Где деньги, Зин?

Абу Алиев

Оптимизм, как песня, строить и жить помогает. Независимо от того, характерно ли такое качество отдельному индивиду или целому государству. Вот и родное правительство источает уверенность в светлом будущем Казахстана и казахстанцев, причем, как обещается, недалеком. Согласно Программе форсированного индустриально-инновационного развития (ФИИР), наша страна всего через пять лет должна выйти на рост экономики в 50 процентов. Но человеку свойственно сомневаться, причем не обязательно быть пессимистом, чтобы спросить: а денег-то хватит?

Как докладывают разработчики, подпитка ФИИР деньгами может вестись из пяти источников: институты развития, международные финансовые структуры, национальные компании, государственный бюджет и средства банков второго уровня. Конкретная сумма, необходимая для реализации пятилетней программы, официально не озвучивалась, однако в том, что данная сумма многократно превысит те антикризисные 19 миллиардов долларов, потраченных всего за год, сомневаться не приходится (так, в ряде источников называлась сумма в 50 млрд долларов). Об этом говорит масштаб задач, заявленных в ФИИР и вобравших в себя все прежние прорывные проекты. Например, к 2014 году планируется за счет казахстанского производства удовлетворять половину потребности казахстанцев в лекарствах. Если сравнивать с США, то там запуск в промышленное производство нового препарата обходится примерно в 400 миллионов долларов. Но даже если в Казахстане не синтезировать новые, а выпускать лицензионные лекарства, это все равно инвестиции не в одну сотню миллионов.
По мнению Серика Аханова, главы Ассоциации финансистов Казахстана, одно из основных препятствий для роста — недостаток ликвидности, ограниченность внутренних средств, связанная с финансовым положением наших банков. Даже тот рост кредитования, который имеет место в первом квартале 2010 года, связан, в первую очередь, с государственными средствами, которые пошли на поддержку банков второго уровня, МСБ, АПК, строительных компаний, рынка недвижимости в целом. Рассчитывать на длинные и легкие заимствования из-за рубежа, доступные в докризисные времена, также не имеет смысла. Получается, что важнейшими источниками фондирования внутри республики остаются средства ФНБ «Самрук-Казына» и Национального фонда.
И здесь не все так ясно, как хотелось бы. Еще в январе 2009 года президент Нурсултан Назарбаев заявил, что Казахстан не будет больше тратить средства Нацфонда на антикризисные меры и с 2010 года будет направлять в госбюджет по 8 млрд долларов ежегодно на индустриализацию. А в своем последнем послании народу (январь 2010 г.) глава государства сообщил, что к 2020 году активы Национального фонда увеличатся до 90 млрд долларов и составят не менее 30% ВВП. «Нацфонд в условиях кризиса стал для нас «подушкой безопасности», теперь его задача — стать гарантом стабильности и процветания», — отметил Нурсултан Назарбаев.
С одной стороны, желание максимально нарастить нефтяные деньги и сберечь их для будущих поколений можно только приветствовать. По данным Национального банка, по состоянию на апрель текущего года валовые международные резервы Казахстана составили 52,5 млрд долларов, среди них резервы Национального фонда в иностранной валюте — 25,4 млрд долларов, в национальной — 750 млрд тенге.
С другой стороны, возникает ряд встречных вопросов. Во-первых, оправданно ли наращивать активы Нацфонда в долгосрочной перспективе, когда нестабильность на мировых финансовых рынках отражается и на наших накоплениях? Во-вторых, достаточно ли тех восьми миллиардов долларов, которые ежегодно решено выделять на индустриализацию Казахстана? При дефиците ресурсов для развития экономики не предпочтительнее ли использовать средства Нацфонда, нежели привлекать заведомо более тяжелые кредиты из-за рубежа? Наконец, должен ли Нацфонд рассматриваться как НЗ, подменяющий собой функции золотовалютных резервов?
Мировой опыт показывает, что успешными фонды становились лишь тогда, когда дополнительные вливания в национальную экономику не требовались. Взять, например, Норвегию: «упакованная» страна, все построено, люди живут хорошо. Судите сами: врач или учитель там зарабатывают в среднем 6 тысяч долларов в месяц, работники культуры — 5 тысяч, а базовая пенсия составляет 3,5 тысячи долларов. Обеспечив народу такую безбедную жизнь, государство действительно вправе позволить себе «стерилизовать» доходы в «копилку». Однако норвежское правительство не остановилась и на этом: в 2007 году оно преобразовало Нефтяной фонд в глобальный Пенсионный фонд, открыв каждому пенсионеру именной счет на 45 тысяч долларов.
Или, скажем, арабские монархии наподобие Кувейта или Эмиратов. Им попросту некуда девать нефтедолларовые излишки. Они там острова намывают, строят ледовые арены посреди пустыни, возводят башни почти километровой высоты — иными словами, делают совершенно не обязательную работу. Накопительные фонды для них — вполне логичный выбор. У нас же создается впечатление, что, скопировав внешнюю форму, мы забыли о специфике Казахстана. Заключается она в том, что наша экономика требует крупных капитальных вложений, начиная с дорог и сельского хозяйства и заканчивая высокотехнологичными производствами. Если взять в совокупности все наши золотовалютные запасы и Нацфонд, то окажется, что мы в некоторые годы не расходовали практически один бюджет. Мало того, что эти деньги не работали на Казахстан — они поддерживали чужие экономики. При этом денежные авуары не только не прирастали, как должно быть, а, напротив, обесценивались. Все дело в том, что проценты, которые получает за это Казахстан, ниже, чем средний уровень инфляции в западных странах.
Пожалуй, самая очевидная проблема заключается в транспарентности Нефтяного фонда. Да, на сайте Министерства финансов публикуются регулярные отчеты, но они весьма обобщены и описательной части, которая расшифровывала бы движение средств Нацфонда, не дают. Можно почерпнуть сведения также из ежегодных отчетов Нацбанка, но они в основном предназначены для профессиональных аналитиков. По мнению директора программы Kazakhstan Revenue Watch фонда Сорос-Казахстан Антона Артемьева, «отсутствие регулярных отчетов, предназначенных для широкой аудитории неспециалистов, а также отсутствие какой-либо информационной политики правительства, нацеленной на повышение уровня информированности населения о Национальном фонде, приводит к тому, что большинство казахстанцев — истинных владельцев недр — имеют самое смутное представление о Нацфонде».
В качестве еще одной опасности, связанной с привлечением средств фонда, называется риск «перегрева» казахстанской экономики и роста цен. Следует заметить, весьма спорное утверждение, поскольку есть масса безынфляционных способов вложения капитала, будь то развитие геологоразведки, реализация инфраструктурных проектов или подъем перерабатывающей промышленности, чтобы поставлять на тот же Запад готовую продукцию с высокой добавленной стоимостью. Это не только приносит огромные экспортные доходы, но и модернизирует отечественную промышленность, создает рабочие места, решает целый ряд социальных вопросов. Однако вместо реально работающих активов мы продолжали накапливать облигации — бумажки, по сути.
И даже если обратиться к опыту более близкого нам СССР, то не секрет, что в 1970-е советская экономика, подобно казахстанской в 2000-х, тоже расцвела благодаря черному золоту. Никакие фонды тогда не создавались и деньги инвестировались в экономику. Да, здорово тратили на военные нужды, зато строились мегазаводы, промышленные гиганты, которые по-прежнему являются локомотивами экономики, возводились дороги, которые используются по сей день. Да и разведка многих месторождений, которые эксплуатируются поныне, тоже проводилась за счет тех самых денег. То есть эффект был куда более долгоиграющим, чем просто просиживание на денежном мешке.

