Война план покажет

То, о чем начали говорить еще весной, случилось – президент принял новую Военную доктрину. Очевидно, что Военная доктрина – не тот документ, в котором простодушно излагается вся подноготная действий государства по повышению его обороноспособности. Это больше декларация намерений, наверняка подкрепленная увесистыми файлами из категории СС. Но даже с такой оговоркой можно считать, что доктрина оказалась не такой уж и новой, а слегка отредактированной старой. При том, что некоторые поправки могут внушать оптимизм, в целом можно прийти к выводу, что нашу обороноспособность ждут лишь поверхностные изменения.

Теория и практика

Эксперты уже не раз говорили о необходимости принятия абсолютно новой Военной доктрины. Новой, а не «дополненной и измененной». Когда об этом заговорили и верхи, то ожидалось, что в ее разработке должны принять участие широкие слои гражданского общества, а основу для нее должно создавать политическое руководство страны и идеологи. Попросту говоря, этот документ должен был быть рожден в АП и подтвержден в обществе (через НПО, например). Но мечтать не вредно. Как оказалось, проект поправок в указ президента Назарбаева от 29 сентября 2017 год «Об утверждении Военной доктрины Республики Казахстан» тихо мирно был выложен еще в июне на сайте «Открытые НПА». Он по большей части соответствует тому, что попало на подпись президенту Токаеву.

По идее, это манифест, который говорит о том, против кого собирается дружить та или иная страна, за кого думает воевать при случае и на чем желает строить свою обороноспособность. Доктрина, принятая пять лет назад, хоть и критиковалась, но все же на порядок отличалась от прежней, принятой лет за семь до этого. То есть, манифест может обновляться, исходя из геополитической или внутриполитической ситуации, но обновляется он обычно в виде появления другого документа.

В данном случае, как нам кажется, ничего особо не мешало тому, чтобы принять новую военную доктрину, тем более, изменения в некоторой степени коснулись структуры документа. Итак, рассмотрим основные дополнения и изменения в нашей декларации о политике в области обороны.

Форма и содержание

В своем первозданном виде президентский указ был в виде документа с 78 пунктами, поделенными на четыре главы. Теперь они стали называться разделами, и, таким образом, документ был структурирован в надлежащем виде. Чисто с бюрократической точки зрения им стало удобнее пользоваться, и формально доктрина приобрела более презентабельный вид. На деле же это особой пользы делу не принесло.

Также были несколько изменены формулировки в ряде пунктов, в некоторых случаях убраны «лишние» слова или исправлены стилистические ошибки. Приводить примеры, наверное, не стоит. Но вот некоторые вновь введенные понятия могут вызвать интерес. Так, например, при перечислении того, что может представлять Казахстану военную угрозу, авторы документы исходили «из современных условий и факторов», тогда как раньше упоминались «результаты анализа». То ли анализировать в МО перестали, то факторы стали уж слишком очевидны.

Среди новых угроз отмечено, что «может проводиться усиленное воздействие в информационном пространстве с целью формирования негативного фона вокруг государства на мировой арене». Тут, почему-то, возникают ассоциации только с нашим северным «союзником» с его мощной пропагандистской машиной и сильным влиянием на отечественное информационное поле. Кстати, кибератакам в обновленной Доктрине уделено немало места. В частности, такие атаки теперь могут не только снизить военный и военно-экономический потенциалы страны, но и вызвать дестабилизацию обстановки.

В других разделах также упоминается о проведении «системной работы» в деле формирования «современной проактивной системы защиты информации на объектах информатизации военного назначения». Про информационную безопасность общества в целом, ничего не сказано, хотя хотелось бы видеть что-то подобное в этом документе. Понятно, что от нашего Министерства обороны, как разработчика Доктрины, ничего другого и не ожидалось, но о некоторых «внутренних делах» наши военные все же не забыли.

Нацгвардия и сепаратизм

Так, когда речь зашла о Национальной гвардии, говорится о том, что «внедряются новые формы применения и способы действий войск для решения задач при кризисных ситуациях и пресечении внутреннего вооруженного конфликта, в том числе при обеспечении правовых режимов чрезвычайной ситуации социального характера, чрезвычайного и военного положений». Намек более чем прозрачен.

Далее следует рассказы о том, как у нас стала улучшаться военная инфраструктура, повышаться мобильность войск, создаваться «мобильные и стационарные компоненты тылового и технического обеспечения Вооруженных Сил». Про мобилизационную подготовку государства и перестройку экономики на военное время говорилось и ранее, но сейчас было отмечено, что нужно удовлетворять потребности не только военной организации государства, но и его населения (в том числе по материальным резервам).

Потом поправки идут или скучноватые, или, опять-таки, формальные. Казахстан в очередной раз позиционирует себя страной, которая «не рассматривает ни одно из государств в качестве противника», а также занимается «принятием эффективных мер для предупреждения и пресечения военных угроз», озабочен проблемами «совершенствования системы глобальной и региональной безопасности» и так далее.

