Почему правительство Казахстана не любит свой бизнес?

2 апреля, 2025

3250

У казахстанского бизнес-сообщества есть серьезные вопросы к ряду межправительственных соглашений, подписанных по проектам строительства крупных ветровых электростанций совместно с такими странами, как Китай, Франция, ОАЭ и Саудовская Аравия. Они получили ряд исключительных преференций в том время, как для отечественного бизнеса условия продолжают ужесточаться.

Угольные теплоэлектростанции на протяжении более полувека обеспечивают Казахстан стабильной электроэнергией и еще долго будут основным источником генерации. Несмотря на это, эти предприятия находятся в сложном положении – речь идет не только о высоком уровне физического износа, но и о нехватке доступных инструментов для его снижения.

Один из основных барьеров – ограниченный доступ к финансированию. Международные финансовые институты, следуя глобальной повестке декарбонизации, отказываются поддерживать проекты, связанные с угольной генерацией. В такой ситуации логично, что эту функцию возьмёт на себя государство, которое отвечает за стабильное прохождение отопительного сезона и покрытие растущего дефицита электроэнергии.

Однако в действующих государственных программах приоритет отдается газовой генерации и возобновляемым источникам энергии. Угольные станции при этом остаются вне фокуса механизмов льготного финансирования. В результате – предприятия работают на пределе технических возможностей, без возможности модернизации и внедрения современных систем экологического контроля. Это создаёт риски увеличения аварийности и нестабильности энергоснабжения.

Все это порождает искажения и недоверие в отрасли. В частности, возникают вопросы по поводу привлечения станциями аффилированных подрядных организаций, что может восприниматься как попытка компенсировать высокую стоимость заимствований и снизить финансовую нагрузку на модернизационные проекты.

Следующая важная и системная проблема – это непрозрачность тарифного регулирования, которая неоднократно поднималась Национальной палатой предпринимателей. Несбалансированное распределение затрат в секторе передачи электроэнергии привело к отсутствию условий для реальной конкуренции на розничном рынке электроэнергии.

Но главное, энергетические компании вынуждены согласовывать с регулятором практически каждую статью своих расходов. При этом далеко не все затраты признаются обоснованными и подлежащими включению в тариф. Например, выполнение требований санитарных и противопожарных служб, а также предписаний органов национальной безопасности влечет за собой значительные издержки – порой в десятки и сотни миллионов тенге, но они не учитываются при тарифной корректировке.

В результате компании обязаны исполнять предписания, но не имеют источников для покрытия соответствующих расходов. Как результат – им грозят штрафы и административные санкции. Таким образом, складывается замкнутый круг: с одной стороны – жесткие требования государства, с другой – отсутствие финансовых механизмов для их реализации в рамках текущей тарифной политики.

Показательный пример – ситуация в угольной отрасли, где резкое повышение тарифа на железнодорожные перевозки с применением повышающего коэффициента «3» привело к удорожанию доставки продукции на 100%. Это негативно сказалось на рентабельности экспорта, увеличило риск банкротств и сокращения налоговых поступлений в бюджет. Трудно не согласиться, что такая практика тарифного регулирования требует серьезного пересмотра и системного подхода.

Сегодня у казахстанского бизнес-сообщества есть обоснованные вопросы к ряду Межправительственных соглашений, подписанных по проектам строительства крупных ветровых электростанций (по 1 ГВт каждая) совместно с такими странами, как Китай, Франция, ОАЭ и Саудовская Аравия. Эти проекты стали важной частью инвестиционной стратегии Казахстана в сфере ВИЭ, однако изначально они получили ряд исключительных условий, отличающих их от проектов, реализуемых через аукционные механизмы.

Среди таких условий можно выделить:
— фиксацию тарифа в иностранной валюте (в то время как для аукционных проектов тариф определяется в тенге),
— гарантированный выкуп электроэнергии сроком на 25 лет (против 20 лет в рамках аукционов),
— освобождение от ряда процедур, предусмотренных национальным законодательством, включая обязательное прохождение государственной экспертизы проектно-сметной документации.

Так, например, в проекте компании Masdar (ОАЭ) была реализована именно такая схема, что вызвало вопросы к обеспечению качества и безопасности строительно-монтажных работ.

НПП выражала свою позицию по данным проектам и давала по ним отрицательные заключения. Одним из ключевых замечаний стало отсутствие требований к обязательному использованию отечественных комплектующих – таких как трансформаторы, кабельно-проводниковая продукция, металлоконструкции и другие элементы. Но вопрос до сих пор остается нерешённым из-за отсутствия соответствующих требований со стороны международных финансовых институтов, выступающих в роли кредиторов указанных проектов.

Тем не менее, по мере запуска в Казахстане проектов по локализации компонентов для ВИЭ (такие инициативы уже начали реализовываться), можно ожидать, что и инвесторы пересмотрят свою политику и откажутся от полной зависимости от импорта, исходя из соображений экономической целесообразности и логистических затрат.

После высказанных замечаний со стороны Нацпалаты и других представителей отрасли ряд вопросов был учтён и устранён. Конечно, привлечение инвестиций – один из ключевых приоритетов для Казахстана в условиях глобальной конкуренции за капитал. Но крайне важно сохранять баланс между инвестиционной привлекательностью и защитой интересов национальной экономики.

Стоимость каждого из указанных проектов составляет порядка 1,2–1,8 млрд долларов США. Принимая во внимание такие объёмы инвестиций, реализация подобных проектов за счёт исключительно внутренних ресурсов представляется затруднительной.

Следует также подчеркнуть, что в Казахстане работает механизм Единого закупщика и проводятся регулярные аукционы по ВИЭ. Эти инструменты зарекомендовали себя как прозрачные и конкурентные, получив высокую оценку со стороны международных организаций, включая IRENA, ЕБРР, АБР и др.

