Мычание китайских болванчиков

21 августа, 2011

496

«Будет сидеть!» — решила-таки Фемида Актау по поводу судьбы профсоюзного юриста Натальи Соколовой. Почему? По Юань Му. Так захотел всемогущий китайский подданный с этим именем. Ничего более внятного и менее издевательского по этому делу в Интернете вы не найдёте. Обвинения в «разжигании социальной розни» и в «организации незаконных забастовок» — очевидно бредовые, их невозможно обсуждать всерьёз, потому что обсуждать вообще нечего. Те несколько текстов в поддержку обвинительного приговора Соколовой, под которыми стоит чья-то подпись, а также множество анонимных реплик от платных интернет-хомяков на форумах сосредоточены на совершенно посторонних вопросах. Они пишут о том, сколько зарабатывают разжиревшие нефтяники, сколько зарабатывала сама Соколова, когда работала на нефтяную компанию, и как она с этой нефтяной компанией поссорилась, и как она нехорошо поступила, оказывая поддержку рабочим в их неправильных требованиях по поводу таинственного коэффициента 1.7-1.8.
Иначе говоря, никто не способен объяснить, на чём основаны обвинения именно по тем статьям, по которым была выполнена эта посадка на шесть лет? Исполнители китайской воли просто отвлекают обсуждение от существа вопроса, которое заключается только в составе преступления юриста. Где цитаты, документы, свидетельства о том, что вот данный человек возбуждал социальную рознь, например, криками «аристократов на фонарь!», как это делали французские якобинцы? И где документы и свидетельства, доказывающие организацию незаконной забастовки — какие именно Наталья отдала распоряжения о её начале? К тому же в данной отрасли в принципе не может быть незаконной забастовки, это не транспорт, не медицина и не полиция. Если китайцы недовыкачают нефть, ничего страшного не случится. Стихийная забастовка нефтяников началась только тогда, когда произошли незаконные аресты, выявившие всю глубину бессовестного сращивания между китайскими хозяевами и местными властями за спиной народа.
Что касается самого трудового конфликта, который китайцы и их мычащие болванчики перевели в разряд политического, то его содержание тут совершенно неважно и мне лично не очень интересно. Я даже не знаю, кто там прав, потому что в споре о зарплате нет понятия объективной правоты, как её нет в любом споре о цене продаваемого товара. Это вам не физика. Однако, можно указать на условия, при которых договорная цена будет явно искажена насилием одной из сторон.
Представьте себе, что вы пришли на рынок и хотите купить там товар — например, рабочую силу. А вам говорят, что пардон, но мы, рабочие люди, теперь так разохотились до хорошей жизни, что с нынешнего дня наша рабочая сила стоит больше. Кто тут прав? Это неизвестно в принципе, потому что цена на товар есть продукт непротивления сторон, а одна из сторон вдруг взяла и воспротивилась. И пока не закончится процедура торговли, никто не имеет права заявлять, что какая-то из предлагаемых цен неправильна. Правильна будет та, о которой договорятся. И именно для того, чтобы договариваться о цене на труд, существуют профсоюзы. Они на английском языке так и называются — торговые союзы, трейд-юнионы. Это никакой не социализм, это как раз самый нормальный капитализм, за который должны хором выступать все владельцы предприятий.
Так вот, представьте себе, что покупатель рабочей силы, обнаружив попытку повысить цену, возмущается и требует обоснований, что чисто по-человечески, в общем-то, понятно. «Вы повышаете цену, но почему?» — горестно восклицает он. Так вот, по всем правилам мировой торговли, продавец имеет право ответить: «по кочану!». Продавец рабочей силы на свободном рынке не связан никакими требованиями справедливости, морали или закона при выборе цены, по которой он хочет продать свой труд. Запрошенная цена ещё не есть цена договора, это ясно любому. Продавец может, проявляя добрую волю, привести какие-то аргументы, вроде возросшей себестоимости или трудоёмкости, вздорожании овса, наличии иных предложений и. т. п. Но все эти рассуждения, пусть даже и с коэффициентом 1.8, сами по себе не являются ни необходимыми, ни достаточными основаниями для изменения цены труда — это просто удобная тема для разговора, в ходе которого стороны постепенно сторговываются, примиряясь с новыми реалиями. Так работает свободный рынок.