В пункте «основные направления деятельности РК в военно-стратегической сфере», кроме, охраны государственных и военных объектов на территории страны, появилась фраза «и за ее пределами». Наверное, тоже формальность. А вот такого направления, как «предотвращение и пресечение сепаратистской деятельности» раньше не было, хотя понятие «сепаратизм» упоминалось и ранее, но в других разделах (про угрозы). Сюда же добавилась «подготовка военного персонала с целью обеспечения выполнения международных обязательств в рамках миротворческой деятельности Республики Казахстан». Но это, по всей видимости, уже чисто в духе инициатив действующего президента (верховного главнокомандующего).

Единая ПВО и многовекторность

Среди новелл можно выделить пункт, в котором говорится про «развитие Сил специальных операций для эффективных действий в мирное и военное время во взаимодействии с подразделениями специального назначения других государственных органов». В системе ПВО упомянули и о противоракетной обороне (странно, что этого ранее не было), а также о контроле космического пространства. В Доктрине отмечается, что мы находимся в единой региональной системе противовоздушной обороны с Российской Федерацией.

Немало место было уделено совершенствованию территориальной обороны. Если учитывать, что оригинал документа был составлен в 2017 году, когда тероборона в Казахстане только формировалась, то понятно, что многие понятия и термины нужно было изменить. Теперь речь идет развитии управления и улучшения законодательной базы для территориальной обороны.

Если вернуться к мобилизационной подготовке, то к ней добавились такие меры, как «расширение деятельности и усиление роли военно-патриотических организаций», «обеспечение готовности транспорта и объектов транспортной инфраструктуры в интересах обороны» и «введение воинской службы в резерве». Последний пункт заслуживает особого внимания.

Появились некоторые уточнения в идеологическом и военно-патриотическом воспитании. Если раньше работа с бойцами по «повышению морально-психологической устойчивости военнослужащих» предполагалась только в военное время, то теперь это уточнение отсутствует. То есть, учить бойцов стрелять в людей на поражение и без предупреждения нужно уже сейчас. И, возможно, не только во внешних врагов. Кое-что изменилось и по современным технологиям. Например, речь идет о «переоснащении сетей связи современными средствами связи на приоритетных участках границы», а также о разработке «новых военных национальных стандартов», в том числе для производства вооружения.

Между тем хотелось бы увидеть в новой Доктрине больше внимания отечественному ВПК, но об этом сказано лишь косвенно. Хотя, если будет развиваться государственно-частное партнерство в области военно-научных исследований, а также внедрена интеграция гражданских научных и образовательных организаций «в рамках научно-технической деятельности в области обороны и военной безопасности Республики Казахстан», то это уже неплохо.

И последнее. По международному сотрудничеству. Кроме обычных и формальных слов, теперь появилось уточнение, что оно «осуществляется на основе принципов многовекторности, прагматизма и проактивности, означающих развитие дружественных, равноправных, предсказуемых и взаимовыгодных отношений со всеми государствами, межгосударственными объединениями и международными организациями, представляющими практический интерес для Республики Казахстан». Как мы понимаем, пресловутая многовекторность теперь позволит нам повернуть, куда захотим, в любое время, если прагматизм потребует. Там было добавлено еще несколько подпунктов, направленных на развитие военной дипломатии, миротворческой деятельности и других инициатив в духе Токаева-межународника. Впрочем, это было предсказуемо.

Упущенные возможности

Итак, чего мы не увидели? Еще раз повторим – мы так и не увидели новой доктрины. Мы уже не говорим об абсолютно новом, переписанном с чистого листа и, уж тем более, при прямом участии гражданского общества документе. Ну, а сам документ должен быть политическим, а не чисто военным. А то получается, что за военную политику у нас Минобороны отвечает с его нынешним министром, а не президент с его Администрацией. Чувствуете разницу?

Напомним, что весной речь шла о совершенно новом документе – если, конечно, мы правильно поняли наших военных. Доктрина – не такой документ, чтобы корректировать его без конца, даже если учитывать, что геополитическая обстановка в мире меняется почти также быстро, как линия фронта на российско-украинской войне. Причем, и та, и другая меняются не в пользу нашего военного и экономического союзника – того, кто фактически контролирует наше небо. Поэтому можно предположить, что принятие совершенно новой, а не обновленной доктрины сейчас не выгодно Акорде. При этом надо учитывать, что многие нынешние поправки были внесены еще до контрнаступления ВСУ. Тут сыграла роль та самая многовекторность, а если говорить дипломатическим языком – осторожность Астаны, которая не позволила делать резких движений.

Зато оптимисты могут подумать, что токаевская доктрина позволит, при наступлении удобного случая, «выскочить» из того же ОДКБ и обнулить в одностороннем порядке договор о военно-стратегическом партнерстве с Российской Федераций. А вот если (когда) это произойдет, то придется писать действительно новую Военную Доктрину Республики Казахстан. Тогда, ясное дело, поправками не обойдешься.

• 75
• 130