Тем не менее, исключительно с помощью аукционов достичь целевого показателя в 15% доли ВИЭ к 2030 году будет непросто и подписание межправительственных соглашений необходимо. Тем более, они были опубликованы и доступны для общественного обсуждения, что позволило обеспечить базовую прозрачность процесса.

Инвесторы вправе рассчитывать на меры государственной поддержки – налоговые льготы, отсрочки и иные формы преференций, а реализация проектов в рамках межправительственных соглашений сопровождается необходимыми процедурами оценки воздействия на окружающую среду и анализа рационального использования земель.

Продолжая тему необходимости поддержки отечественного производства, нельзя не затронуть два серьезных препятствия, с которыми сталкиваются казахстанские предприятия – избыточные требования к сертификационной документации и практика участия в тендерах так называемых «лжепроизводителей».

Во-первых, производители оборудования для энергетического сектора нередко сталкиваются с необоснованными требованиями со стороны квазигосударственных компаний. Запрашиваются сертификаты, которые не предусмотрены действующим национальным законодательством, что создает искусственные барьеры и искажает конкурентную среду, формируя преимущество в пользу иностранных поставщиков. В результате отечественные предприятия вынуждены проходить дорогостоящие и, зачастую, избыточные процедуры подтверждения соответствия, при этом не получая гарантии заключения контрактов. Это снижает их конкурентоспособность даже на внутреннем рынке.

Во-вторых, всё большую озабоченность вызывает деятельность компаний, официально зарегистрированных как производственные, но фактически занимающихся перепродажей импортной продукции. Такие организации нередко участвуют в государственных закупках, заявляя заниженные цены, и, по сути, подрывают здоровую конкуренцию. Добросовестные предприятия, которые инвестировали значительные средства в производственные мощности, персонал и качество, оказываются в заведомо неравных условиях. Необходимо ужесточить контроль за подтверждением происхождения продукции при участии в государственных и квазигосударственных закупках и ввести персональную ответственность за допуск к участию в тендерах компании, не соответствующих статусу реального производителя.

Нельзя не затронуть еще один важный аспект, находящийся на стыке энергетической отрасли и защиты прав потребителей энергетических услуг. Речь идет о качестве и безопасности электроснабжения в новых объектах, особенно социального назначения.

Сейчас в мажилисе рассматриваются поправки в действующее законодательство в части энергосбережения, а также функционирования компаний, занимающихся энергоаудитом в новых рыночных условиях. Как правило, это небольшие организации, представляющие сегмент малого бизнеса, но обладающие всей необходимой инфраструктурой – аккредитованными лабораториями, сертифицированными специалистами и опытом практической работы.

Несколько лет назад без согласования с профессиональным сообществом был введён запрет на проведение экспертизы подключения новых объектов к действующим электроустановкам высокого напряжения. Это привело к тому, что целый ряд новых объектов – в том числе школы, больницы и детские сады – оказался в зоне риска. Очевидное решение – вернуть норму обязательного проведения энергоэкспертизы на этапе ввода объектов в эксплуатацию. Тем более, что большинство строительных компаний, возводящих социальные объекты, не располагают ни профильными лабораториями, ни квалифицированным персоналом для проверки соответствия установленным требованиям.

Это еще раз подчеркивает необходимость участия профессиональных энергоаудиторских организаций, способных обеспечить контроль качества и безопасность в сфере инженерных сетей и энергообеспечения.

Что касается механизма ЭСКО, то, несмотря на его значительный потенциал, он остаётся практически неработающим.

Основные барьеры связаны с отсутствием четкой нормативной базы, слабой заинтересованностью со стороны заказчиков – особенно в государственном и квазигосударственном секторе – а также недостаточным уровнем доверия к самому инструменту. Нац палатой были выработаны конкретные предложения, направленные на перезапуск и эффективное внедрение ЭСКО-механизма в Казахстане. В первую очередь, нормативное закрепление самого понятия и ключевых принципов энергосервисных контрактов, включая установление четких критериев энергоэффективных мероприятий, допустимых форм финансирования и механизмов возврата инвестиций.

Также предлагается разработать и внедрить типовые формы ЭСКО-контрактов, а также методические рекомендации для заказчиков, что позволит унифицировать подходы и снизить правовые риски. Важным условием успешного запуска механизма является обеспечение гарантий возврата инвестиций для частных компаний. Это может быть реализовано через субсидирование процентных ставок, предоставление государственных гарантий или софинансирование за счет институтов развития.

Одновременно с этим предлагается также включить показатели энергоэффективности в систему оценки эффективности (KPI) руководителей государственных организаций, что повысит мотивацию к внедрению таких проектов. Реализация этих шагов позволит не только повысить общий уровень энергоэффективности, но и создаст дополнительные возможности для развития малого и среднего бизнеса в сфере энергоаудита и энергосервиса. ЭСКО-проекты могут стать действенным инструментом модернизации инфраструктуры и оптимизации бюджетных расходов без дополнительной нагрузки на государственный бюджет.

Бизнес в Казахстане ждет не деклараций, а последовательных и реалистичных шагов. Необходим срочный пересмотр подходов к финансированию угольной генерации, обеспечение прозрачности и предсказуемости тарифной политики, устранение административных барьеров для отечественных производителей, введение механизмов контроля за добросовестностью участников государственных закупок и обеспечение стабильности инвестиционного законодательства.

Только системный, продуманный подход, основанный на диалоге с бизнес-сообществом и учете интересов национальной экономики, позволит сформировать по-настоящему устойчивую и конкурентоспособную деловую среду. Это не только снизит риски в стратегически важных секторах, но и станет основой для долгосрочного роста, развития новых производств и технологического обновления страны.