Выберет ли молодежь Токаева своим президентом

Министерство национальной экономики разработало концепцию региональной политики Казахстана на 2025-2030 годы. Кроме общего анализа экономического и инфраструктурного положения регионов документ предупреждает о том, что молодежь, которая не выходит на рынок труда, может рано или поздно выйти на улицы и устроить протесты. Но смогут ли власти – это предотвратить?

Проект концепции региональной политики на ближайшие пять лет на удивление честно говорит о существующих проблемах, по крайней мере их части. Неравенство между регионами, изношенность коммунальной инфраструктуры, неразвитость городской и сельской инфраструктуры, высокая миграция в крупные города, безработица. Официальная статистика, конечно, всегда немного лукавит, однако общие тенденции она отражает вполне достоверно.

Отдельно разработчики концепции обращают внимание на проблемы молодежи категории NEET (Not in Education, Employment, or Training) в возрасте от 15 до 35 лет. Эту группу составляют молодые люди, которые в настоящий момент нигде не учатся и не работают. По официальным данным, к ним относят около 400 тысяч человек, или 7,3% всей молодежи. В документе подчеркивается, что доля NEET в Казахстане относительно низкая в сравнении с другими странами: «в 2022 году в США этот показатель составил 11,2%, в Турции – 24,2%, в Германии – 6,8%, в Беларуси – 10,2%, а в Кыргызстане – 15,9%».

Однако тут же авторы концепции добавляют: доля NEET в Мангистауской, Карагандинской и Туркестанской областях выше, чем в других регионах. А это указывает на «потенциальные риски социальной нестабильности и повышенный уровень протестных настроений». Конкретные показатели по этим областям в концепции не приводятся. Однако в 2023 году доля молодежи NEET составляла более 10% в Карагандинской и Туркестанской областях и 11,7% в Мангистауской области. И это уже больше, чем в Германии, Беларуси и США.

Впрочем, и эти данные могут быть сильно ниже реальных. В методологии расчета безработицы не учитываются самозанятые, хотя к этой категории обычно относятся те, кто не имеет постоянной работы и постоянного дохода. Эксперты называют это «скрытой безработицей». Разработчики концепции тоже признают эту методологическую проблему.

Причем разрыв между реальной и декларируемой безработицей может быть очень существенным. Так, среднереспубликанский уровень безработицы составляет всего 4,7%. В Западном и Южном макрорегионах он немного выше. При этом доля самозанятых на Западе 27%, а на Юге 37%. В Туркестанской области этот показатель вообще достигает 46%. Ясно, что не все люди из этой категории живут впроголодь – многие занимаются натуральным хозяйством, кто-то имеет свой небольшой бизнес. Однако масштаб проблемы в любом случае сильно возрастает, если учитывать «скрытую безработицу».

Если мы посмотрим на структуру официальной безработицы, то окажется, что молодые люди до 35 лет составляют почти полову общего числа. Такие данные были в 2018 году, но общий уровень безработицы с тех пор почти не менялся, поэтому вряд ли и доля молодежи уменьшилась. Скорее, можно, говорить об обратной тенденции – население Казахстана стремительно молодеет.

По прогнозам Министерства труда, к 2030 году около 37% всего работоспособного населения составят люди, рожденные в 21 веке, – то есть моложе 30 лет. Если говорить о более далекой перспективе, то можно вспомнить о буме рождаемости в 2020-2021 годах. 

Понятно, почему безработная и не занятая учебой молодежь склонна к протесту – жить не на что, перспективы улучшения ситуации минимальны, а склонность к повсеместному конформизму пока не выработалась. Однако аббревиатура NEET может ввести в заблуждение: если эти люди нигде не учатся в данный момент, это не значит, что они не имеют образования. По официальным данным за 2022 год, 40% молодежи NEET имели высшее или среднее профессиональное образование. 

А как показывает исторический опыт, именно образованная, но безработная молодежь, обладает мощным протестным потенциалом. Например, они были главной силой Арабской весны. Образованная молодежь опаснее для властей тем, что способна сделать шаг от импульсивных беспорядков к политическим требованиям.

В концепции ставятся оптимистичные цели относительно того, что и как нужно улучшить в социально-экономическом положении регионов. Сомнительно, что хотя бы на половину эти цели будут выполнены, а люди почувствуют реальные изменения. Но об этом по крайней мере говорят. А вот о перспективах политических реформ (в сторону большего народного участия в управлении государством) уже никто не заикается.

Кроме того, тон высказываний президента Токаева по этому вопросу стал менее сдержанным, а смысл – более ясным. На последнем Национальном курултае он выразил мнение, что демократические ценности были навязаны, а те, кто выступал за прогресс, демократию, свободу прессы и борьбу с коррупцией, на самом деле занимались разворовыванием средств неправительственных организаций. Можно вполне обоснованно предположить, что президент намекает на возможное ужесточение репрессий и усиление цензуры.

Стратегия властей понятна: обеспечить социально-экономические потребности, одновременно закрывая возможность выражения недовольства политически. Однако вряд ли наша неповоротливая государственная система способна значительно улучшить ситуацию – доля NEET будет только расти, и медлительное государство за этим не поспеет.

Зато усиление репрессивных мер представляется вполне возможным. И в этом случае чрезмерное давление на молодое поколение, ограничение его возможностей и свободы могут привести к росту недовольства, которое со временем способно вылиться в открытый протест.

Перефразируя классика, описывающего условия революционной ситуации: верхи (преклонного возраста) не могут не кринжевать, а низы (из молодежи) не хотят терпеть этот кринж. В верности первого утверждения мы убеждаемся каждый день, слушая речи чиновников, а вот второе условие явно не созрело. Впрочем, учитывая общую социально-экономическую и политическую динамику, это лишь вопрос времени.

• 35
• 34