Почему в России не растет число противников войны?

«Все порядочные люди, имеющие за плечами журналистский бэкграунд, должны участвовать в информационной войне, чтобы нейтрализовать Россию и снять нашлепки из пропагандистских конструкций в головах у людей», – считает экс-российская журналистка Юлия Хазагаева.

Крепостное сознание

Бежав из РФ в первые же недели войны в никуда, сегодня она проживает с мужем и тремя детьми в США.Занимается волонтерством в пользу Украины и персональной журналистикой – ведет свой блог в Фейсбуке.

По словам Юлии, фокус ее интересов – деколонизация сознания в России.

– Я могу сотрудничать с различными проектами, но не вхожу ни в какие движения и политические партии. Большую часть жизни я работала в Иркутске. В плане жизненного устройства и карьеры у меня все в принципе было хорошо. Несмотря на неплохие заработки и поездки по всему миру на встречи нефтяного альянса ОПЕК, в последние годы стала задумываться об эмиграции. После аннексии Крыма даже пыталась поступить в один из университетов Финляндии. Но когда в 2016 году агентство ТАСС предложило работу в Москве, я осталась. Именно это чувство, что кто-то здесь должен делать работу честно, удерживало меня в России. Мне казалось, что на своем маленьком уровне я могу что-то менять. Но это был жестокий самообман. Позиция ответственного гражданства работает в обществе, где людей с таким же настроем не менее трети. В России это не так. Там статистическое большинство населения устраивает то, как они живут. Им реформы не нужны. И эта инертность настолько доминирует, что перемены там возможны только силовым методом. Я четко поняла это после 24 февраля 2022 года, когда Путин предложил россиянам убивать украинцев открыто, массово, без всякого стеснения. И его поддержали. Стало понятно, что людей в России не интересует ни прогресс, ни будущее их детей, ни собственное процветание. Им просто подавай маленькую победоносную войну. Людям нравится, что они способны проявлять силу по отношению к окружающему миру. Это дает им больше удовлетворения, чем создание порядка у себя дома.

Даже те, кому война изначально не была нужна, сейчас уже настолько втянулись, что ни на какие варианты кроме победы, они не согласны. Я вижу это по своим бывшим друзьям и коллегам. Они уже говорят, что не могут сочувствовать украинцам, «хотя бы потому, что те враги». По моим ощущениям, таких в обществе процентов 60. Еще процентов 30 – тихие соучастники: они «за все хорошее» – за мир и т.д., но у них ипотека. И только, может, один из десяти россиян готов полностью признать свою ответственность за эту войну и пойти против стаи. Этих в России – горстка. И они либо уехали из чувства протеста, либо – сопротивляются на личном уровне, живя в невероятном кошмаре.

– Как получилось, что большая часть общества поддерживает такую средневековую агрессию?

– Слово общество подразумевает какую-то современность, цивилизационную составляющую. Это когда людей объединяют некие социальные правила, ценности и устремления. В России же проживает в большинстве своем дикое, отсталое и напуганное население. Представления о власти архаичные: царь – это батюшка; кто сильнее, тот и прав; не пойман – не вор; век воли не видать и так далее. 

