Русский фактор

Продолжение.Часть 2

Думаю, что слово «Крым», помимо географического понятия приобретет, а может уже приобрело, знаковое смысловое значение и в политической истории. Войдет в лексикон, как, например, «Мюнхен», означая территориальную аннексию в нарушение международных норм и договоров, неизбежно ассоциирующуюся с политической практикой Гитлера. Такая ассоциация вызывает «поток сознания», связанный с происходящим в России. Поток сознания – это ведь не логически строго последовательный ход мыслей, неизбежны отвлечения. Таков жанр.
Когда смотрел по российскому ТВ на ликующие, орущие демонстрации с лозунгами «Крым наш!», «Освободим Украину от фашизма!», «Россия! Россия!», «Вставай страна огромная!» и т.п., из закоулков памяти возникало: «Рев племени» (Валериан Муравьев.) Такой массовой, истерической волны ура — патриотизма в России не было, пожалуй, за все советские и пост-советские годы. Это неожиданно, это феномен, требующий серьезного анализа социологов и исследователей массовой психологии.
Впрочем, тех, кто читал Оруэлла, кто еще помнит стилистику советского агитпропа или знаком с методами геббельсовской пропаганды, этот взрыв массового психоза не должен удивлять.
Но дело не только в мастерстве «виртуозов пера и акробатов фарса», манипулирующих массовым сознанием, отвлекающих людей от подлинных социальных проблем, повышающих массовый тонус. Даже самая изощренная пропаганда не в состоянии достичь цели, если она не отвечает потребности, спросу, по-рыночному говоря — если она не адекватна общественным настроениям. «Крым» был важен, как индикатор состояния общественного сознания (исключая маргиналов разного толка) россиян, предуготовленного к позитивному восприятию неоимперской идеологии путинского режима, к проводимой его пропагандистским аппаратом агрессивной мобилизации общества для воссоздания России, как мировой, а не «региональной regional power», как назвал её Обама, супердержавы с сателлитами, составляющими ныне её «ближнее зарубежье».

В Украине якобы воцарился фашизм. Миллионы россиян вроде бы действительно верят в это. Оказалось, что большинство страдает интеллектуальным иммунодефицитом и не способно сопротивляться систематической пропагандистской атаке. Но если кто-либо из не поддающихся внушению «ящика» задастся вопросом, а что, собственно, такое фашизм? Ну, ругательное слово, это понятно. Но какой в нем смысл? Тогда из каких-либо справочных источников он выяснит, что фашизм -это общественно-политическое устройство, которому свойственны:
-традиционализм;
-национализм;
-этатизм, т.е.регулирующая роль государства в общественной жизни и идеологии;
— подавление инакомыслия насильственными методами;
-неприятие политического и экономического либерализма;
-корпоративизм;
-популизм;
-милитаризм;
-вождизм.
Ознакомившись с этим списком, такой любознательный россиянин вдруг осознает, что он живет в фашистском, в классическом смысле этого понятия, государстве.
В прошлом веке, в первой его половине, были разные «фашизмы»: итальянский (муссолиниевский), румынский («железная гвардия»), испанский (фалангизм Франко), португальский (Салазара), венгерский (Хорти), аргентинский (Перонизм), русский (Всероссийская фашистская партия Родзаевского-Вонсяцкого, возникшая в Харбине в 1920-30гг.). Гитлеровский фашизм, национал-социализм, нацизм, отличался от классического фашизма: в основу его идеологии был положен расизм, антисемитизм, в то время, как в классическом, например итальянском или испанском, фашизме, нация — это сообщество граждан, независимо от их этнической принадлежности, а в остальном — те же родовые признаки. Каждый фашистский режим придавал фашизму свою национальную специфику, так же, как Ленин в советской монументальной пропаганде смахивал то на якута, то на таджика — в зависимости от того, где был воздвигнут ему памятник. Сложившаяся в России социально-политическая реальность обладает всеми свойствами классического фашизма. Это фашизм, не в оскорбительно-ругательном, а в сущностном, социально-политическом смысле. Не слишком ли я далеко зашел? Скажу осторожнее: процесс фашизации в России приобрел ускорение, и, судя по реакции общества на аншлюс Крыма, он уже далеко зашел. Ничего, кроме горечи, придя к такому выводу, не испытываю.

