Лучше было бы,

Интервью с Едиге Магауином, шеф-редактором радио «Азаттык»

— Вы уже длительный срок работаете и живете за рубежом. Что побудило вас решиться на этот шаг? Сожалеете ли вы, что покинули родину?
— Побудило приглашение на интересную работу, которая близка мне по духу и не только дает возможность реализоваться, но и приносит удовольствие. Особых сожалений не было, более того, я думаю, что на тот момент это было правильное решение. И, в принципе, хотя физически нахожусь вне Казахстана, я чувствую с ним постоянную связь, потому что моя ежедневная работа связана с ним, и иногда я даже лучше знаком с событиями, происходящими в своей стране, чем некоторые местные граждане.
— Понятно, что в новостном плане вы всегда в курсе событий, но я говорю именно о чувствах: не скучаете ли вы о родных улицах, дворе, по жизни в ауле?
— Конечно, есть определенная ностальгия, но у меня есть возможность регулярно приезжать в Алматы, где я родился и вырос. Хотя должен признать, что Алматы уже не тот город, что был 15 лет назад. Не так давно я был в Бишкеке, и вот он как раз напомнил мне старую добрую Алма-Ату, которую я оставил. Конечно, не хватает родных, но с ними есть контакты. У нас здесь есть так называемый свой «казахский аул», который сплотил живущих в Праге казахов. Так вот, мы все в какой-то степени заменяем друг другу братьев, сестер, тетей, дядей. Ностальгия, конечно, очень часто отражается на настроении, но мы стараемся компенсировать ее, более тесно общаясь с соотечественниками.

— А что именно изменилось в Алматы и в целом в Казахстане?
— Изменилось очень многое, хотя, наверное, это нормальный процесс. Другое дело, что лично мне не все изменения по нраву. Да, город вырос, преобразился, а может быть, это просто сказывается моя ностальгия по детству. Вспоминается давний разговор с одним депутатом турецкого парламента, который побывал в Алматы и с упоением рассказывал о нашем городе как о какой-то сказке. Это, видимо, говорит о преимуществах нашего города. Но, знаете, не покидает ощущение того, что в погоне за Западом, в потугах подражать каким-то модным веяниям мы потеряли свою изюминку, свой колорит.

— Насколько мне известно, вы успешно закончили один из самых престижных вузов Казахстана, в весьма молодом возрасте защитили диссертацию. То есть имели все шансы построить прекрасную карьеру, не уезжая из страны, или я не прав?
— Если честно, я сам себе не задавал подобный вопрос. Просто поступило интересное предложение, и я его принял. Если же подоплека вопроса заключается в том, почему я не остался служить своей стране, то я считаю, что я именно этим сейчас и занимаюсь, я работаю для того, чтобы Казахстан развивался, и развивался в правильном направлении.

— Согласен, что можно находиться за рубежом и делать для своей страны много больше, чем некоторые люди, живущие в пределах Казахстана. Скажите, а сколько казахстанцев сейчас проживает в Чехии, и в Праге в частности? Поддерживают ли они связь между собой, есть ли у них какое-то объединение, с какими проблемами они сталкиваются? Не забывает ли молодое поколение свои корни, культуру?
— Не уверен, что даже посольство Казахстана в Праге знает точное количество казахстанцев, поскольку в течение последних 15–18 лет поток наших граждан в Чехию был достаточно интенсивен. У каждого из них были разные причины, но дело в том, что именно Чехия являлась страной, куда можно было въехать без особых проблем, в отличие от, скажем, Западной Европы. Я могу лишь сказать, что сейчас в Праге находится около двух тысяч казахских студентов. Что касается официальных объединений, они, конечно же, существуют, хотя лично у меня с ними нет контактов. Другое дело, что есть некоторые группы по интересам, как, например, на нашем радио, которое формирует своего рода казахский аул в центре Европы. А вот в отношении представителей молодого поколения не все так плохо, как может казаться. Понимаете, иногда проживание за рубежом, наоборот, обостряет чувства людей, особенно молодежи, связанные со своими корнями, культурой, они начинают переосмысливать многие вещи, понимают, насколько это важно — иметь свое «я», оставаться самобытным в плане культуры и языка. Не секрет, что в Казахстане в городах, и не только в больших, разговаривают в основном на русском. Здесь же казахи, наоборот, стараются разговаривать между собой на родном языке и детей к этому приучают. Если человек сам по себе дорожит своим происхождением, то здесь он дорожит им еще больше.