Только несвободные люди могут радоваться и ликовать, если им удается отобрать у соседа кусок земли. Только униженные создания могут покорно идти в военкоматы, а оттуда – на «мясные» штурмы. И это при открытых границах и самой большой незаселенной территории в мире. От войны и смерти можно укрыться, но для этого нужно поставить свою жизнь выше чужого мнения. У человека с неразвитым сознанием нет на это ни сил, ни смелости. Это присуще людям с рабским мышлением. За 160 лет с момента официальной отмены крепостного права оно только модернизировалось и приняло более скрытые формы. Пример – советская индустриализация была выстроена за счет принудительного отъема хлеба у крестьян и рабского труда репрессированных. В колхозах и совхозах человек опять же находился в подневольном статусе у государства. А еще было подневольное привлечение студентов на уборки урожая и в стройотряды. Люди не имели возможности свободно выезжать за границу вплоть до распада Союза, выбирать правительство и источники информации. Частная деятельность и владение собственностью были под запретом. Гигантская машина по воспитанию несвободного человека формально закончилось лишь 30 лет назад. Такого промежутка совершенно недостаточно для того, чтобы сознание общества изменилось. Сорок моисеевых лет, необходимых для перерождения нации, это отнюдь не метафора. Да, они наполнили страну деньгами, но от экзистенциальных свобод люди отказались. Когда появился рынок, его очень быстро превратили в поляну, где можно пастись только за плату смотрящему. То есть опять же хозяевам жизни, роль которых выполняли силовые госструктуры. 

При этом, многие институты из прошлого сохранились в первозданном виде. Один из них – призыв в армию как самая жесткая форма крепостного права. Этот маленький опыт рабства, кстати, хорошо показывает, как задавленный, униженный человек быстро превращается в скотину. Тупую и жестокую. Всего два года – и вот он уже сам издевается над свежими призывниками. 

Но самое страшное, что традиция унижения и насилия над личностью, выращенная при советском строе, спокойно перешагнула и в новую эпоху. Туристов из России за границей можно распознать по окрику на детей. «Иди сюда, я кому сказала!», «А ну, закрой свой рот сейчас же», «Аня, ты что тупая?!».

В путинской эпохе появился еще один вид порабощения под названием «ипотека». Этот рынок в России монополизирован государством. Чтобы получить право въехать в студию площадью 11 кв.м., нужно каждый месяц отдавать ему не менее трети заработка. Это не гипербола, а конкретные примеры из жизни знакомых мне людей. Найти высокую зарплату, чтобы выплачивать этот кредит, можно только в государственной или около нее сфере. Человек всем гордо рассказывает, что у него есть собственное жилье. Но твоим оно, возможно, будет лет через 25. И все это время ты, скорее всего, будешь делать то, что ненавидишь, но при этом бояться потерять и это. В итоге продаешь душу за каменную коробку где-то возле Бутовского полигона (урочище в Московской области, где происходили массовые казни в 1930-50 годах. – Ред.) площадью с три могильных места. Это полный сюрреализм, жесткий и страшный. Но люди на это соглашаются.

Вера в идолов

– Но ведь и на Западе дома покупают в кредит…

– В западном сознании нет культа своего угла. Ипотека в развитом мире – это инвестиционный инструмент: покупаешь недвижимость в кредит и сдаешь ее в аренду. В Америке и Европе люди вообще стараются не привязываться к домам. Не менее 40% живут в арендованном жилье и свободно перемещаются по своей стране и миру. Хотя в развитом мире с его стабильностью и постоянством институтов кредит не является обременительной ношей.

В России же идея собственного жилья – это попытка компенсировать страх перед неизвестностью. Люди постоянно ждут какого-то краха под новый год и в августе. И, как правило, опыт их не обманывает. Но, вместо того, чтобы расстаться с этой системой, многие думают: свое жилье – это хоть какая-то, да соломинка. На самом деле после 24 февраля и мобилизации квартира в залоге оказалась не спасением, а оковами на ногах. Нельзя связывать себя узами с российским государством: оно непременно обратит вас в своего заложника.

Кстати, и налоговая система в России одна из самых дьявольских. Реальная нагрузка на человека точно выше 30%. Просто обычно никто не складывает вместе все эти выплаты, сборы и акцизы. Монголы собирали с Руси дань в размере десятой части доходов и раз в семь лет. А тут Путин отбирает треть. Но он, конечно, святой, а иго наложила Орда.

