакцина от компании Pfizer, которую Минздрав РК, насколько я знаю, закупал, но в крайне ограниченном количестве. Это бюджет, который нужно планировать. Поэтому, что толку агитировать вакцинироваться, если самой вакцины нет?

Что касается распространения ежедневной, еженедельной или даже ежемесячной статистики, то тут надо понимать, что это работа, которая ложится на людей, которые и так работают на полной ставке. Я знаю сама этих людей. То, что происходило в пандемию, – это, конечно, был режим ЧС, и поэтому они сидели и просто до трёх ночи вручную делали эти таблички. Конечно, есть большой вопрос, почему это делалось именно вручную, но сейчас не об этом. Они занимались этим днями и ночами. 

Сейчас этого ресурса и этого приоритета попросту нет. Потому что с точки зрения коллективного иммунитета люди уже либо переболели коронавирусом по нескольку раз, либо вакцинировались. Незначительные изменения штаммов, конечно, будут приводить к небольшим вспышкам, но, тем не менее, угрозы как таковой для общественного здравоохранения не будет. COVID-19 постепенно становится сезонным вирусом, и, я надеюсь, не будет никаких сюрпризов. 

При этом, во Франции, где я сейчас живу и работаю, мы видим на плакатах агитацию, на которой пишут «Вакцинируйтесь от гриппа и COVID-19». То есть, с точки зрения подхода к организации вакцинации населения, они уже добавили COVID-19 как сезонный вирус одновременно вместе с кампанией вакцинации от гриппа, несмотря на то, что коронавирус происходит не только осенью-зимой, но и летом. Это делается для того, чтобы просто напомнить о том, что людям с хроническими заболеваниями всё равно рекомендуется вакцинироваться от обоих заболеваний. Благодаря тому, что это одна кампания, государство не тратит на неё дополнительные ресурсы, а просто её немного ее видоизменяет, и тем самым напоминает про существование COVID-19 в нашей жизни.

– Этим летом ВОЗ объявила распространение «оспы обезьян» чрезвычайной ситуацией международного значения. Расскажите, что известно об этом вирусе? Почему такой режим был объявлен? 

– Я сразу оговорюсь, что мы не называем этот вирус «обезьяньей оспой», потому что эта болезнь большого отношения к обезьянам не имеет, – просто вирус был открыт в лаборатории, где были обезьянки. А вообще, он больше имеет отношение к грызунам, и его корректное, научное название – mpox.

О чём говорят вирусологи и почему сейчас вокруг этого вируса такой большой шум? Дело в том, что у mpox в этом году произошло генетическое, эволюционное изменение. Этот вирус сейчас меняется из-за того, что, к сожалению, была упущена огромная вспышка в Демократической Республике Конго. 

Тут нужно понимать контекст. Конго – это страна достаточно бедная, хоть и богата ресурсами. И это страна, где большое количество экспатов, – людей, которые там работают на месторождениях. Она имеет сообщения с Европой и Америкой, люди туда ездят по работе. Также в Конго происходят военные и гражданские конфликты, и вообще, в целом, тревожная ситуация. Все эти факторы повышают риск таких инфекций как mpox. 

ВОЗ объявили ЧС глобального масштаба потому, что предыдущая вспышка этого вируса, произошедшая в 2022 году, касалась в основном определённой группы риска. Дело в том, что для этого вируса важен близкий телесный контакт между людьми, при котором образуются микротрещины. То есть, к заражению вели опредёленные сексуальные привычки и вирус затрагивал только взрослых людей. Но сейчас, в силу произошедших мутаций, вирус стал заражать людей даже через бытовой контакт, – всё ещё тесный, но бытовой, не половой. И в результате болеют, в том числе, дети, которые контактируют со взрослыми. При этом, они получают больше осложнений из-за этой инфекции. У них mpox проходит достаточно тяжело. 

То есть, у вируса произошли генетические изменения. Такие большие ответвления эволюционные у вируса называются словом «клада». Если раньше у mpox были варианты clade-1 и clade-2, то сейчас появился clade-1b, который как раз и является причиной текущей эпидемии. Достаточно большое количество случаев заражений произошло именно из-за него. При этом, скорее всего, заболеваемость, на самом деле, больше, чем мы видим, потому что в Африканском континенте есть ограничения в доступе к медицинской помощи и диагностике.

– С какой целью ВОЗ объявил режим ЧС международного значения? Насколько сильно он угрожает другим странам на самом деле?