— В прессе неоднократно появлялась информация о группе казахских беженцев религиозного толка, которые имеют проблемы в Чехии. Что это за люди?
— Речь идет о примерно 200 гражданах родом из Западного Казахстана, которые на родине преследовались по религиозным мотивам, на них навешивались разные ярлыки. Спасаясь от притеснений, они приехали в Европу и попросили здесь политического убежища. Кстати, на радио «Азаттык» данная тема также освещалась. Пока чешские власти продолжают считать, что этим людям можно возвращаться обратно в Казахстан, в то время как сами они этого не желают из-за боязни преследований. Полагаю, у них есть на то основания: не один десяток из них были водворены в тюрьмы по разного рода обвинениям, которые, как они утверждают, сфабрикованы. В то же время независимые эксперты по правам человека разделяют точку зрения беженцев. Те из них, которые переехали в другие европейские страны, уже получили статус беженцев. Но Чехия все еще сомневается.

— А на что они живут?
— Они работают. Это в основном молодые люди, многодетные семьи, и, между прочим, очень способные. Мне очень жаль, что они не смогли реализовать себя в Казахстане, и я более чем уверен, что здесь они не пропадут: им предоставлена свобода, они могут исповедовать свою веру в том виде, в котором сами хотят, и никто в это не вмешивается. Думаю, это и есть основной фактор, почему они избегают возвращения на родину.

— Говоря о связях с отечеством, о сохранении самобытности, вы лично чувствуете помощь посольства Казахстана в Чехии? Оказывают ли наши дипломаты какую-то материальную, моральную, консультационную поддержку казахской диаспоре?
— На мой взгляд, казахское посольство в Праге чаще работает со студентами, и, кажется, работает неплохо. Хотя надо сделать оговорку, что многое здесь зависит от конкретных людей, официально представляющих Казахстан. Было время, когда у нас с посольством поддерживались тесные контакты, например, мы регулярно получали приглашения на празднования, связанные с Днем независимости Казахстана или Наурызом, и с удовольствием принимали в них участие. Сейчас, увы, такого нет. Какова причина, не знаю. Не могу сказать, что связи вообще отсутствуют, но они могли бы быть гораздо более тесными.

— Если брать казахскую диаспору в целом в Европе, есть ли у нее свои объединения, ассоциации, проводятся ли курултаи? Что вы об этом знаете?
— Когда мы говорим о казахах в Европе, их надо сразу разделить на несколько групп. Так, есть казахская диаспора, сформировавшаяся еще в советские времена, — в основном это потомки казахов из Восточного Туркестана, что ныне входит в состав Китая. Многие из них через Турцию перебрались в Европу. Да, они этнические казахи, у них есть уже сложившиеся традиции. Также у них имеются объединения, которые пытаются пропагандировать свои корни, привить молодому поколению уважение к родному языку, культуре, истории. Другая группа европейских казахов, которая еще только формируется, представлена теми, кто уехал за рубеж уже после развала Советского Союза. В ряде стран Европы подобные диаспоры уже более многочисленны, чем общины из первой волны миграции, хотя большей частью разобщены. Может быть, со временем они будут более сплоченными, как, например, казахи в Америке. И, между прочим, кое-какие сигналы уже есть, тем более что людям есть чему учиться у предыдущей диаспоры.

