В Казахстане началась антиеврейская кампания?

В Туркестане все чаще призывают перенести еврейское кладбище, расположенное рядом с мавзолеем Ходжи Ахмеда Ясави, мусульманской святыней. Общественный деятель и руководитель ОО «Демос» Турарбек Кусаинов считает, что подобные призывы говорят о росте антисемитских настроений в Казахстане. Exclusive.kz поговорил с ним о том, насколько антисемитизм распространен в нашем обществе, с чем связан рост религиозной ксенофобии в последние годы и делают ли власти что-то, чтобы остановить эту тенденцию.

– Возмущения по поводу того, что еврейское кладбище соседствует в Туркестане с мавзолеем Ходжи Ахмеда Ясави, выражают какие-то отдельные лица? Или на это есть запрос в определенных частях общества?

– Наиболее громкие высказывания в последнее время раздаются со стороны журналиста Торегали Ташенова и религиоведа Закирии Жандарбека. Но их становится все больше, и это уже говорит о формирующейся тенденции среди определенных социальных групп.  

В первую очередь речь о религиозно-консервативных и националистических сегментах общества, для которых идея «религиозной чистоты» и символического доминирования исламских реликвий становится важной. Особенно это касается суфийских зикристов, главой которых является одиозный исламист Исматулла Абдугаппар (В 2011 году его приговорили к 14 года лишения свободы по делу об экстремизме, – прим. Exclusive).

Их риторика – «осквернение святынь», «неприемлемость присутствия чужой веры» – указывает на идеологизированное стремление к исключению и иерархизации религий, а не к мирному сосуществованию. Следовательно, это не просто единичное мнение, а проявление тревожного тренда.

– Как вообще это кладбище появилось в Казахстане?

– Кладбище бухарских евреев в Туркестане – это результат многовекового присутствия еврейской диаспоры в Центральной Азии. Бухарские евреи, потомки древних персидских и вавилонских общин, проживали в Самарканде, Бухаре, Коканде и других городах, включая Туркестан. Этот город, как крупный духовный центр, был мультиэтническим и мультиконфессиональным.

Евреи здесь были не только купцами, но и ремесленниками, врачами и торговцами. Кладбище – это историческое свидетельство их легального, мирного присутствия в регионе, а его существование в Туркестане вполне закономерно и естественно в контексте истории города.

– Могут ли реликвии ислама и иудаизма уживаться вместе? Или напряжение из-за еврейского кладбища было неизбежным?

– Историческая практика и логика сосуществования религий в Центральной Азии показывают, что такое сосуществование возможно и даже было нормой. В Ташкенте, Самарканде, Хиве и других городах медресе в разные периоды IX–XIX веков соседствовали с православными и католическими церквями, синагогами и зороастрийскими памятниками. Это исторический пример религиозной терпимости региона.

Напряжение возникает не из-за самой близости святынь, а из-за политизации религиозных символов. Когда религия превращается в инструмент политического давления и инструмент исключения, тогда и возникают искусственные конфликты. В случае с Туркестаном мы видим попытку навязать обществу конфликт, которого исторически не было.

– Можно ли сказать, что подобные публикации свидетельствуют о росте антисемитизма в Казахстане? Насколько вообще антисемитизм в нашей стране распространён?

– Да, можно. Антисемитизм проявляется в форме риторики исключения, подозрительности к еврейской символике, недопустимости её «соседства» с исламскими святынями. Эти публикации сопровождаются высказываниями, которые приравнивают еврейское кладбище к угрозе исламской чистоте – это чёткие признаки антисемитизма, даже если авторы не используют открыто враждебных выражений.

Антисемитские нарративы используют в том числе представители официального духовенства. Недавно я направил запрос генеральному прокурору РК Берику Асылову с просьбой принять незамедлительные меры в отношении Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМК).

Дело в том, что в публичных выступлениях отдельных имамов и религиозных деятелей ДУМК допускаются высказывания, согласно которым иудеи преподносятся как народ, на который пал гнев Божий, а также как «проклятые». Такая риторика усиливает межконфессиональную рознь, способствует распространению антисемитизма и разжигает религиозную ненависть. Подобные речи произносятся и в адрес христиан, которых называют «заблудшими».