Слово война в России недаром запрещено, – продолжает Юлия. – Оно ассоциируется со святым – это когда на нас напали. В Украине же Путин предложил россиянам самим стать фашистами. Но это было подано как соблазн. Человеку, которому с рождения не принадлежит его жизнь, дали оружие и разрешили распоряжаться чужими жизнями. Можно убивать, грабить и насиловать – и ничего за это не будет. Можно вспомнить советских вахтерш или продавщиц, которые использовали данную им маленькую власть для вымещения злости и неудовлетворенности на том, кто от них в данный момент зависит. Здесь принцип тот же, только результат страшнее.

Те, кто мучил и убивал людей в Буче и Ирпене, Мариуполе и Ягодном, знают, что их жизнь ничего не стоит. Их в любой момент могут погнать на «мясной» штурм или же расстреляет собственный командир, поэтому они так безжалостны к тем, кто слабее их в данный момент. 

Война дала россиянам больше смысла, больше денег и чувства собственной значимости, чем их ничтожная, ничего не стоящая жизнь до нее. Поэтому они за войну. Россия – это очень страшный социальный эксперимент. Их 140 миллионов и их ничто не остановит. Даже страх собственной смерти.

– Звучит очень мрачно…

– Я два года размышляю над причинами этой войны. Читаю историю и сопоставляю с собственным жизненным опытом жизни в России. Я поняла, что это самое органичное и неизбежное, что могло произойти с этой страной. Просто к другому не могли прийти ни Путин, ни его население. Мои знакомые из России на меня обижаются, когда я говорю это. Мол, как можно ругать свою родину?! Вон, у нас сколько людей хороших. Тот же Яшин, и Навальный еще был. Это – да, только кто тогда посадил Яшина, и кто позволил убить Навального? Да ведь ваше же равнодушие и менталитет, сформированный идолами. Вспоминаю, как во всех советских классах висели портреты либо писателей, либо учёных и обязательно Ленина. Теперь его место в российских школах занял Путин. Вера в идолов, на мой взгляд, закладывает какую-то ошибку в сознании, из-за чего мы не умеем критично подходить к каким-то постулатам. Если в учебнике сказано, что русская культура – великая, она такая и есть. На самом деле она не просто самая обычная – она молодая. Та литература, по которой мир распознаёт русскую культуру, появилась буквально лет 200 назад. Не думаю, что кто-то назовёт авторов, живших в России в XVI-XVII веке. На ум никто не приходит. Зато мы знаем писателей эпохи Возрождения – Петрарка, Шекспир, Рабле, Сервантес…

Я вообще пришла к мнению, что книги написаны для того, чтобы человек мог проанализировать свое прошлое, но они никого не могут научить доброте и сочувствию.
Вспоминаю своих коллег по ТАСС. Буквально за две недели до войны мы обсуждали в редакции Ремарка. Оказалось, что он любимый писатель многих из них. Но что я увидела после 24 февраля? Мы все общались в рабочем Telegram-чате. У меня душа кричала от того, что наша страна убивает людей, а мы, работающие в государственном агентстве, причастны к этому через введение жесточайшей цензуры.

Поначалу многие были потрясены, но буквально через несколько дней люди вернулись в своё прежнее состояние. Они закрылись от войны. А у меня начался жуткий конфликт. С этими людьми я проработала 6 лет, многих считала своими близкими друзьями, но, когда я им говорила, что все убийства сейчас совершаются от нашего лица и рассылала видео расстрелянных машин с гражданскими людьми, мне отвечали, что это ещё неизвестно, кто в кого стрелял. Может быть, мол, они (украинцы) сами в себя стреляли. – «Да вот же наши самолёты, сбрасывающие бомбы. Вторжение признано самим Путиным. – «Все не так однозначно, – отвечали мне. – перестань истерить. И вообще нет никакого смысла в этих протестах и криках».
Самая поразительная фраза, которую я слышала от коллег в феврале 2022 года: «Юля, надо оставаться человеком». В их интерпретации это означало – «Молчи и не поднимай неудобных тем, побереги нашу психику».

• 332
• 30