– Сейчас этот вирус уже касается не только Демократической Республики Конго и одного только Африканского континента. Он был обнаружен в нескольких странах мира, и именно поэтому вирусологи обязаны на него реагировать. Но почему нам не нужно сильно паниковать по этому поводу? Дело в том, что введение такого режима делается не для того, чтобы нас всех запугать и как-то изолировать, а для того, чтобы страны начали работать вместе для решения проблемы. В первую очередь, чтобы выделялись бюджеты для локализации этой эпидемии на Африканском континенте и чтобы в Демократическую Республику Конго наконец-то поступили вакцины. Потому что до недавнего времени там была острая нехватка вакцин.

Вакцина от mpox существует, это вакцина от натуральной оспы. Кроме того, недавно появилась вакцина, которая доступна для людей с иммунодефицитом. Это относительно недавняя вакцина, которая не реплицирует вирус внутри организма и нужна по той причине, что в странах Африки фиксируется достаточно высокая заболеваемость вирусом ВИЧ и обычная вакцина от натуральной оспы зачастую местным жителям противопоказана. И появилась эта вакцина во многом благодаря тому, что ВОЗ объявил летом ЧС глобального масштаба. То есть, всё делается для того, чтобы были взаимодействия и были усилия, которые приведут к конкретным мерам. 

Что касается того, будет ли mpox следующим COVID-19. Ответ на этот вопрос однозначный: не будет. Почему? Потому что это заболевание совершенно другое. Это заболевание, которое приводит к смертности чаще, чем коронавирус, но всё же является менее заразным. Для этого вируса необходим близкий телесный контакт. У него есть достаточно очевидные симптомы, и поэтому изолирование больного с точки зрения эпидемиологии происходит легче. От этого вируса есть вакцинация, нам не нужно заново делать РНК-вакцину. Мы знаем, что делать и, соответственно, можем останавливать эту вспышку, контролировать её распространение. 

Режим ЧС – это такая бюрократическая процедура для того, чтобы люди начали что-то делать, потому что такие заболевания как mpox мы называем neglected diseases, то есть забытые болезни, которые происходят, как правило, в бедных странах. И пока они не коснутся Западной Европы и США, мы ничего не начинаем делать как международное сообщество. Хотя должны были эту болезнь контролировать уже начиная где-то с 2017 года, потому что вспышка в Конго произошла достаточно давно.

– Что Казахстан мог бы сделать для защиты от mpox?

– Нужно информировать. Если вдруг возникнут подозрения на то, что кто-либо в стране заразился данным вирусом, врачи должны понимать, как именно mpox следует диагностировать. Если врач никогда не видел эту болезнь, он может спутать её, к примеру, с ветрянкой или с контагиозным моллюском. Поэтому мы можем пропустить «нулевого пациента» в стране. Помимо этого, нужно объяснить людям, что это касается близкого контакта, чтобы не было паники. 

Также существует также опасность стигматизации. когда мы говорим о группах риска. Что случится, если у нас в стране, вдруг, будет полностью запрещено говорить о существовании определённых групп людей, находящихся со стороны конкретных вирусов в зоне риска? В случае с вирусом mpox речь в первую очередь идёт о людях, ведущих беспорядочную половую жизнь. Если мы эти группы будем просто игнорировать, то в случае возникновения у них этого заболевания им, к сожалению, нельзя будет ничем помочь поскольку, в случае стигматизации, эти люди, скорее всего, не пойдут к врачу и могут не узнать, что они находятся в группе риска. Или же врачи будут игнорировать тот факт, что они входят в группу риска.

Соответственно, нужен открытый доступ к медико-санитарной помощи и к повышению образованности врачей в сфере инклюзии. Врачам нужно понимать, какие вопросы нужно спрашивать у людей и как корректно их задавать, чтобы понимать, что он находится в группе риска, чтобы рассказать самому человеку об этом вирусе и объяснить, какие меры предосторожности нужно иметь ввиду. 

Но для этого должен быть открытый диалог. И это, конечно, большая тема для нашей страны, отдельная тема. Но она имеет значение при таких инфекциях как mpox.

Данное интервью было взято журналистом Exclusive.kz в ходе подготовки аналитического текста в рамках проекта Solutions Journalism in Medicine (SJMED). Читайте материалы: «Как защититься от распространения новых вирусов» и «Грозит ли Казахстану эпидемия «оспы обезьян» и распространение новых вирусов?».

• 26
• 25