Станет ли Токаев «Казахбаши»?

Гвоздь недели, прошедшей под знаком президентского Послания – это, конечно же, анонс ликвидации сената. Это самая весомая и революционная институциональная реформа за весь период пребывания Токаева в Акорде. Нет сомнений в том, что ее реализация кардинально изменит всю архитектонику государственного устройства Казахстана. Но столь же очевидно и другое: у власти нет той двухгодичной форы, которую дал на это президент, это надо было делать вчера, не откладывая на послезавтра. И вполне вероятно, что появление на официальном ресурсе «Параграф» проекта новой Конституции за авторством профессора Елюбаева и молниеносное ее удаление с него – свидетельство некоего подковерного противостояния революционеров и «эволюционеров» на верхних этажах власти.

Если отбросить все частности конституционного проекта Елюбаева, то главным в нем оказывается упразднение поста премьер-министра и появление вместо него поста вице-президента. Именно он, по Елюбаеву, отвечает за оперативную деятельность кабмина, политическое руководство которым ложится на президента. На первый взгляд, такая схема делает главу государства уязвимым – тем более, при возросшей роли и весе «тюнингованного» мажилиса. К тому же, теоретически возрастает риск противоборства президента с его вице – как это получилось на заре независимости у Нурсултана Назарбаева с покойным Ериком Асанбаевым, отправленным президентом в дипломатическую ссылку. Впрочем, это было давно, в абсолютно иных политических и всех прочих условиях. И главное – Ерик Магзумович был де-факто равным Нурсултану Абишевичу сильным конкурентом и последнему имело смысл этой конкуренции опасаться.

Сегодня стоит признать: сильных конкурентов с серьезными политическими амбициями у Токаева нет и не предвидится. Причем, это вовсе не плод его усилий, а скорее результат трех десятилетий отрицательного отбора при его предшественнике. За эти годы в стране ликвидированы необходимые и достаточные условия для возникновения конкурентного политического рынка. Первый президент начал их выкорчевывать с асанбаевских времен и полностью завершил прополку политических грядок конституционным референдумом 1995 года.

Так что, второму президенту, по гамбургскому счету, некого опасаться. Его главный «враг» – это время, которого у Касым-Жомарта Токаева катастрофически мало – если, конечно, он не собирается выпрыгнуть из поезда, не дожидаясь конечной станции. Ухудшающаяся международная конъюнктура, реальная угроза вторичных санкций от Евросоюза, плюс – паталогическая неспособность правительства соответствовать хотя бы статусу органа исполнительной власти – не говоря уже о превращении его в некий «концептуальный штаб реформ» (о чем Токаев грезил в одном из предыдущих Посланий) – это и многое другое крадет у страны и время, и ресурсы. А главное – полное программное бесплодие кабминов – как бектеновского, так и прежних – начиная, кстати, с правительства самого Токаева на рубеже нулевых. По сути, время эффективных правительственных управленцев завершилось с уходом кабинета Нурлана Балгимбаева – сумевшего вытащить экономику из мирового кризиса 1998 года и передавшему ее преемнику пусть на низком, но все же на старте. И это на минуточку! – при смешных мировых котировках нефти– 10-12 долларов за бочку… Здесь заметим в скобках: сравнительному анализу разделенных четвертью века кабинетов Нурлана Балгимбаева и Олжаса Бектенова мы посвятим одну из следующих публикаций.

Сейчас же возьмемся обосновать тезис, с которого начали – о пользе возрождения поста вице-президента и упразднения премьерской должности – если не для страны, то во всяком случае для нынешнего президента и его потенциального «спаринг-партнера».

 К слову, на роль последнего – как бы странно это не прозвучало – вполне может сгодиться рулевой пока еще действующего сената Маулен Ашимбаев. Он совершенно не амбициозен, но при этом – в отличие от «артистов разговорного жанра» из экономического блока правительства – способен спустить их на землю, отделив мух от котлет. Вот, к примеру, что он говорил некоторое время назад о повальном увлечении цифровизацией: «Вот посмотрим, увеличились ли благодаря цифровизации инвестиции. Базово по стране мы видим, что уровень инвестиций падает. Так же? Падает. Обеспечили качественный интернет населению? Нет, не обеспечили…» Но по понедельничному Посланию видно: в окружении Токаева, готовившем для него текст «обращения к нации», тотальная цифровизация, внедрение искусственного интеллекта из средства достижения цели превратились в самоцель.

Стоит помнить и о том, что президент и вице-президент всенародно избираются в паре. Это повышает персонализацию власти в глазах народа (электората), придавая ей дополнительную легитимность, и в какой-то мере компенсирует полную «обезличку» однопалатного парламента: голосуя скопом за список от партий, люди могут забыть о слогане «мы знаем, кого выбираем». Ведь конкретных обладателей депутатских мандатов будут определять не избиратели, а партфункционеры. А негласное «добро» на этих списантов будут давать в кабинетах Акорды, где и были придуманы сами «партии». Конечно, присутствие в сегодняшнем мажилисе небольшого числа беспартийных одномандатников погоды не делает. Но их полное отсутствие окончательно превращает депутатский корпус в то, чем он задумывался изначально – в нотариальную контору правительства и Акорды. К чисто номинальному «законодательному» органу нам с вами не привыкать, по сути, большинство казахстанцев не помнит другого парламента, кроме карманного. Такой «нотариат», заметно упрощенный из-за отсутствия сенатской «надстройки», окажется только на руку президенту – ведь он получит возможность без лишней возни, но с соблюдением всех формальных «ритуалов» узаконить все свои реформаторские шаги…при условии, что они будут сделаны. Сам же второй президент по окончании своей однократной каденции (или даже не дождавшись ее) сможет формально передать руль «вицику», пересев в кресло спикера, существенно утяжелив этим реальный вес парламента.

При всей экзотичности такого сценария, это вполне устойчивая политическая конструкция, которую Токаев может с легким сердцем передать в наследство третьему квази-президенту, де факто оставшись у руля. В самом деле, сработало же подобное «ноу хау» в солнечном Туркменистане, а чем мы хуже?