Зачем Россия отменила реабилитацию казахстанского священника, убитого при Сталине

В июне 2024 года в России изменили Концепцию по увековечению памяти жертв политических репрессий. Вскоре стали появляться известия об отмене решений о реабилитации репрессированных в сталинские годы. Одной из жертв «дереабилитации» стал митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов). Exclusive.kz рассказывает, как НКВД сфабриковал дело в отношении митрополита, а российские власти повторно его репрессировали.

Подробнее о том, какие изменения добавили в концепцию по увековечению памяти репрессированных и к чему это может привести – читайте в первой части материала.

В августе 2024 года стало известно, что Прокуратура Ростовской области отменила свое же решение о реабилитации архиерея РПЦ Иосифа (Чернова, 1893–1975 гг.), вынесенное в 1992 году. Священнослужителя снова обвинили в «пособничестве оккупантам в годы Великой Отечественной войны». Причем никаких дополнительных следственных действий сделано не было, в протоколе просто сказано: «подтверждено материалами [советского] уголовного дела». То есть основания для отмены реабилитации были теми же, что и для реабилитации 32 года назад. Но политическая конъюнктура в стране с тех пор изменилась, а значит изменилось и отношение к историческим фактам.

Владыка Иосиф с 1932 по 1943 годы являлся викарным архиереем Ростовской-на-Дону и Таганрогской епархии с титулом епископа Таганрогского, и его кандидатура рассматривалась епархиальной Комиссией на канонизацию. Эта комиссия еще 1990–2000 годы оцифровала большую часть материалов уголовного дела Иосифа.

В чем же заключалось «пособничество оккупантам» Владыки Иосифа? Приговор 1946 года содержит следующие обвинения епископа Иосифа, касающиеся периода оккупации Ростовской области германскими войсками (1942–1943):

«После занятия городов Азов и Таганрог немецкими войсками ЧЕРНОВ в августе месяце 1942 года прибыл в г. Таганрог, где немецкими властями был поставлен во главе Таганрогской епархии. Будучи епископом гор. Таганрога вступил в связь с немецкими карательными органами (Гестапо, полиция и др.) и по заданию последних передал им сведения о состоянии открытых церквей, личном составе духовенства с их характеристикой.

На почве сотрудничества с немецкими властями ЧЕРНОВ был тесно связан с заместителем бургомистра г. Таганрога АКИМЦЕВЫМ, от которого получал задания по руководству епархией в интересах немцев, в частности, от него же были получены задания о сотрудничестве в местной немецкой газете, в которой были напечатаны его три статьи антисоветского содержания. При открытии памятника Петру I, на площади г. Таганрога после молебна выступил с речью, в которой провозгласил здравицу немецкой армии и благодарил ее за освобождение г. Таганрога от советской власти. Он же выступил с антисоветской проповедью, при открытии собора в г. Таганроге. По его же инициативе был составлен письменный протест, направленный против Красной Армии, который был подписан им и по его указанию остальными священнослужителями.

При отступлении немецких войск из гор. Таганрога ЧЕРНОВ бежал в немецкий тыл.»

В первом же предложении содержится ложь: во главе Таганрогского Викариатства (а не епархии) Владыку поставили не немцы в 1942 году, а его хиротония во епископа Таганрогского, викария Ростовской-на-Дону епархии, и произошло это в 1932 году.

28 июля 1942 года Азов был занят германской армией, и у епископа Иосифа появилась физическая возможность покинуть это место вынужденного пребывания (советские власти не разрешали ему выезжать из города), чтобы вернуться к своему архиерейскому служению в Таганроге. Это подтверждают даже показания бывшего Таганрогского священника о. Михаила Ивановича Прудникова, хотя именно его слова станут основанием для вынесения обвинительного приговора. Об этом же на допросе сказал сам Владыка.

Обвинения в доносительстве гестапо основаны только на показаниях Михаила Прудникова. Кроме него допрашивали еще около десяти клириков, служивших тогда под началом Владыки, а также других свидетелей. Ни один из них не подтвердил слова Прудникова.

