Почему казахстанские ученики считают, что в школе они теряют самое ценное – время?

Средняя школа считается серьезной проблемой во всем мире. В том числе – в странах бывшего СССР. Несколько лет назад один из украинских сайтов писал, что «по разным оценкам психологов и работников образовательной сферы, на постсоветском пространстве более 50% детей не хотят ходить в школу». Более того: некоторые исследования показывают, что во время первых лет обучения у детей резко падает мотивация к учебе и снижается способность к пониманию текстов. Размышления выпускников алматинских школ 2023 года это подтверждают.

– По школе не скучаю совсем, – говорит Амир (сейчас студент зарубежного вуза). – Я, да и все мои одноклассники были счастливы, что эти люди (учителя) больше не будут управлять нашей жизнью и шантажировать оценками. Они ставили их по своему усмотрению. Больше всего наши наставники не любили пятерки и двойки. Пятерки (особенно, если это твой профильный предмет на ЕНТ) – потому, что боялись взять на себя ответственность, а двойки – из-за того, что они могут испортить статистику.

Может, в Казахстане и есть какие-то школы (обычные, не элитные типа НИШа и РФМШ), где учат учиться, но я в это особо не верю. Все, кто отучился лет 8-10 назад, говорят примерно то же самое, что скажу я. Мелочные, обидчивые, ограниченные, мстительные люди – вот такими мне запомнились учителя той школы, которую окончила я. У нее имелись только два плюса: она была рядом с домом, а самое главное, благодаря завучу по воспитательной работе здесь не было буллинга одних школьников другими. Он жестко это отслеживал – у него везде были свои «уши» и «глаза».

Что касается знаний, то наши учителя или не умеют их давать, или же давно позабыли то, что знали когда-то. Над этим (пополнением знаний) надо ведь работать, но если их посылали на какие-то курсы, то они воспринимали это как наказание.

Однажды в начале 11 класса мы сдавали пробное ЕНТ – не для себя, а для них – чтобы учителя могли подтвердить свою квалификацию, но платили за это почему-то мы (кажется, по три тысячи с ученика). Чтобы, наверное, не опозориться перед начальством или не потерять работу, разрешили, во-первых, списывать, во-вторых, активно нам помогали, а потом нас же и обругали, что большинство все равно набрало мало баллов.

Мы вообще всегда были перед ними виноваты. За их маленькие зарплаты (говорят, им их подняли, но жаловаться они продолжают) и даже за то, что из-за нас, кого надо из-под палки заставлять посещать школу, они не успевают сбегать на маникюр. Но самый главный упрек – показатели по успеваемости низкие потому, что мы не хотим учиться. На самом деле, большая часть тех, кто выбрал 10 класс, а не колледж, рады бы брать знания, но что делать, если их нет в наличии? Поэтому, отсидев повинность (шесть часов), после школы многие из нас бежали к репетиторам или на курсы.

Не считая английского (на сертификат IELTS я сдал сразу после 10 класса), я ходил по трем своим профильным предметам к очень хорошим репетиторам. Благодаря им стал разбираться в сложных химических формулах, догнал, наконец, в 11 классе физику, а на биологии даже зарабатывал. К моменту сдачи этого предмета как профильного оказалось, что только у меня из всех слушателей курсов имеются самые идеальные и полные конспекты.

Классная, у которой я иногда отпрашивался на дополнительные занятия, советовала не упоминать о репетиторах вообще: пусть предметники думают, что это результат их работы, а то они, особенно химичка, которая объясняла тему так, что никто ничего не понимал, «обидятся».