Комментарий независимого редактора
Индустриализация и ее прямые результаты — рост ВВП и производительности труда — осуществимы только при условии достаточного финансирования и целевого использования выделенных средств. Источников может быть несколько, многие из них из-за кризиса значительно сократили объемы финансирования. Тем не менее, по данным НБ РК, «у банковского сектора наблюдается избыточная ликвидность — в совокупности 12 млрд тенге».
Средства Национального фонда имеют целевое назначение, и тратить их на цели индустриализации целесообразно только в объеме, определенном президентом, не больше. Заемные средства повышают ответственность — их надо отдавать, поэтому считаю, что текущие потребности экономики, в том числе на нужды, надо восполнять из других источников на возвратной основе или через привлечение стратегических инвесторов.

Экономист Алексей Пешков: «Присмотревшись, сразу увидишь, что резервы эти — не что иное как «консервированная» часть природных ресурсов, которую хотелось бы считать федеральной собственностью. Однако банкет продолжается, музыка заказана не сегодня и не нами, танцевать пока все будут по старым правилам. Судьба валютных заначек очень хорошо предсказуема. Здесь достигнута предельная прозрачность. Очень скоро им вслед можно будет помахать платочком. Бог дал, Бог взял! Бог с ними».

Асет Исекешев, вице-премьер — министр индустрии и новых технологий:
«Деньги (для ФИИР. – Ред.) – есть, деньги всегда можно найти. Сейчас, конечно, кризис на мировых рынках, но деньги и прямые инвестиции всегда можно найти. Другой вопрос, как правильно организовать, чтобы они пришли именно в Казахстан. На этот вопрос отвечает стратегия. У нас есть хорошая стратегия – это Стратегический план главы государства до 2020 года, и его первая часть в сфере экономики – пятилетняя программа индустриализации».

• 53
• 47