Сколько клиентов потеряли крупнейшие банки Казахстана

«Я не могу представить себя счастливым, находясь  долгое время за границей», — заявил, выпускник Массачусетского университета Лоуэлла, исследовательский ассистент в научной группе АЕТС при альма-матер (сейчас проходит интервью сразу в трех американских компаниях на позицию старшего инженера) Мухамаддин Зинаддинов, прославившийся как самый молодой доктор PhD из Казахстана. Тем не менее, 23-летний доктор PhD собирается вернуться в Казахстан, чтобы построить здесь бизнес по производству потребительской электроники.

Учеба в Массачусетсе

— Мой сентимент, возможно, изменится — время покажет, но пока, на протяжении последних нескольких лет я хочу вернуться на родину. Большую часть своей осознанной жизни я провел в Алматы, начиная с 9 класса у меня началась относительно самостоятельная жизнь. Моим родителям нужно было переехать по работе в Астану, а я после призового места на олимпиаде среди школьников поступил в РФМШ. Они хотели, чтобы я уехал с ними, но я люблю родной город и мне нравилась школа. Чтобы остаться здесь, прибег к поддержке дедушки и бабушки. С их помощью я смог убедить родителей оставить меня в интернате при школе.

— А как вы попали в Массачусетский университет Лоуэлла?

— Вообще, я сначала планировал учиться в Назарбаев университете, но параллельно подал документы и в США тоже. И там, и здесь сдал все тесты и прошел порог для поступления. Я выбрал Массачусетский университет — сыграл фактор новизны культуры, ну и то, что Америка громко гордится тем, что здесь учатся люди разных национальностей, возрастов и полов. Правда, когда я ехал туда, то очень переживал. Мне казалось, что буду чувствовать себя некомфортно, все-таки ментальность другая. Но все сложилось намного лучше, чем я думал. Среди моих новых знакомых было много детей мигрантов из постсоветских стран, поэтому переход от русскоговорящей среды в англоговорящую был безболезненным. Да и вообще здесь люди отличаются дружелюбием и открытостью.

Пока учился в бакалавриате, мне сильно помогали родители – оплачивали мое обучение в кредит. И хоть они заверили меня, что это их родительский долг – дать мне образование, мне остается думать только об учебе, я сделал все от меня зависящее, чтобы как-то уменьшить финансовое бремя на их плечах. К счастью, здесь гибкая система образования. Она дает возможность самому определять, сколько академических часов студент будет брать в семестр. Я брал максимальное количество классов (предметов), в том числе и летом за счет каникул. Чем больше пройдешь их в семестр — тем ниже цена за обучение. Так я сэкономил год на оплате (кому интересно, могут посмотреть стоимость обучения на сайте Массачусетского университета). Исследовательская работа, которую я проделал к концу третьего года параллельно с учебой, стала хорошей базой для досрочного поступления в докторантуру. Там я учился уже бесплатно, а за исследовательскую работу и за ассистирование у профессоров даже доплачивали. Первые проекты, естественно, были простые. Они касались моей специализации – электроинженерии.

— А в чем заключается суть вашей докторской работы?

— Я работал над компьютерными моделями новых солнечных элементов и интеграции солнечной энергии в сеть. Обычно ценность научной работы оценивается по количеству цитат и индексу журнала, в котором она была опубликована. Эти параметры обычно зависят от того, насколько эта тема востребована и от качества научной работы. Моя индексация, к сожалению, пока невелика, но я уверен, что мой самый большой вклад в отрасль еще впереди. В моих планах продолжать научную карьеру не в академии, а в инженерной индустрии. Там, как мне кажется, оценка деятельности инженера и те проблемы, которые он решает, гораздо более близки к реальности.

Возвращение в Казахстан

— Вы заявили в интервью одному из казахтанских медиа-порталов, что собираетесь вернуться в Казахстан. А чем вы будете заниматься здесь?