У нас был только один учитель, который добросовестно выполнял свою работу. Она преподавала математику в казахских классах, наш класс был русским, и классная, не знаю, ради кого она старалась, – ради себя или ради нас, но смогла уговорить ее взять наш 11-Б. Это был настоящий подарок! Математичка не упрекала, не обвиняла и не навешивала ярлыки. Она нас просто учила. Так как этот предмет у большинства был страшно запущенным «благодаря» предыдущим учителям, она дважды в неделю проводила двух-трех часовые консультации. Бесплатно! С теми, кто выбрал математику как профильный, занималась даже на каникулах у себя дома. Подтянув самых безнадежных, она дала им не просто надежду, а шанс на будущее: они смогли набрать пороговые баллы в серьезные технические вузы. Я отчаянно завидовал этим своим одноклассникам, потому что другие учителя просто забили на нас. Они даже на олимпиады записывали, не предупреждая и не спрашивая нас об этом, а уж чтобы подготовить ученика к ней – это вообще из области фантастики. Для них главным было отметиться – они участвовали.

Уроки многие из них проводили спустя рукава или под разными предлогами не делали этого вовсе, поэтому, идя в школу, мы запасались, кто книгами, кто – фильмами.

Но эти учителя-халтурщики не уставали жаловаться (это вообще их любимое занятие), что работа у них адски тяжелая, зарплаты маленькие, а мы – неблагодарные. Наша классная, хорошенько нас поругав (это у нее был такой ежедневный ритуал) и приведя в пример свою великолепную дочку-умницу, заявляла, что надо задабривать учителей, чтобы они ставили нам, потенциальным «двоечникам», хорошие оценки. Раньше сбором денег занимался родительский комитет. Когда пришли в 10 класс, взрослые решили, что с этим мы уже вполне можем справиться сами. Но не тут-то было! Хотя деньги были не наши, а родительские, мы, когда классная пыталась нас раскрутить на подарки, «ловили тишину», не спорили (нас давно от этого отучили) и делали вид, что не понимаем, о чем идет речь. А что? Они же сами из урока в урок опускали нас ниже плинтуса, упрекая в тупости и лености.

– Наши учителя совсем не видели себя со стороны, – говорит Дания, выпускница той же школы. – «Англичанка» не умела читать транскрипцию, а казахского языка, преподавателем которого у нас числилась (именно числилась) завуч по учебной работе, у нас не было вообще. Этот предмет, также, как физкультура и информатика (на этот предмет тоже пришлось походить за деньги на каникулах, чтобы хотя бы хорошо знать свой компьютер), был только для галочки. Наглядными пособиями наши учителя никогда не пользовались. То есть химия и физика проходили без опытов, история и география – без карт. Когда об этом кто-то заикнулся, сказали, что у школы на покупку карт денег нет, а проводить опыты опасно. Видимо, поэтому, чтобы как-то занять время, учителя перемежали свои устные рассказы бесконечными нотациями и разговорами о наших недостатках. Нвпшник, правда, свои уроки добросовестно отводил. Иногда он нас учил собирать и разбирать автомат, хотел однажды провести уроки самовыживания с выездом в воинские части, где мы должны были собрать палатку, разжечь костер, но ему не разрешили. Поэтому на его уроках мы чаще тоже просто беседовали «за жисть».

Об уроках русского языка и литературы особый разговор. Их преподавала 82-летняя поклонница Сталина и Путина. Она считала, что Казахстану сильно повезло, что он был местом ссылки народов и КарЛАГа. Ссыльные и депортированные построили нам электростанции, школы, больницы. Для нее флаг над Рейхстагом водрузили Егоров и Кантария, и правильно будет про страну «нацистов» говорить «на Украине». Ответа на вопрос «тогда почему мы не говорим «на России» или «на Казахстане» мы не получили. Когда она тоненьким дребезжащим голосом говорила, что у нас нет критического мышления, потому что мы читаем не российскую прессу, а слушаем какие-то там BBC, да еще и на английском, хотелось закрыть уши и спрятаться под парту или вообще испариться с урока. Многие так и делали – подкладывали под голову рюкзак и засыпали. Те, кто выдерживал на уроках беседы-монологи на разные темы старушки-учительницы (практических занятий в виде диктантов, изложений, эссе у нас почти не бывало), тоскливо вздыхали: «Лучше пять уроков математики, чем один русского или литературы».

