В Алматы предложили гору Кок-Тюбе засадить яблонями

17 сентября, 2019

587

Поведение президента США Дональда Трампа на недавней встрече «Большой семёрки» в Биаррице многие назвали легкомысленным и деструктивным. Однако более серьёзный вопрос в том, станет ли президентство Трампа важным поворотным моментом во внешней политике Америки или всего лишь кратким и малозначительным отклонением.

Нынешние дискуссии по поводу Трампа заставляют вспомнить о давнем вопросе: являются ли крупнейшие исторические события результатом выбора, который делают люди, или же они в основном продиктованы доминирующими структурными факторами, е формирующимися силами, находящимися вне нашего контроля?

Некоторые аналитики сравнивают поток истории с быстрой рекой, чьё русло формируют климат, дожди, геология и топография, а совсем не то, что течёт в этой реке. Однако даже если бы это было так, люди действуют не просто как муравьи, цепляющиеся за бревно, которое подхватило и несёт течение. Они больше похожи на гребцов на речных перекатах, которые пытаются управлять лодкой, уклоняясь от камней, иногда переворачиваясь, а иногда успешно достигая желаемого пункта назначения.

Знания о сделанном выборе и о неудачах руководителей американской внешней политики за последнее столетие позволили бы нам лучше подготовиться к ответу на вопросы, которые сегодня возникают перед нами в связи президентством Трампа. В любую эпоху лидеры считают, что имеют дело с уникальными силами перемен, однако человеческая природа остаётся неизменной. Сделанный выбор может иметь большое значение; а у бездействия могут быть столь же серьёзные последствия, как и у действия. Неспособность американских лидеров действовать в 1930-е годы способствовала наступлению ада на Земле; равно как и отказ американских президентов применять ядерное оружие, когда США обладали монополией на него.

Были ли столь важные решения продиктованы ситуацией или личностью? Если взглянуть на столетие назад, мы увидим, что Вудро Вильсон нарушил традицию, отправив американские войска воевать в Европу, но то же самое могло в любом случае произойти и при другом лидере (скажем, Теодоре Рузвельте). Важным отличием действий Вильсона был моралистический тон их обоснований, а также его контрпродуктивная и упорная настойчивость на принципе «всё или ничего» в вопросе об участии в Лиге Наций. Некоторые винят именно морализм Вильсона в последующем мощном развороте США к изоляционизму в 1930-е годы.

Франклин Рузвельт не мог привлечь США к участию во Второй мировой войне, пока не случился Пёрл-Харбор, но это могло бы произойти даже при консервативном изоляционисте. Однако представления Рузвельта об угрозе, создаваемой Гитлером, и его приготовления к противостоянию этой угрозе сыграли решающую роль в дальнейшем согласии США на участие в войне в Европе.

После Второй мировой войны биполярная структура из двух супердержав стала фундаментом для Холодной войны. Но стиль и график американского ответа могли бы быть другими, если бы не Гарри Трумэн, а Генри Уоллес, которого Рузвельт отстранил от должности вице-президента в 1944 году, стал президентом. После выборов 1952 года президентство изоляциониста Роберта Тафта или агрессивного Дугласа Макартура могло бы прервать сравнительно плавную консолидацию объявленной Трумэном стратегии сдерживания, осуществлявшейся под руководством его преемника Дуайта Эйзенхауэра.

Джон Кеннеди сыграл критически важную роль в предотвращении ядерной войны во время Карибского кризиса, а затем в подписании первого договора о контроле над ядерным вооружением. Но он и Линдон Джонсон втянули страну в ненужное и дорогостоящее фиаско Вьетнамской войны. В конце века структурные силы привели к ослаблению Советского Союза, а Михаил Горбачёв ускорил приближавшийся развал СССР. Но значительную роль в наступлении мирного окончания Холодной войны сыграли Рональд Рейган, с его политикой наращивания обороны и переговорным мастерством, а также Джордж Буш-старший, умело справлявшийся с кризисами.

Иными словами, лидеры и их мастерство имеют значения. В каком-то смысле это плохая новость, потому что она означает, что поведение Трампа нельзя с лёгкостью игнорировать. Важнее его твитов является проводимая им политика ослабления институтов, альянсов и мягкой силы американской привлекательности, которая, как показывают опросы, при Трампе уменьшается. Он стал первым за 70 лет президентом, который отвернулся от либерального международного порядка, созданного США после Второй мировой войны. Генерал Джеймс Мэттис, первым уволившийся с поста министра обороны в администрации Трампа, недавно посетовал на пренебрежительное отношение президента к альянсам.

Президентам нужно применять и жёсткую, и мягкую силу, сочетая их так, чтобы они дополняли, а не мешали друг другу. Макиавеллиевские и организационные навыки крайне важны, но важен также эмоциональный интеллект, помогающий появлению навыков самоанализа и самоконтроля, и контекстуальный интеллект, который позволяет лидерам понимать меняющуюся среду, максимально использовать текущие тенденции и применять соответствующим образом иные свои навыки. Эмоциональный и контекстный интеллект – это не сильная сторона Трампа.

Теоретик лидерства Гаутам Мукунда отмечает, что лидеры, которые тщательно фильтруются через традиционные политические процедуры, обычно оказываются предсказуемы. Хороший пример здесь – Джордж Буш-старший. А результаты правления других лидеров, не прошедших подобную фильтрацию, сильно различаются. Авраам Линкольн был сравнительно «неотфильтрованным» кандидатом, и он оказался одним из лучших американских президентов. Трамп, который никогда не работал на государственных должностях до своей победы на президентских выборах, а в политику пришёл с опытом специалиста по нью-йоркской недвижимости и телевизионным реалити-шоу, демонстрирует невероятное мастерство в понимании современных средств массовой информации, в игнорировании общепринятых представлений, а также в деструктивных инновациях. Некоторые считают, что всё это может принести позитивные результаты, например, в отношениях с Китаем, в то время как другие сохраняют скептицизм.

Роль Трампа в истории, наверное, зависит от того, будет ли он переизбран. Если он пробудет в должности не четыре года, а восемь, тогда институты, доверие и мягкая сила, скорее всего, ослабнут. Впрочем, его преемник будет в любом случае иметь дело с изменившимся миром – отчасти из-за эффекта политики Трампа, но также и из-за мощных структурных сдвигов силы в мировой политике: от Запада к Востоку (подъём Азии) и от государственных структур к негосударственным (чьи возможности возросли благодаря кибертехнологиям и искусственному интеллекту). Как однажды заметил Карл Маркс, мы сами делаем историю, но не в тех обстоятельствах, которые мы сами выбираем. Американская внешняя политика после Трампа остаётся открытым вопросом.

Джозеф Най – профессор Гарварда, автор готовящейся к выходу книги «Важна ли мораль? Президенты и внешняя политика от Рузвельта до Трампа» (издательство Oxford University Press).