— Я и сам об этом долго думал. В моих планах – разработка и производство потребительской электроники именно на территории нашей страны. Для работы в этой сфере в Казахстане, мне кажется, есть хорошая бизнес-почва. Например, трехпроцентный упрощённый налог для малых предпринимательств. В Америке, если я не ошибаюсь, он составляет примерно 15%. К тому же у нас есть человеческие ресурсы – инженеры, программисты, и вообще талантливые люди, но при этом стоимость среднеквалифицированного и высококвалифицированного труда гораздо меньше, чем на Западе. Если мне удастся собрать команду единомышленников, то казахстанское предприятие сможет занять какую-то малую часть огромного рынка потребительской электроники в мире. На мой взгляд, это самый хороший вариант диверсификации экономики. Во-первых, страна, помимо экспорта природных ресурсов, начнет создавать новые продукты. Во-вторых, это станет катализатором для развития человеческого капитала. В-третьих, вектор капитала казахстанских покупателей будет направлен не на внешние рынки, а на казахстанского производителя. При этом, для начала не обязательно быть инновационными.

 — А что вы подразумеваете под потребительской электроникой?

—  Все, чем мы пользуемся каждый день, начиная от компьютерной «мыши», клавиатуры, кухонных приборов в виде электронных чайников с простой инженерией. И если поставить это на производственный поток, то, думаю, в Казахстане можно будет создать конкурентоспособную продукцию по ценам, которые за счет услуг рабочих будут ниже, чем у производителей в других странах.

— Вы, наверное, уже составили бизнес-план?

— Его пока у меня ещё нет, есть только зарисовки в голове. Честно – я еще и сам не знаю, как буду все это начинать. Но я точно знаю, что это та сфера, где я могу наиболее оптимально применить свои знания.

— А вы знаете о том, что у нас повсюду коррупция, а главное, люди разучились работать?  

— Думаю, что отчасти это действительно так и есть. Как представитель молодого поколения, я могу поделиться своим видением общего состояния казахстанского общества. Общий новостной фон, как мне кажется, показывает разочарование людей в традиционных институтах общества (таких государственных структурах, как, например, МВД), которые по сути должны являться опорой обществу. Потеряв веру в былые ориентиры, люди начинает переосмысливает свою позицию и вектор развития, задаваясь вопросом: «Куда мы идем и что вообще происходит в сегодняшней казахстанской действительности?». Такой феномен присутсвует не только у нас — во всём мире, хотя и проявляется он по-разному. Допустим, живя в Америке, я чувствую похожие сантименты по отношению к американским общественным институтам. Тут тоже общий фон можно охарактеризовать одним словом – разочарование.

Чтобы вести продуктивную деятельность в сегодняшней общественной действительности, нужно для начала понять ее контекст. Я бы очень рекоммендовал книги “The Third Pillar” («Третий столп») от Рагурам Раджан, профессора экономики Чикагского Университета, и “The Spirit of Community” («Дух сообщества») от социолога Амитая Этциони. Там хорошо объяснен не только сегодняшний общественно-политический контекст, но также приведен и возможный антидот (противоядие). Согласно классических канонов, одни вещи должны регулироваться государством, а другие — бизнесом. Однако есть ещё третий компонент. Он называется комьюнити  — сообщество, группа людей с близкими интересами. Это третья ножка стула, которую долгое время не замечали, и, возможно, именно из-за того, что мы целенаправленно не работали над облагораживанием наших общественных взаимоотношений, мы и наблюдаем те проблемы, которые сейчас происходят в Казахстане. Было бы хорошо, если бы нашлись лидеры не только в бизнесе и в политике, но и в культуре, которые могут построить раппорт (интеллектуальная и эмоциональная общность) и диалог с разными слоями населения. Теми же самыми городскими и сельскими казахами, русскоговорящими и казахоговорящими казахстанцами и людьми разных поколений при обсуждении сегодняшних казахстанских ценностей.