Спорить с ней было бесполезно. Во-первых, классная запретила: «Старость надо уважать, а вдруг ей станет плохо». Во-вторых, на все попытки сказать что-то альтернативное она привычно отвечала «не городи чушь». Итог – когда подходило время СОРов и СОЧей, мы не знали, как их сдавать, эссе так и не научились писать, вернее, если писали, то мысли у нас были «неправильные».

У меня такое ощущение, что в школе я теряла самое ценное – время, потому что, отсидев здесь бесполезно шесть часов, нужно было мчаться домой, быстро перекусить и бежать учиться по-настоящему, чтобы потом вернуться домой часов в 10 вечера. Кстати, нормальные курсы, где действительно давали знания, были почему-то подпольными. Набивалось туда от 15 до 20 человек (в моем школьном классе нас было 23 человека, ходили ежедневно от силы 20), но восемь уроков в месяц стоили достаточно недешево – 25 тысяч тенге наличными с человека, индивидуальные репетиторы, если повезет найти хорошего, – от 5 тысяч за урок.

Наша школа (потом мы узнали, что и в других такая же картина) только официально пребывала этом статусе, а по-настоящему – это был режимный объект для детей. Нас туда запускали, но не выпускали – боялись, что сбежим от невыносимо скучных уроков. Ради этого наглухо закрыли все окна (мы пытались, но открыть их было невозможно) под предлогом того, что вдруг дети, даже мы,11-классники, вдруг выпадем из окна. Духота, вонь… Мне вот интересно, что бы было, если бы вдруг случилось какое-то ЧП? Например, пожар?

Видимо, с них (с учителей) гораздо строже спрашивают не за качество знаний и настоящие, а не нарисованные для отчетов оценки, а посещаемость и внешний вид – единую форму. Наша классная с шести утра начинала строчить в родительские чаты – будите детей и чтобы все строго были в форме! «Вот было бы здорово, если бы все дружно отправились в один магазин и купили одинаковые формы», – мечтала она. Чтобы мы не вздумали самовольно пропускать уроки, привлекали правоохранительные органы. Женщина в форме полицейского, выступая на линейках, запугивала, что поставит нас на учет, а родителей привлечет к административной ответственности, если будем опаздывать и пропускать школу. Когда прозвучал последний звонок, мы все чувствовали себя так, словно нас выпустили из какой-то душной камеры.

Единственным выходом официально избежать этого кошмара и получить аттестат, ради которого все и отбывали повинность, был UStudy – образовательный центр по подготовке к ЕНТ, который наши учителя рекламировали изо всех щелей, даже на уроках НВП. Так и говорили, что не хотят, чтобы мы оставались в школе, потому что им за нас надо нести ответственность. Но этот и все другие подобные ему официальные курсы – так себе (я отходила месяц), потому что там натаскивают за немаленькие деньги (от 60 до 80 тысяч в месяц) действительно слабых, а тем, кто систематически занимался, там делать нечего – идет пережевывание неусвоенного раньше материала. Единственный плюс – в школу не надо ходить.

Аттестаты и после 9, и после 11 класса нам выдавали за деньги. От 1 до 1,5 тысяч «с носа» за то, чтобы их кто-то заполнил вместо классной. Учительница, которая довела нас до 10 класса, ссылалась на то, что она языком (казахским) не владеет. Когда мы заканчивали 11 класс, то были уже более подкованными в этих вопросах, поэтому двое наиболее смелых наших парней пытались возмутиться. Они сказали классной, прекрасно владеющей государственным языком, что это вообще-то ее работа. Она, назвав их мелочными и жадными, позвонила их родителям, а те «наехали» на сыновей. Итог такого заполнения – ошибки в аттестатах. У меня, например, неправильно просклоняли мое имя и я стала мальчиком с женской фамилией.

Свой монолог Дания закончила словами: «Неуважаемые (не все, но один-два человека не делают погоды) учителя! Если вы не любите свою работу, то, пожалуйста, найдите другую, не мучайте детей, не делайте из нас нравственных калек или «терпил», как сказала одна очень независимая девочка, которая пришла к нам в 10 классе из частной школы. Через год, громко хлопнув дверью, она ушла в этот UStudy. Лишь бы не видеть эти «ханжеские морды»…