Что касается Украины, то, исходя из приведенных критериев, какой там фашизм? Национализм — это да. Вовсю проявляет себя, преимущественно на Западе, агрессивный национал-экстремизм с вкраплениями бандитизма. Вообще, сейчас бессодержательно говорить что-либо применительно к «Украине», как к чему-то целому. Она и в советские послевоенные годы, не говоря уже о довоенных, не являла собой монолитного в культурном отношении социума, а в последнее время киплинговское «Запад есть Запад. Восток есть Восток. И вместе им не сойтись » вполне воспроизводит украинскую реальность. Вспышка радикал — шовинизма в «Галичине» во всех его погромных проявлениях вряд ли распространилась на остальную Украину, включая Киев.
Объективно оправданна и, возможно, спасительна идея федерализации Украины. Какой именно? По типу американской, германской, швейцарской, российской? Это другой вопрос. Его, как и вообще вопрос об административно-политическом устройстве страны, должны решать граждане Украины, её представительные органы. Но не Москва-Вашингтон-Брюссель. Иначе –это «Мюнхен». Но суть не в этом, суть в том, что «федерализация Украины» по стратагеме Путина означает последующую её сецессию (выход из состава федеративного государства) восточных и юго-восточных региональных структур и фактическое присоединение их к России в том или ином статусе.
Существуют ли скрепы, «духовные», силовые, способные удержать Украину от распада? Исторические аналогии наводят на мысль о второй революции, о сравнении нынешнего правительства с правительством Керенского, о приходе на смену ему некоей новой, «этноцементирующей» силы, которая в состоянии будет остановить хаос и дезинтеграцию… Можно ли рассчитывать, что в коллективном бессознательном возобладает инстинкт национального самосохранения и в результате майских выборов, если они состоятся, если пройдут спокойно, если их результаты будут признаны легитимными, если придут новые властные структуры, способные утихомирить разбушевавшуюся стихию и возродить полноценные институты государства, тогда можно. Но не слишком ли много «если»?

Сама по себе идея федерализации разумна, но её осуществление в условиях сегодняшней политической данности превращается в аналогию расчленения Чехословакии на мюнхенском междусобойчике, без участия самих чехов, которых вынудили согласиться с ампутацией её Судетского региона. Тогда Чемберлен и Даладье уступили притязаниям агрессора, готового напасть на Чехословакию и уже сконцентрировавшего войска на границе с нею. Уступили, несмотря на обязательства защищать её. Они уступили, отдали Чехословакию, из страха перед возможным военным конфликтом с Гитлером. Этот страх перед войной вынудил их ранее примириться с захватом Рейнской области и с аншлюсом Австрии. Податливость, фактически капитуляция союзников возбуждала аппетит агрессора, убеждала его в безнаказанности. Отсюда и «Мюнхен», а через полгода уже и вся Чехословакия.
Агрессивная самоуверенность все отчетливее проявляется у российского диктатора. Но крымский казус возбудил «пост-имперский синдром» и в обществе. В последнее время отчетливо проявилось то, что воспринималось как сильное преувеличение, как свойственная «либералам-западникам» паранойя, а именно — пробуждение великорусского имперского сознания, судя по данным Левада-Центра, у подавляющего большинства русского населения. Кто-то здорово сказал о взаимовлиянии путинской власти и российского общества: «общество прикуривает от власти, а власть прикуривает от общества». В этом, по-моему, суть происшедшего, и именно это предвещает новые конфликты, создает наибольшую угрозу стабильности в Евразии и за её пределами.
Мне, сохраняющему неискоренимую привязанность к русской культуре, больно сознавать, что нынешние русские люди воскресили в себе рудименты великорусского шовинистического имперского высокомерия и стремление к подчинению себе других народов. Антизападный, неоимперский курс Путина встречен ими с энтузиазмом. Они не хотят в «Европу» в цивилизационном смысле и не пускают туда других. «Крым» отчетливо проявил провал попыток российских прогрессистов преодолеть за века сложившийся менталитет русских, как имперского этноса. Все усилия переиначить их сознание на отказ от имперскости тщетны. Не воспринят пламенный призыв Солженицына: «Нет у нас сил на империю… свались она с наших плеч… ускоряет она нашу гибель». Как проклятие наложено на нацию. Все благоразумно отказались и изжили из себя этот имперский фантом: англичане, французы, турки, испанцы и португальцы… Но не русские.
Перед нами прежний монстр: 75% (Левада-Центр), включая культурную элиту, интеллигенцию, в большинстве своем, вроде бы вполне искренне, поддерживает военное вторжение в растерзанную Украину. Никаких подлинно русских интересов в защите русских от «фашистско-бандеровской хунты» здесь нет. А есть тут воссоздание Путиным хоть и мини, но империи — вожделенная им его «роль в истории». И страх его перед «майданом», в предвидении сокращения социальных льгот и роста стоимости жизни, в связи с экономическим спадом. Думаю, что призрак «Новочеркасска» постоянно преследует его: как мгновенно он ринулся в Пикалево, чтобы лично разрулить возникшую там угрозу восстания рабочих! А сейчас латентная протестная энергия ловко переключена вовне. Россия опять превращается в «империю зла» с её религиозным мракобесием, с её гебевским преследованием диссидентов — «национал-предателей», с её милитаризмом, с нависающей над соседями угрозой применить силу в наказание за неповиновение, за нежелание стать её сателлитом.