Епископ Иосиф во время многочасовых ночных допросов неоднократно категорически опровергал вышеприведенные обвинения со стороны Прудникова. Во время одного закрытого судебного заседания военного трибунала НКВД Владыка так объяснил оговор Прудниковым: «Он показывает на меня ложно из-за того, что у меня с ним плохие взаимоотношения на почве того, что я не возвел его в сан игумена». О том, что это вызвало у Прудникова личную неприязнь к епископу Иосифу, он также сам рассказал на допросе. По словам Владыки, он не возвел в сан игумена отца Прудникова, потому что

«не имел на это права по каноническим законам».

Кроме того, обвинения в отношении Владыки Иосифа содержат многочисленные хронологические несостыковки. Например, Прудников утверждает, что «по заданию того же епископа Иосифа принял участие в контрреволюционной демонстрации – похоронах, якобы, жертв НКВД девяти трупов, обнаруженных в бывшем здании Таганрогского Горотдела НКВД». Однако, город Азов был занят германскими войсками только 28 июля 1942 года, а похороны, о которых говорил Прудников, состоялись ещё в апреле 1942 года. То есть он физически никак не мог через линию фронта «организовать контрреволюционную демонстрацию» в оккупированном с октября 1941 года Таганроге.

Как после примеров очевидной недостоверности сведений можно было отменить решение о реабилитации Владыки Иосифа, в приговоре которого самое тяжкое обвинение – сотрудничество с немецкими карательными органами – основывается лишь на противоречивых и местами откровенно ложных свидетельских показаниях одного человека? К тому же, у Прудникова были личные счеты к Владыке – разве можно доверять такому «свидетелю»?

Сотрудничество с антисоветским советским разведчиком

Следующий пункт обвинения Владыки Иосифа основан на якобы его сотрудничестве «с заместителем бургомистра Таганрога Акимцевым, от которого получал задания по руководству епархией в интересах немцев». Пример такого сотрудничество – три антисоветских статьи, которые Владыка, согласно обвинению, опубликовал в местной немецкой газете.

Личность Григория Акимовича Акимцева, заместителя бургомистра Таганрога в 1941–1943 годах, а также его роль в период оккупации города в деле не раскрыты. Следствие почему-то «упустило» тот факт, что в декабре 1943 года Акимцев был арестован в городе Умани германскими органами государственной безопасности (СД) и в январе 1944 года в составе группы из 120 человек расстрелян, как советский разведчик.

По свидетельству одного из иподиаконов епископа Иосифа Ивана Галушко, этому предшествовал допрос и арест Владыки и других священно служителей органами СД в Умани (в 1943 году он служил там) – их подозревали в работе на советскую контрразведку.

Сразу после появления епископа Иосифа в Таганроге 8–9 августа 1942 года, Акимцев начал опекать его на правах соседа и давнего (с 1920 года) знакомого. Именно Акимцев настоятельно требовал от епископа Иосифа написания статей в местную русскоязычную газету «Новое Слово», издававшуюся Таганрогским бургомистерством во время оккупации города (1941–1943).

Всего за это время вышло 200 номеров этой газеты, на них приходится только три статьи за подписью Владыки. Причем Акимцев лично приходил на квартиру к епископу Иосифу, чтобы дать ему задание на написание очередной газетной статьи и, затем, забрать уже готовый текст. Оригинальных текстов Владыки в Деле не содержится, только перепечатки из газетных номеров. Но, насколько их текст соответствует первоначальному авторскому варианту? Неужели архиерейский текст никем не редактировался перед публикацией в «Новом Слове»? Похоже, что ни следствие УНКГБ по Ростовской области в 1944–1946 годах, ни Прокуратура Ростовской области в 2024 году не задавались подобными вопросами…

А вот на одном из закрытых судебных заседании военного трибунала НКВД 1946 года иеромонах о. Иоанн (в миру – Петр Алексеенко), служивший в 1942–1944 годах в Крестовоздвиженской церкви Таганрога, засвидетельствовал следующее: «Мне известен такой случай, что у ЧЕРНОВА просили написать в газету «Новое Слово», которую издавали немцы на русском языке, статью. Он написал её, а когда прочел эту статью, напечатанную в газете, то схватился за голову и сказал: «Здесь ничего моего нет!». Однако, военный трибунал проигнорировал это свидетельство.

