Серикбай Бисекеев: Арест Дурова – это часть большой политической борьбы за влияние

Бизнес Казахстана не имеет морального права жаловаться на государство. Почти все крупные олигархи сделали свое состояние на доступе к бюджетным ресурсам. Поэтому, когда их заставляют «делиться» официально или не официально, они вынуждены молчать. Но выход есть. Какой? Об этом exclusive.kz c президентом международного холдинга «Арман» Серикбаем Бисекеевым.

– Что вы думаете о кейсе Дурова? Почему эта история вызвала такой огромный резонанс, в том числе и в Казахстане?

– Каждая страна, каждый альянс пытаются, скажем так, удерживать свою власть и контролировать все СМИ. И для этого далеко не всегда используются хорошие инструменты. Одни идут по пути создания своих каналов распространения информации, другие просто покупают или финансируют существующие. Но, чтобы собрать подписчиков, создавать интересный контент, собрать профессионалов нужны другие усилия. Но нет смысла бороться по следствием и контролировать платформы. Я бы рекомендовал все-таки думать о причинах. А это сложнее. Поэтому, мне кажется, ситуация с Дуровым – это борьба за влияние. Павел – пример того, как человек создает независимый, и поэтому влиятельный ресурс, пусть и с неизбежно разным, позитивным, негативным вектором. И вот сейчас люди пытаются каким-то образом его пытаться контролировать.

Во-вторых, он зашел на территорию крипты, за которой стоят очень серьезные игроки. Развязка с мировыми валютами близка. Все готовятся. Думаю, их насторожил нарастающий успех Дурова. Поскольку они хотят сорвать джекпот на криптовалюте, они тоже пытаются контролировать ситуацию.

– Как вы думаете, стоит ли бизнесу заниматься медиапроектами? У нас, как вы знаете, долгое время существовал гласный и негласный запрет на владение собственным медиа.

– Думаю, это нормально, когда бизнес создает какие-то каналы для продвижения идей и продуктов. Но у всех разные цели и задачи. Кому-то для этого нужны медиа.

– До сих пор работала формула – деньги любят тишину. И компромиссы. Дуров до недавних пор следовал этим правилам, но это его не спасло. Формула перестала работать? Или никогда не работала?

– Она работает и большинство людей придерживаются принципа тишины. Но Дуров вышел за рамки. Если бы он продолжал просто развивать телеграмм, возможно, ничего бы не случилось. Но он начал давать интервью, в том числе не скрывая своих политических взглядов. Кое-кого испугало, что человек войдет во вкус и появится еще один Илон Маск, способный влиять на политику стран. Мы видим, что этот богатейший человек мира начинает влиять на политику Америки, а завтра, возможно, пойдет на президентские выборы. И шансы на то, что его выберут, растут с каждым годом. Люди видят, что чиновники всех стран занимаются освоением бюджетов и собственными проблемами. Но бизнесмены уровня Маска хотят поменять правила игры. До сих пор во многих странах мира все-таки управляют чиновники, которые не имеют свободы выбора, потому что выполняют чьи-то указания.

– Очень рабочая версия. Институт государства действительно переживает серьезный кризис. То есть, по сути, происходящее с Дуровым – это попытка в зародыше задушить потенциально очень влиятельного человека?

– Да, ландшафт меняется. А это всегда сопротивление всему новому. Популярность Дурова доросла до того уровня, когда его нужно было просто загнать в существующие алгоритмы. В мире тоже идет передел собственности. Старые элиты уходят, приходят новые.

– Есть мнение, что бизнес не интересует государство до определенного порога – где-то свыше 100 млн. долларов. Потом к нему начинают присматриваться и, в лучшем случае, требуют «добровольно» заниматься благотворительностью. Это действительно так?

– Во-первых, если мы говорим о постсоветском пространстве, чтобы заработать более 100 миллионов долларов, нужно в 90% случаях нужно работать в тандеме с государством. Почему нет конкуренции в наших странах? Потому что 100 человек имеет доступ к госбюджету и следят за тем, чтобы «посторонних» там не было. Мы видим на примере того же казахстанского Forbes, что почти все они люди, создавшие бизнес только в Казахстане, у них нет конкурентного продукта, который бы имел спрос в мире. Значит, они договороспособны, они делятся, и власти этих стран являются главными бенефициарами во всех этих компаниях. Таковы правила игры. И поэтому чиновники считают их деньги своими в прямом и переносном смысле. Но при этом грозят тем, что «народ потом вообще все заберет у вас».

– Как вы думаете, это справедливо или нет?

– Справедливо, потому что это не их бизнес по большому счету. А членов Семьи вообще нельзя считать бизнесменами. Это просто люди, которые хорошо монетизировали административный ресурс.

– То есть сейчас грабят награбленное?

– Да. Поэтому не надо удивляться тому, что некие люди приходят и становятся владельцами крупных предприятий, не имея за душой ни репутации, ни состояния, но им дают щедрые кредиты. Народ все это считывает между строк и понимает, что правила игры сохраняются, и договорники продолжаются.