Я попросил генпрокурора принять различные меры, чтобы пресечь распространение подобных идей, в том числе заблокировать аудио- и видеоматериалы, распространяющие дискриминацию в отношении иудеев и христиан.

Решения по этому обращению пока нет, но ранее я отправлял запрос на имя министра культуры и информации Аиды Балаевой, в котором приводил примеры видеороликов с проповедями казахстанских имамов, содержащих ксенофобские высказывания в адрес иудеев, и призывал их заблокировать. Хотя в части этих роликов в итоге нашли признаки разжигания религиозной розни, удалять или блокировать их не стали.

Что касается масштабов: Казахстан исторически демонстрировал высокий уровень религиозной и этнической терпимости, но с 2010-х годов под влиянием внешнеполитических конфликтов, особенно в арабо-израильском контексте, антисемитская риторика стала набирать силу в интернете, в проповедях и публичных обсуждениях. Хотя это пока не массовое явление, его нельзя игнорировать.

– Нынешняя война Израиля и Палестины тоже повлияла на отношение к евреям в Казахстане?

– Да, серьёзно повлияла. С 2023 года после обострения конфликта между Израилем и ХАМАС резко возросло количество публикаций и комментариев, в которых критика Израиля легко перетекает в обобщённый антисемитизм.

В медиа, особенно в социальных сетях, начали активно распространяться нарративы о «сионистском заговоре», «еврейской агрессии», «оскорблении ислама», что способствует демонизации еврейского народа в целом.

Простое уравнивание «еврей = сионист = угнетатель» усилило негативные стереотипы. Это особенно заметно среди молодежи, которая черпает информацию из неофициальных и ангажированных источников.

– Это касается только мусульман?

– Нет. Антисемитизм может исходить от разных источников: от националистов и представителей других религий.

Однако в данном конкретном кейсе – обсуждение переноса кладбища – основной вектор критики исходит от религиозных мусульманских активистов и идеологов, использующих исламскую аргументацию. Это указывает не на саму религию, а на её радикальную интерпретацию, которая отвергает плюрализм и диалог.

– Власти как-то реагируют на рост антисемитских настроений в Казахстане?

– Пока реакция слабая. Власти избегают прямых оценок и не предпринимают активных шагов для пресечения антисемитской риторики, особенно в интернете.

Я уже рассказал, какой была реакция на мой запрос о блокировке антисемитских видео со стороны минкульта. Есть еще более характерный пример – одна из сотрудниц «Центра анализа и информации», подведомственного минкульту, Нагима Туматаева оставила в Facebook комментарий, в котором пренебрежительно говорит о еврейском происхождении президента Украины Владимира Зеленского.

Я обратился в суд и потребовал, чтобы министерство признало ее действия незаконными, провело служебное расследование, применило дисциплинарные меры и обязало Туматаеву публично извиниться в СМИ.

Вместо рассмотрения сути вопроса судья в ходе примирительной процедуры уговаривала меня отозвать иск, утверждая, что Туматаева, якобы, испытывая «переживания», может подать встречный иск против меня.

Более того, судья задала вопрос: «А каким образом здесь нарушены ваши права?». Ответ очень простой, и жаль, что его не понимают представители судебной власти: мои права как гражданина Республики Казахстан нарушены, когда государственный орган, обязанный формировать гуманистическую и толерантную политику в обществе, игнорирует проявления антисемитизма внутри собственной структуры. Когда чиновник делает ксенофобские высказывания, и государство его покрывает – это создаёт опасный прецедент.

После стало известно, что дело будет передано другому судье, что ещё раз подчёркивает непоследовательность и незаинтересованность в реальном рассмотрении нарушения прав.

– Ранее вы говорили об угрозах в ваш адрес из-за критики радикального ислама. Как изменилась ситуация с тех пор? Нападки прекратились или, наоборот, усилились?

– Да, давление постоянно продолжается. В основном через соцсети: угрозы, шантаж, буллинг, дискредитация. Радикальные группы воспринимают любую критику как «нападение на ислам», что делает ситуацию опасной.

• 54
• 46