Я не апологет политики Вашингтона по отношению к России после распада Союза. Было нарушено негласное, незапротоколированное обещание не расширять НАТО на Восток. Была упущена существовавшая тогда, в начале — 90х, возможность адаптировать Россию в Запад. В политике Вашингтона по отношению к России преобладали бестактность, бесцеремонность победителей. Этот уникальный в истории американо-российских отношений шанс был упущен. Ведь и Путин, поначалу, не был антизападником. Антизападное направление его политики обозначила его «Мюнхенская речь» 2007 г. И тщетны были попытки задуманной Обамой-Хиллари Клинтон-Макфоллом «перезагрузкой», сбить его с этого курса. Ретроспективный взгляд на сюжет «Россия—Запад» выявит немало противоречий и ошибок с обеих сторон. Не буду здесь углубляться в эту тему. Буду исходить из данности.
Отправной точкой агрессивной неоимперской политики Путина стала аннексия Грузии. Реакция Запада -не конфликтовать же с Москвой по — серьезному из-за Грузии(!) — убедила его в безнаказанности дальнейшей экспансии в «ближнем зарубежье». Затем — оперативно, стремительно, четко проведенный захват Крыма. После этого Путин взял тайм-аут. Надолго ли? С аннексией Крыма Запад смирился. Теперь на очереди Восток — Юго-Восток Украины. Думаете эта программа — креатив Путина? Ничего подобного. Это творчество его политического ментора. Тот именно таким образом собирал германские земли, возвращал их в лоно Рейха. В обоих случаях используется этнический фактор: в Судетской области, в Данциге, Мемеле — немецкий; в Крыму, Харькове, Донецке—русский; в обоих случаях действовала организующая компатриотов агентура, подготовленные агитбригады; в обоих случаях используется военная угроза; в обоих случаях важнейшую роль играет интенсивная, в геббельсовском стиле, пропаганда через масс-медиа, эксплуатирующая реваншистские настроения, мобилизующая общественное мнение; в обоих случаях взмывает рейтинг поднявшего нацию с колен вождя и зашкаливает температура ура-патриотической массовой эйфории. Владимир Владимирович—использовал технологию, запатентованную Адольфом Алоизовичем.
Наиболее оголтелые ненавистники Путина видят в нем чуть — ли не новоявленного Гитлера. Я к ним не отношусь. Ну, какой он Гитлер! У того молодость бомжа, затем солдата-вестового в страшной окопной войне, газовая атака, госпиталь, десятилетняя, с взлетами и падениями отчаянная борьба за власть. Какое сравнение с благополучным гебистом из Дрезденской резидентуры, которому власть была преподнесена на том самом блюдечке с голубой каемочкой! Но в развившейся мегаломании Путина, в его популизме, в его вождизме, в осознании себя провиденциально назначенным вернуть назад «исконно русские земли», в его неприятии западных демократий, в восприятии оппозиции как врагов, «национал — предателей», в репрессиях против них, в помпезности, использовании демагогии, контроле над масс — медиа и превращении их в орудие пропаганды, в подавлении инакомыслия, гражданских прав и свобод, в подчинении правовой системы режиму («Указ рейхспрезидента о защите народа и государства» почти воспроизведен Думой) — во всем этом он не может не напоминать Гитлера.
Путинский режим пока еще далек от эксцессов нацистского. Будем надеяться, никогда к ним вплотную не приблизится. Но движение в том направлении началось, препятствия на пути что-то не просматриваются, и мрачные реминисценции из не такого уж далекого, по историческим меркам, прошлого приходят в голову. Как часто говорил Михаил Сергеевич, «процесс пошел». И невозможно предвидеть, как далеко он продвинется и какую форму примет. Может быть, был прав ушедший в «лучший мир» три года тому назад мой соавтор, политфилософ и историк Дмитрий Фурман в том, что политическая система России движется по спирали, а может быть — прав Высоцкий и «Развитие идет не по спирали, а вкривь и вкось, в разнос, наперерез.». Все больше признаков, что именно «в разнос».
Конечно, исторические аналогии далеко не всегда оправданны. Однако, широко известен приписываемый Гегелю парадокс: «История учит человека тому, что человек ничему не учится из истории» или, если не ошибаюсь, Ключевский: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков». Напомнить эти банальные истины уместно опьяненным успехом «Крымской кампании» и планирующим развивать наступление на Украинском фронте щедринским «бесшабашным советникам» из Путинской команды. Уместно и поучительно обратиться им к истории, которая «ничему не учит», и которая вполне может «наказать» за незнание её уроков.

• 135
• 144