Является ли Русская православная церковь Казахстана «соучастником» путинской войны?

«Не исключено, что Русская православная церковь может оказаться в расколе с мировым православием», – заявил иеромонах РПЦ в Казахстане Иаков Воронцов, полгода назад извергнутый из сана священника решением церковного суда.

Напомним: отец Иаков известен призывами к выходу Казахстана из ОДКБ и ЕАЭС, а также заявлениями на своей странице в Faceboоk он том, что “вести миссионерскую деятельность в Казахстане Русская православная церковь будет иметь моральное право только в том случае, если первым пунктом миссионерской программы будет деколонизация и декоммунизация”, и другими эмоциональными постами, где он осуждает “русский фашизм” и Русскую православную церковь, поддерживающую военную агрессию России в Украине. Для него это закончилось тем, что прихожане Астанайской и Алматинской епархии РПЦ написали на него заявления. Сначала – в полицию, потом – коллективное в прокуратуру с требованием привлечь его к уголовной ответственности за «разжигание межнациональной, социальной, религиозной и прочей розни – ст.174 УК РК, а также за экстремизм – ст.405.

На сегодняшний день уголовное дело все еще не закрыто, иеромонах Иаков Воронцов находится в статусе безработного.

– Кстати, как теперь к вам обращаться – Владимир Юрьевич или отец Иаков? 

– Я привык к монашескому имени Иаков, друзья и близкие обращаются ко мне именно так. Несмотря на то, что церковный суд принял решение о лишении меня священного сана и патриарх Русской православной церкви Кирилл утвердил его, статус монаха за мной сохраняется. Дело в том, что монашество и священство – это два несвязанных друг с другом служения. Поэтому даже с точки зрения церковной этики вполне приемлемо называть меня именно монашеским именем – Иаков. Сам я считаю себя, конечно, монахом. Обеты я давал все-таки Богу, а не людям.

В католической церкви считают, что таинство священства не имеет обратного хода. Если доказано, что клирик недостоин сана (убил кого-то по неосторожности или по злобе, живет во блуде, нечист на руку), то такому человеку запрещается совершать богослужения, но его священство не отменяется, так как это одно из таинств церкви. Но в православии этот вопрос решается неоднозначно. Распространено убеждение, что бюрократическим решением церковного суда и распоряжением епископа священника можно лишить сана. Однако в истории православной церкви зафиксированы прецеденты, связанные с несправедливым лишением сана. И есть даже такие случаи, когда священники, подвергшиеся репрессиям и лишённые сана, еще при жизни получали возможность вернуть священство и продолжать служение. Это чаще всего связано не с ересью и или уголовными преступлениями, а с политикой. В наши дни происходят именно такие случаи. Самые известные из пострадавших – объявленный иноагентом протодиакон Андрей Кураев и христианский писатель и проповедник отец Алексей Уминский, которого лишили сана за отказ читать молитву о «Святой Руси», где идет речь о «победе» России над Украиной. Они оба уехали за границу и, перейдя в Константинопольский патриархат, получили возможность служить там. Это означает, что решения РПЦ о лишения сана незаконны.

– А как быть в вашем случае? Может, тоже уехать из страны?

– Я не признаю лишение меня сана и продолжаю считать себя священником. Но для того, чтобы не создавать раскола, не совершаю временно богослужений и таинств. Кроме того – жду, когда закроют уголовное тело. Доказательств, что я совершил какие-то экстремистские действия, нет, но, тем не менее, последние 10 месяцев я связан по рукам и ногам уголовным делом по статье 174 (экстремизм). Подробностей не могу рассказать из-за подписки о неразглашении, но так как правоохранительные органы меня почти не беспокоят, то никаких процессуальных действий, насколько я понимаю, не совершается.

– А что у вас с хлебом насущным на сегодняшний день?

– Братья по вере, – православные священники, проживающие в Европе, создали миротворческий проект «Мир всем» по сбору пожертвований, чтобы помогать клирикам, которые лишились служения из-за своей антивоенной позиции. Деньги, которые поступают от них каждый месяц, – небольшие, но жить на них можно. Иногда перепадают случайные заработки. Пишу и редактирую по заказам, я филолог по первой профессии. Постоянную работу не ищу – пока на мне висит уголовное дело, я не имею права подводить людей. По мнению моих защитников, заведенное на меня дело – это легитимная возможность осуществлять контроль за мной, прослушивать, например, телефон, так как те вопросы, которые мной поставлены – евангелизация на казахском языке, осуждение российской военной агрессии в Украине и необходимость автономии для казахстанской православной церкви от РПЦ – нуждаются в политическом осмыслении со стороны руководства нашей страны. Пока никакого решения не принято, меня, видимо, нужно держать на поводке. Ситуация, в общем, неопределенная.

– В Казахстане, вы, кажется, единственный священник, придерживающийся антивоенной позиции?