Прославление русского императора, которого славила советская власть

В Таганроге весь период оккупации (около двух лет) действовало многочисленное (сотни человек) советское подполье, которое так и не удалось до конца искоренить германским властям. Очевидно, что подобный успех подпольщиков стал возможен, в том числе, благодаря проникновению их сторонников в оккупационные административные органы города. Принимая во внимание судьбу бессменного заместителя бургомистра Таганрога Г.А. Акимцева, расстрелянного СД как советского разведчика в 1944 году, его настойчивая опека над епископом Иосифом, с попытками использовать имя Владыки в пропагандистских целях (например, в случае с газетными статьями), выглядит операцией прикрытия, призванной отвлечь внимание германских властей от подпольной деятельности в городе. В эту же логику укладывается и следующий эпизод, вмененный позже Военным Трибуналом епископу Иосифу в вину «пособничества оккупантам»: «При открытии памятника Петру I на площади Таганрога после молебна выступил с речью, в которой провозгласил здравицу немецкой армии и благодарил ее за освобождение Таганрога от советской власти».

Вообще, в открытии 18 июля 1943 года памятника русскому царю, чье правление, благодаря историческому роману советского «придворного» писателя, лауреата Сталинской премии (1941) Алексея Толстого «Пётр I» (1934) и его экранизации (1937–1938), ассоциировалось в довоенном СССР с сильной государственной властью, успешными военными и политическими реформами, победами русского оружия в сражениях против иностранных завоевателей, очень трудно не увидеть проявления русского патриотического чувства.

По сути, всё это мероприятие с переносом и открытием памятника Петру I – откровенная идеологическая диверсия против оккупационных германских властей, к которой приложил руку заместитель бургомистра Г.А. Акимцев. Даже, несмотря на дежурное провозглашение «здравицы немецкой армии» и «благодарности за освобождение г. Таганрога от советской власти», под его прикрытием в центр городского пространства был возвращен широко известный горожанам российский патриотический образ. Был и ещё один момент, о котором не догадывались немецкие власти: автор таганрогского памятника Петру I – скульптор М.М. Антокольский (1840–1902) имел еврейские корни и от рождения всю свою жизнь исповедовал иудаизм. Разве можно всерьёз рассматривать участие епископа Иосифа в этом действии как «пособничество оккупантам»?

Письмо, которое могло спасти храм

Обвинение в том, что Владыка прочитал в Таганроге речь, восхваляющую фашистов, тоже основано только на показаниях Прудникова. Как отмечает в своих показаниях Иосиф, немецкие власти действительно просили его выступить с такой речью, и он вынужден был согласиться. Однако речь он в итоге не произнес, его вызвали в гестапо. Зато с этой речью выступил сам Прудников, что подтвердили несколько свидетелей, присутствовавших на службе.

Таким образом, Прудников, желая уйти от ответственности за «антисоветскую проповедь», зачитанную им при освящении Никольского городского собора 28 августа 1942 года, оговорил Владыку, переложив на него свою вину.

Следующий пункт обвинения епископа Иосифа в «пособничестве оккупантам» также взят из показаний того же самого о. М.И. Прудникова: «По его же инициативе был составлен письменный протест, направленный против Красной Армии, который был подписан им и по его указанию остальными священнослужителями».