Прошлым летом у меня была идея посадить за круглый стол деда, отца и себя, чтобы поговорить о нашей казахстанской идентичности. Интересно было бы посмотреть на перспективы, которые видят три разных поколений. Пока я эту идею отложил – нет возможности часто ездить домой.

Рациональный патриотизм

—  Как отнеслись родители к вашей идее вернуться домой?

— Поскольку я обучался не за счет государства, то они хотели бы, чтобы я оставался за границей. Но дед мое желание — вернуться в Казахстана — воспринял положительно. У нас в семье как-то так сложилось, что каждый волен сам выбирать свою дорогу в жизни.

В Америке, конечно, мне очень комфортно работать. Рациональных факторов, когда стоишь перед дилеммой — остаться или вернуться домой, всё-таки больше в пользу США. Поэтому я понимаю и совершенно не осуждаю тех, кто настроен строить свою карьеру за границей и развиваться там. Но я лично просто не могу представить себя счастливым, находясь долгое время за границей. Мне хочется вернуться в Казахстан. Этот момент присутствует во мне достаточно давно.  

—  Это дед воспитал вас таким патриотом?

—  Являясь носителем национальной культуры, мой ата для меня — эталон самых благородных качеств в нашем народе. Видя перед глазами семью, в которой родился, я хотел бы и дальше придерживаться (возможно, с некими адаптациями) тех же ценностей, что и она.

 — Семья постаралась дать вам хорошее образование, что для Казахстана очень актуально сейчас. Как вы думаете, что из США можно привнести к нам из школьного и других образовании?

—  В штатах есть чартерные школы, которые, на мой взгляд, являются одними из самых позитивных моментов в образовании. Ее суть заключается в том, что чем больше школа может привлечь студентов и чем лучше их достижения, тем больший бюджет ей выделяет государство. Мне кажется, это выстраивает очень позитивную структуру инсентив (incentive – стимул), поскольку школы конкурируют за учеников, что способствует повышению качества преподавания. Казахстанская школьная система, насколько я знаю, предполагает зависимость от прописки по месту жительства. Но это создает искусственную монополию, исключающую конкуренцию.

В нашей стране, как я смог убедиться, есть молодежное андерграунд-сообщество, которое интересуется либертарианством — политической философией, которая превыше всего ценит личностную свободу. Собираясь онлайн и оффлайн, ребята рассуждают, каким образом можно уменьшить регулирование нашей жизни государственными сферами, и как либертарианство, как философское направление, выглядело бы в контексе Казахстана. Они, помимо прочего, считают, что открытый рынок гораздо более эффективен для решения многих организационных проблем. Государство, по их мнению, не должно ставить какие-то непосильные регуляции в системе образования, здравоохранения, бизнеса и так далее. На мой взгляд, это очень интересные перспективы. Меня очень радует, что в Казахстане есть такая молодежь, которая это обсуждает.

— Вернемся к вашим планам. Когда вы собираетесь построить в Казахстане бизнес-империю по производству потребительской электроники?

— Моя виза действует еще три года. Из рационалистических соображении, скорее всего, я это время использую в штатах, а потом уже, поработав и набравшись опыта здесь, вернусь домой.

— А вы не боитесь, что вашу идею перехватят?

— Нет. Такое предприятие строится изначально не на инновациях, а на существующем рынке, а он у нас достаточно большой. Соответственно, успешным будет тот игрок, который предложит продукт хорошего качества, подрезая конкуренцию по цене. Для этого не обязательно быть первым на рынке, гораздо ценнее талантливый подход к вопросам менеджмента и оптимизации инженерии. Я сейчас целенаправленно углубляю свой опыт в разработке такой продукции. Имея опыт в разработке такой продукции от чертежей и до полок магазинов, но при этом будучи инженером и менеджером в одном лице, думаю, что смогу эффективно решать проблемы, которые возможны на ранних этапах становления предприятия.

• 98
• 97