– Как я понимаю, себя вы к этим людям не относите. Вы не использовали государственные деньги, ваш бизнес меньше всего относится к Казахстану и поэтому вы можете себе позволить роскошь сейчас говорить об этом открыто?

– Когда я жил в бандитском Петербурге, видел, как поступали с Дуровым и другими. Поэтому я понял, что нужно децентрализовать компанию, делать бизнес в разных странах, в разных отраслях. И теперь эта модель приносит свои плоды. Я никого не осуждаю. Я просто стараюсь предлагать. Но когда мне предложили консультировать верхний уровень людей, я видел, что у них совсем другие цели.

Поэтому я решил, что буду эффективным менеджером, создающим условия внутри своей компании, чтобы мои сотрудники могли себя реализовать, ставить интересные задачи, создавать продукты, имеющие спрос во всем мире. То есть мы всегда играем в конкурентной борьбе на чемпионате мира. Например, в Индии, одной из крупнейших экономик мира, мы развиваем свои проекты в промышленности, доходы и компетенции сотрудников растут, они постоянно летают по миру и расширяют свои возможности. Когда меня спрашивают, почему я в тех или иных странах не закрываю бизнес по каким-то политическим мотивам, я отвечаю, что я вне политики, вне религии. Моя задача делать людей счастливыми, и чтобы они могли этим счастьем делиться со своей семьей и своим окружением.

– Радует, что сейчас растет количество бизнесменов, для которых не является ценностью обладание дорогими авто или недвижимостью. Но, тем не менее, ваш холдинг называется «Арман», напоминая о вашем казахстанском происхождении. Какой проект заставил бы вас изменить своим правилам и создать крутой инновационный продукт в Казахстане?

– Во всем мире бизнесмены, как и все, выбирают комфорт и безопасность. Бизнес любит правила игры, чтобы они не менялись, не передергивались. Поэтому для того, чтобы любой бизнес работал у нас, нужно обеспечить условия для самореализации. А это предполагает реальное разделение структуры власти на законодательную, исполнительную и судебную. И, конечно, они не должны подчиняться одному человеку. Пока я не вижу, что это возможно у нас и, видимо, это всех устраивает. Поэтому я живу в той стране, где хочу, занимаюсь, чем я хочу, говорю, что хочу.

– То есть, все эти бесконечные попытки вернуть капиталы и людей в страну, пока нереализуемы?

– Да.

– Как вы думаете, можем ли мы, допустим, «простить» происхождение капитала и договориться, как это предлагает президент, что украденные деньги вернуться в экономику в обмен на гарантии свободы и личной неприкосновенности. Допустим, из каждых 100 млн. треть остается у человека, а 70% он вкладывает в экономику страны. Более того, он может участвовать в управлении этим проектом. Ведь стране сейчас очень нужны инвестиции в энергетику, водоснабжение, инфраструктуру и так далее.

– Не сработает. Никто в нашей стране не может дать никаких долгосрочных гарантий. Это должен быть публичный договор с обществом, возможно, через референдум. Только народ может дать гарантии, что люди могут вернуться в страну, вложить деньги в экономику и жить спокойно. Я знаю, что многие сегодня не могут прийти даже на могилу к своим родителям. Они уже не хотят покупать виноградники и замки за границей, хотят что-то сделать для своего аула, страны. И если они это сделают, то народ встанет на их защиту. Именно вот такая должна быть длинная история, понятная и преемственная.

– Сценарий, который вы озвучили, идеальный. По сути, это и есть тот самый новый Общественный контракт между властью, бизнесом и обществом. Как вы думаете, с чего стоит начать?

– Разделение власти и реальная борьба с коррупцией. И тогда бизнесмены будут знать, что если платить разумные и прозрачные налоги, тебя никто не будет преследовать. Но мы понимаем, что власть к этому не готова.

– Президент Токаев недавно подписал указ о либерализации экономики. Но, судя по последнему проекту Нацплана, там продолжаются меры государственного протекционизма. Тем временем, в бюджете серьезный дефицит. Ситуация с сырьевыми доходами тоже не стабильная. Как вы думаете, на что рассчитывает наше правительство?

– Во-первых, денег в стране хватает. Вопрос в том, куда они уходят. Нужно просто создать условия для роста. Бизнес не верит в будущее, поэтому выводит свои деньги. Все понимают, что в любой момент придут то белые, то красные. Зачем им эти риски? Они не для этого бизнес делали, чтобы его отобрали. Поэтому они вынуждены строить запасной аэродром и думать о своей независимости.

– Но ведь вся проблема в том, что запасные аэродромы закрываются. За рубежом все чаще требуют объяснить происхождение капитала…

– Нормального бизнесмена это не касается. Он все докажет. Мы говорим об олигархическом капитале, у которого проблемы будут везде и всегда. Поэтому наворованное рано или поздно отберут. Но есть вариант – создать город-сад в своей стране.

• 53
• 35