80 лет спустя: тюрки до и после войны

В этом году 80-летие Победы в Великой Отечественной войне стало важнейшей идеологической акцией кремлевских политтехнологов. Отношение к Второй мировой стало не только ценностным маркером, но и важнейшим инструментом мягкой силы России.

Официальная советская историография часто умалчивала или обезличивала вклад национальных республик, но тюркские народы Центральной Азии – казахи, киргизы, узбеки, таджики – сыграли важную, но скупо упоминаемую роль в совместной победе над нацизмом. Сотни тысяч мобилизованных из этих регионов воевали на самых тяжелых участках фронта, многие стали героями, но их имена редко упоминаются в общей памяти. Кроме того, эти народы взяли на себя огромную нагрузку в тылу: обеспечивали фронт продовольствием, принимали эвакуированных, размещали промышленные предприятия, оказывали ресурсы и поддержку, без которой победа была бы невозможна. Однако в послевоенный период их вклад часто умалялся или интегрировался в миф о «едином советском народе», что фактически обесценивало национальное достоинство и реальное участие этих народов в борьбе с фашизмом. Сегодня пора вернуть справедливость и достойно почтить забытый подвиг тюркских народов.

Но Россия продолжает активно использовать риторику дня победы как инструмент мягкой силы для закрепления своего военно-политического влияния, в том числе и в контексте легитимации присутствия собственных военных баз в странах Центральной Азии. Апелляция к общей «великой Победе» позволяет Кремлю формировать образ России как гаранта безопасности, наследника победителя во Второй мировой войне, навязывая нарратив о якобы исторически обусловленной потребности в военном протекторате.

Торжества, парады, совместные мемориальные акции на базах вооруженных сил России в наших странах не только воспроизводят советские символы, но и подкрепляют присутствие российских военных в политическом и информационном пространстве. Таким образом, «День Победы» становится инструментом гибридного влияния – вместо объединения вокруг исторической памяти его используют для легитимизации современной военной экспансии России.

Тем временем, после начала полномасштабного вторжения России в Украину более 3 миллионов трудовых мигрантов из стран Центральной Азии – в частности, Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана и Казахстана – оказались в особо уязвимом положении. Российские власти стали активно использовать миграционный контроль как инструмент давления: массовые проверки документов, аресты, депортации и шантаж стали повседневностью. Многим мигрантам обещали «легализацию» или заработки в обмен на участие в войне – либо как бойцам, либо в составе так называемых ремонтных батальонов, действующих в зоне боевых действий. Часто это происходит без информированного согласия или по принуждению, а контракты заключаются в условиях фактической бесправности. Таким образом, миграционная уязвимость превращается в рычаг привлечения граждан Центральной Азии к имперским военным проектам Кремля, что несет как человеческие потери, так и долгосрочные социальные последствия для стран региона.

Фальсификация истории репрессий

Российская пропаганда последовательно фальсифицирует историю сталинских репрессий, в частности, в республиках Центральной Азии, стремясь замаскировать преступления тоталитарного режима под историческую необходимость или борьбу с врагами народа. Такая политика направлена ​​на обесценивание национальной памяти об уничтожении интеллигенции, духовенства, традиционной элиты, преследовании за культурную и религиозную идентичность, а также массовые депортации.

В современном дискурсе России репрессии часто оправдываются как часть «государственных процессов», а образ жертвы подменяется образом предателя. Таким образом, Кремль не только извращает прошлое, но и стремится сформировать лояльность к авторитарным практикам в настоящем, навязывая нарратив, в котором централизованная жесткая власть якобы была и остается залогом стабильности. Эта историческая манипуляция – часть более широкой стратегии ревизии общей памяти, особенно опасной для молодых поколений в странах Центральной Азии, которые рискуют потерять осознание масштабов советских преступлений против собственных народов.

Под видом «чествования Победы» Россия продвигает в странах Центральной Азии экономическую милитаризацию – ежегодно тратя сотни миллионов долларов на организацию парадов, строительство и реконструкцию мемориалов, военно-патриотические мероприятия. Эти расходы часто преподносятся как «помощь», но на практике они укрепляют российское влияние и подкрепляют милитаристский культ, отвлекая внимание от реальных потребностей региона. Между тем, местные общины страдают от хронической нехватки финансирования на критическую инфраструктуру, образование, здравоохранение, жилищные программы. Показательное развитие символов советской «Победы» служит не памяти, а консервации имперского присутствия России – за счет возможностей развития для самих стран Центральной Азии.

• 233
• 22