– Это не так. Люди, выбравшие путь служения Богу, как правило, не публичные. Ну и мой пример, возможно, показал всем другим, что иметь свое мнение на столь серьезный вопрос, – опасно. Поэтому многие свою позицию предпочитают держать втайне от начальства. Мне легче – я принял обет безбрачия, а другим священникам надо кормить свои чаще всего немаленькие семьи.

– Можно ли утверждать, что РПЦ Казахстана нарушает сегодня священные заповеди «Не убий» и «не возжелай дома ближнего своего»?

– Если это утверждение справедливо по отношению к Московскому Патриархату, чей руководитель и публичные спикеры открыто приветствуют вторжение в Украину, называя агрессию «священной войной», то справедливо оно и по отношению к его структурному подразделению в Казахстане. Но отмечу: как открытой антивоенной проповеди, так и публичной поддержки войны священники в Казахстане не допускают. Правда, мне рассказывали, что были примеры, когда Z-проповедь всё же звучала с амвонов в Казахстане. Это, скорее, исключение, но вот чтобы кого-то наказали за это, – не слышал. За миротворчество тем временем наказывают, ваш покорный слуга тому подтверждение. Зачем-то митрополиту Александру понадобилось именно сейчас, когда идёт война и общество расколото по принципу отношения к действиям российской армии, устанавливать в Алматы памятник князю Александру Невскому, которого считают покровителем российских военных и которого пропаганда сделала имперским символом. Между прочим, украинский сайт «Миртворец» называет казахстанского митрополита «соучастником преступлений российской власти против Украины и ее граждан». Насколько это оправдано – судить не мне.

– Выходит, православная церковь сегодня переживает раскол?

– Она организационно не имеет единого центра. В мире существует 14 или 15 православных поместных или национальных церквей. Константинопольская – с центром в Стамбуле, Иерусалимская – на Ближнем Востоке, Александрийская – в Африке, Антиохийская – в Сирии… В СНГ, кроме Русской Православной Церкви, есть еще Грузинская Церковь, а с началом военного конфликта появилась Православная Церковь Украины, которую пока еще не все признают. И хотя каждая из них в части внутреннего самоуправления и иерархии относительно автономна, в вопросах вероучения между всеми православными церквями есть единство. Поэтому те процессы, которые происходят в РПЦ, в значительной степени не касаются других поместных церквей, однако вызывают большую настороженность у многих православных богословов. И – да: теперь уже не секрет, что в отношениях между русской и восточными православными церквями нарастает неопределенность. Не исключено, что РПЦ может оказаться в расколе с мировым православием. Как почти тысячу лет назад (в 1054 году) единая христианская церковь разделилась и Римская церковь стала католической, а Византийская – православной, так и теперь могут произойти события, подобные этому.

– Как прихожане отнеслись к тому, что священник открыто выступил со своей антивоенной позицией?

– По-разному. Есть люди, которые сочувствуют, и есть те, кто настроен враждебно. Ведь процесс лишения меня сана сопровождался большой информационной компанией. В соцсетях распространялись разные клеветнические измышления. Я вообще узнал о себе много нового. Оказывается, я и “наркоман”, и “алкоголик”, и “шизофреник”, и даже “педофил”. Делалось это руками блогеров – небезызвестного Антона Бударова. Но тут даже его «соратник по перу» Альжан Исмагулов вынужден был констатировать, что это голословные измышления. Последний, насколько я слышал, проживает сейчас в Европе, а там за клевету спрашивают строго.

Что касается прихожан, то они все это не читают, но внутри церкви существуют свои коммуникации. Кроме непосредственного общения со священниками, это еще и чаты. Люди, которые писали коллективное письмо – жалобу в прокуратуру, где просили возбудить против меня уголовное дело, не скрывают, что вели сбор подписей. Следовательно, они как-то убеждали прихожан.

– Мы все узнали о вас в апреле 2023 года, когда вы прочитали проповедь на казахском, находясь в ссылке в Актобе. Вы продолжаете изучать язык?

– В тот период я с большим интересом изучал государственный язык с репетитором, тогда я мог себе это позволить. Сейчас уже не так активен. Общаться на бытовом уровне продолжаю, а грамматику забросил, за что мне как-то даже стыдно перед самим собой. Это даже не лень, а так называемая прокрастинация. Скажу, как есть. Длительное время я переживал большой стресс. Когда мне поступали угрозы и шло очернение моего имени, старался не обращать внимания и мне это даже удавалось, но последние несколько месяцев чувствую утрату сил и нарастающую усталость. Признаюсь, не могу себя заставить куда-то пойти, где много людей. Живу с ощущением чего-то неприятного, удушающего. Думаю, это своеобразная посттравматическая реакция на пережитые невзгоды – лишение сана и открытие уголовного дела.