У социальной уязвимости женское лицо

Все большее число женщин и девочек в Казахстане попадает в число уязвимых. Об этом говорилось на диалоговой площадке «Способы восполнения данных по оказанию помощи женщинам и девочкам из уязвимых групп Центральной Азии» с участием представителей НПО Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана

Около года назад в Центральной Азии по нашей инициативе «Луч света» создана и действует сеть организаций гражданского общества против сексуализированного гендерного насилия, – говорит президент ОФ «Институт равных прав и равных возможностей Казахстана», директор приюта жертв бытового насилия «Arasha» Маргарита Ускембаева. – В ее рамках сегодня осуществляется интересный проект «Диалоговая платформа», на которую приглашаются и участвуют лидеры женских НПО региона, тех центров и организаций, которые занимаются защитой прав женщин и девочек. Мы проводим дискуссии, рассказываем о случаях, с которыми приходится сталкиваться, делимся своими наработками. Также проводим тренинги для сотрудников и специалистов НПО, которые работают в этом направлении, оказывают услуги женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.

По словам Ускембаевой, сегодня в Центральной Азии не существует классификатора и полного списка уязвимых групп женщин и девочек. Существуют только рабочие списки, которые создают эксперты НПО в рамках своего проекта.

– В число уязвимых входят девочки и женщины с ограниченными возможностями, с хроническими заболеваниями, в том числе ВИЧ, женщины и девочки в бедности, а также девочки, оказавшиеся сиротами и без попечения родителей, пожилые женщины, члены ЛГБТ, этнических меньшинств, пережившие эксплуатацию, мигрантки, бездомные, женщины-вдовы, беременные, безработные женщины, женщины, практикующие коммерческий секс. Мы сталкивается с множественной уязвимостью по разным признакам – сексуальности, этничности, языку, возрасту, доходам, семейному положению.

Маргарита привела примеры социально уязвимых женщин, с которыми ей, как директору приюта и психологу, приходилось сталкиваться.

– Однажды в приют позвонила врач из СПИД-центра Алматы и попросила помочь Гульмире, имеющей статус по данному заболеванию. Выяснилось, что она одна воспитывала детей, и у нее не всегда есть возможность их хотя бы накормить. В наш офис она пришла через семь месяцев после рождения четвертого малыша. В роддоме выяснилось, что у нее ВИЧ. Муж, который и заразил Гульмиру, сбежал в другой город. Эта женщина – жертва нескольких видов дискриминации. Во-первых, она мигрантка из Каракалпакии, не имевшая гражданства нашей страны. Как следствие, у нее не было и доступа ни к медуслугам, ни к социальным службам. У женщины не оказалось и удостоверения личности. Так как она не смогла оплатить роды в частном медцентре, документы там у нее забрали.

Оказалось, что у грудного малыша Гули запущенная форма бронхита. Я обратилась на телефон доверия 111, заявила об этом случае и попросила, чтобы мать госпитализировали с малышом и старшим сыном. Гульмиру удалось положить в больницу в Карасайском районе. Потом мы позвонили в больницу, где женщина рожала и попросили вернуть ее удостоверение личности. Документы ей отдали, но впоследствии подали в суд за то, что она не заплатила за предоставленные услуги.

Постепенно положение у этой женщины выправилось. В приюте ей помогли с одеждой, продуктами, приглашали на различные праздники. Сегодня Гуля работает, ребенок, наконец, стал ходить в школу. Решили вопрос по оплате и с роддомом.

По словам Ускембаевой, на тот период времени неправительственная организация не имела права принимать данную женщину, так как у нее был статус вич-инфицированной. Сейчас ситуация изменилась к лучшему – вышел новый стандарт оказания социальных услуг жертв бытового насилия и кризисные центры любой формы собственности обязаны принимать всех ВИЧ-инфицированных, а также гражданок с психическими заболеваниями. Однако для этого нужно особая инфраструктура – изоляторы, медслужба.

Или вот другой случай, который также закончился хэпи-ендом.

– С тремя сыновьями-школьниками к нам пришла беременная женщина по имени Алия, – рассказывает Маргарита. – Это был период пандемии, когда мы в обязательном порядке проводили ПЦР-тестирование. Выяснилось, что женщина к тому же больна коронавирусом. А так мы не являемся медучреждением, то рекомендовали Алие пройти лечение. Женщина сначала согласилась, но на следующий день вновь пришла в приют с категорическим заявлением, что она отсюда никуда не уйдет. Поскольку никакие доводы не действовали, мне пришлось вызвать инспектора по делам несовершеннолетних, две бригады из больницы, чтобы госпитализировать беременную. Но доведенная до отчаяния женщина не хотела ничего случать, принялась угрожать суицидом. Нам ничего не оставалось, как вызвать и психиатрическую службу. Только беседа с психиатром привела Алию в чувство. Она рассказала, что от нее отказались все близкие родственники, заявив, что не могут принять у себя дома больную коронавирусом, да еще и с детьми. А супруг сообщил женщине, что собирается привести вторую жену домой и просил ее сделать аборт. После медпомощи, нашей поддержки, состояние Алии стабилизировалось. Она развелась с супругом, родила здоровую девочку. У нее наладились отношения с родственниками.

Ускембаева призналась, что при оказании помощи женщинам, пострадавшим от бытового насилия возникает немало этических дилемм.

– Когда в приют пришла оралманка Назигуль с шестью детьми, мы, как обычно, горели желанием ей помочь. Выяснилось, что у свекрови жила ее дочка от первого брака. Прежде всего, мы документировали Назигуль. Женщина стала получать пособие, однако при этом своей старшей дочери не отдавала ни копейки. Когда мы пытались ее вразумить, она попросту покинула наш приют. Но потом выяснилось, что нашлись благотворители, которые купили ей дом.

– На уязвимость женщин влияет и размер пенсии. В Казахстане она меньше, чем в России, но выше, чем в Центральной Азии. Большим плюсом является то, что социальные услуги жертвам бытового насилия и торговли людьми в Казахстане стандартизированы, – отметила Ускембаева. – Я считаю, что они быть едиными для всей Центральной Азии. Казахстан также лидирует с точки зрения финансирования инфраструктуры по защите женщин от насилия. В министерстве внутренних дел РК с 1999 года действуют соответствующие подразделения. Также в Казахстане – целая сеть как государственных, так и негосударственных кризисных центров, у которых есть относительно стабильное финансирование. Правительство выделяет НПО госзказ для открытия центров и приютов для жертв бытового насилия, торговли людьми, попавших в трудную жизненную ситуацию.

В то же время нам есть чему поучиться у наших соседей. Так, в отличие от нашей страны, в Узбекистане криминализировали бытовое насилие, за это предусматривается уголовная ответственность. В Кыргызстане в список уязвимых включены женщины, проживающие в ветхом жилье, а также вынужденные арендовать жилье с плохими условиями. В Таджикистане есть такая уязвимая группа женщин, как вдовы мужей мигрантов. Как известно, в этой стране много мужчин выезжает на заработки в соседние страны.

• 34
• 29