Вот, как об этом на закрытом заседании говорил сам Владыка Иосиф: «Я подписал протест против советской авиации за то, что она разбила церковь [Никольскую церковь]. Этот протест составил Акимцев и в нем было написано примерно так: «Мы, православные, протестуем против того, что советская авиация разрушает наши Божьи храмы…» И далее в таком же духе. Составляя этот протест Акимцев мне говорил, что его надо подписать для того, чтобы немцы отпустили лес и другие стройматериалы на ремонт храма. С этой целью я и подписал этот протест. После подписания этого протеста он был направлен к немецкому коменданту, который на нем наложил визу о выдаче стройматериалов для ремонта церкви».

Подписанное епископом Иосифом обращение с призывом не бомбить христианские храмы города носило, скорее всего, гуманитарный характер и не могло никому повредить или как-то повлиять на ход боевых действий. Причина подписания указанного обращения была исключительно прагматическая: получить строительные материалы на восстановительный ремонт разрушенного городского собора. О каком «пособничестве оккупантам» может идти речь в данном случае?!

Обвинительная часть Приговора епископу Иосифу заканчивалась следующим пунктом: «При отступлении немецких войск из гор. Таганрога Чернов бежал в немецкий тыл». В закрытом судебном заседании Владыка так ответил на это обвинение: «Во время отступления немцев я с ними отступил по приказанию немецкой комендатуры. Я имел возможности спрятаться в городе и не отступать с немцами. Но, я этого не сделал потому, что боялся, что за меня могут пострадать другие люди». Как показал ход дальнейших событий (арест и расстрел германскими спецслужбами Акимцева в Умани, как советского разведчика), высказанные опасения епископа Иосифа оправдались.

До 1946 года он находился в московских тюрьмах, а затем тройка НКВД на закрытом заседании приговорила его к 10 годам лагерей – за то, что он «восхвалял царский режим». В 1954-м ссылка закончилась, и еще два года епископ провел на поселении в Северном Казахстане, после чего попросил разрешить ему поселиться в казахском городе Кокчетав. Там он ходил в церковь, но проводить службы и петь на клиросе ему запрещалось. Только после прошения об амнистии священника освободили от ссылки и разрешили ему служить.

В 1967 году епископ Иосиф был рукоположен в митрополиты и до конца своей жизни в 1975 году руководил Алма-Атинской епархией

Политические интриги РПЦ

Всё вышеизложенное создает впечатление, что запущенный процесс отмены решений о юридической реабилитации репрессированного в сталинском СССР по «политическим» статьям духовенства имеет не правовые, а политические основания и может являться частью более масштабной компании по «переосмыслению» с идеологической точки зрения советского периода истории ХХ века, в том числе церковной истории. Если это так, то непрекращающиеся попытки инициировать процесс канонизации митрополита Сергия (Страгородского) вполне укладываются в логику этой политической ревизионистской компании (под «сергианством» понимается политика безусловной лояльности Московского Патриархата советской власти, – прим. Exclusive).

Один из апологетов канонизации митрополита Сергия (Страгородского) ректор Российского православного университета Святого Иоанна Богослова Александр Владимирович Щипков 15 мая 2024 года прямо заявил: «Необходимо правильно оценить деяния Святейшего Патриарха Сергия как церковного деятеля, отстоявшего Церковь в годы гонений, воздать должное его трудам и отразить их в учебниках истории Русской Православной Церкви. Осудить навязанное нам понятие «сергианство», рассказать правду о том, кто, где и с какими политическими целями создал и пропагандировал это понятие».    

Последовавшие после заявления А.В. Щипкова радикальные изменения «Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий» в июне 2024 года и, например, де-реабилитация митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа (Чернова) в августе 2024 года указывают на то, каким образом планируется «рассказывать правду» о русской церковной истории ХХ века. Скорее всего, он просто стал неудобен современным идеологам неосоветизма и его сращения с православием.

Прямым следствием отмены решений о реабилитации митрополита Иосифа (Чернова), протоиерея о. Вячеслава Серикова и других репрессированных в сталинском СССР духовных лиц станет полное закрытие доступа исследователям и родственникам к их архивным уголовным делам и возвращение на них грифа «секретно». Ещё один способ «рассказывать правду» о русской церковной истории ХХ века?

• 29
• 27