А теперь представьте себе, что покупатель, не тратя много времени на торговлю, вызывает полицейского и требует арестовать того, кто посмел назвать повышенную цену рабочей силы. А полицейский, вместо того, чтобы предложить сторонам решать свой частный спор в частном порядке, немедленно выполняет распоряжение покупателя. Угадайте с трёх раз, будет ли такой пример приведён в учебнике по рыночной экономике как образец действия свободного рынка? Разумеется, нет. Если власть сажает в кутузку каждого, кто говорит о новой цене, новая цена не появится никогда. Иначе говоря, таким способом власть силой снижает цену труда своих граждан к выгоде покупателя по сравнению с той, которая установилась бы при свободно-рыночных отношениях. Таким образом, даже не зная никаких цифр, можно быть уверенным, что зарплата нефтяников сейчас занижена, потому что на одной стороне рыночных весов лежит тяжёлый государственный кулак.
И вот тут начинается политическая сторона дела. Если бы этот кулак давил на весы в пользу своих граждан и в ущерб иностранному инвестору, можно было бы это как-то понять и даже простить. Но что должны думать граждане о своей власти, если она сдвигает рыночное равновесие в пользу иностранного хозяина? Её политическая дискредитация в этом случае неизбежна. Неудивительно, что плоды трудов китайских болванчиков уже пошли в актив оппозиции — бастующие нефтяники массово вступают в «Народный фронт», который без них был только странной комбинацией из несогласных любого цвета. Теперь же у этого фронта есть мощное политическое оружие — бесспорная правда по делу о нефтяных беззакониях, очевидная, как дважды два. А ведь, как однажды сказал названный сын Бату-хана и законный чингизид Александр Невский, «Не в силе Бог, а в Правде».
Есть у этого дела и серьёзный международно-политический аспект. Оно даёт основания предположить, что китайский взлёт последних десятилетий вовсе не является благом для всех жителей Земли, как нас в том убеждает весьма эффективная китайская пропаганда. Возможно, с возрождением Китая возрождается и его средневековая болезнь имперской гордыни, которая не сулит ничего хорошего, прежде всего нам, потомкам «северных варваров». Ведь одной из обид, о которой говорили казахстанские рабочие нефтедобычи, было явное пренебрежение и неуважение со стороны приехавших китайских коллег, которое подкреплялось большой разницей в оплате за одинаковую работу между китайцами и казахстанцами.
Все знают о Великой Китайской Стене, построенной по приказу императора Циня Шихуанди. Свой лишний народ он гнал на стройку, а трупы замуровывал в стене. Говорят, эта стена видна из космоса. Да, это неслабо — закатать в китайский бетон из глины и человечьих костей столько своего народу. Настоящий повод для национальной гордости.
Но только знаете что? Расскажу-ка я вам притчу в китайском стиле, как бы эдак издалека. Один герой голливудского фильма о Кинг-Конге сказал, глядя на высокую бамбуковую стену, построенную жителями острова: «Послушай, но ведь если эта стена так велика, представляешь, какого размера тот, против кого она выстроена?». Китайские императоры тысячелетиями строили стены, подкупали ханов и стравливали в междоусобице степные племена. В результате они вырастили на своей северной границе очень стойкую кочевую цивилизацию богатырей, против которых стена уже не помогала. Мы — потомки этой степной цивилизации, и ломать стены — это наша судьба. Так может, не стоит китайским друзьям заново строить средневековую стену отчуждения между нашими народами ради каких-то жалких капель нефти? А то уже вся башка в шишках от этих проклятых стен — надоело, честное слово.