— Поговорим о вашей профессиональной деятельности. Радио «Азаттык» всегда позиционировало себя в качестве независимого и объективного источника информации. Однако, насколько известно, радио финансируется конгрессом США. Как данный фактор отражается на вашей редакционной политике?
— Наше радио никогда не отрицало, что финансируется конгрессом США, в отличие от некоторых других массмедиа в том же Казахстане. Во-вторых, мы не позиционируем себя независимыми, а действительно независимы. Если говорить о внутренней «кухне», то замечу, что в Вашингтоне существует специальный Совет директоров по радиовещанию. Данный орган полностью самостоятелен и является де-факто тем звеном, который находится между нами, журналистами и деньгами конгресса. А вот насколько данный факт отражается конкретно на нашей редакционной политике, то, наверное, лучше всего об этом можно судить по программам и публикациям «Азаттыка». Я хотел бы пригласить читателей «Эксклюзива» посетить нашу интернет-страничку по адресу www.azattyq.org.

— Тем не менее так называемый «заказ» — он есть со стороны спонсоров?
— Если честно, то само слово «заказ» чуждо для нашей системы. Хотя не припомню случая, чтобы я давал интервью в Казахстане и мне не задали бы этого вопроса. Признаться, поначалу меня это даже нервировало. Но со временем я стал с пониманием относиться к тому, что этот вопрос в случае с современным Казахстаном закономерен, что принцип «кто платит, тот и заказывает музыку», к сожалению, все еще сильно преобладает в местном обществе. Но это не значит, что мы подчиняемся этому принципу.

— Вы хорошо знаете, что в Казахстане, особенно в официальных кругах, с большой гордостью говорят о председательстве Казахстана в ОБСЕ, об успехах данной миссии, особых достижениях и роли Казахстана. А как в Европе смотрят на это?
— Здесь в Европе сам статус председательства какого-то государства в ОБСЕ нисколько не является признанием его особых достижений. Хотя надо сказать, что в Казахстане это именно таким образом и преподносится. Более того, в случае с Казахстаном возможность возглавить ОБСЕ была предоставлена как некий кредит доверия, возможность реализоваться, показать себя с лучшей стороны. В лексиконе западных политиков в ходу термин «еngaging», что означает «вовлечение». Так вот, преследовалась цель именно вовлечь Казахстан в общемировую среду, стимулировать страны бывшего СССР придерживаться в своем развитии демократических ценностей, тех ценностей, которые являются основополагающими для ОБСЕ и других международных организаций.
Что касается успеха миссии, то, по-моему, достаточно взглянуть на последние события в Кыргызстане. Казалось бы, была прекрасная возможность показать себя, тем более речь шла о соседней стране, родственной нации, регионе, в котором Казахстан себя должен чувствовать как рыба в воде. Однако, обладая такими преимуществами, наша страна в качестве председателя ОБСЕ показала свою полную несостоятельность.

— Следующий вопрос, возможно, не совсем по адресу. Не могли бы вы рассказать о мотивах, почему в Прагу уехал также ваш отец, признанный классик казахской литературы Мухтар Магауин? Как он себя чувствует и продолжает ли литературную деятельность?
— Чувствует он себя хорошо. Литературную деятельность, конечно, продолжает, видимо, это и позволяет ему держаться в тонусе. Он профессионал, то есть для него писать — это и есть его работа. Относительно причин отъезда могу лишь напомнить неприкрытую травлю отца, которая шла в казахстанской прессе на протяжении 2002–2006 годов. В тот период он также руководил единственным в республике литературным журналом «Жулдыз», но его от него грубо оттолкнули. Эта неприглядная история и подвигла отца к мысли, что нормально жить и работать он сможет только в эмиграции.

— Сейчас, пускай и не в больших количествах, но наши граждане, особенно предприниматели, ученые, уезжают за рубеж, перевозят туда свои семьи, переводят активы. В чем причина, ведь в Казахстане сохраняется стабильность?
— Как раз таки тот факт, что пусть и не в больших количествах, но люди уезжают, говорит о том, что что-то не в порядке. Что стабильность и спокойствие — это только внешняя картинка. Но надо понимать, что переезжают, как правило, те, кто имеет на это достаточно денег. Если бы такая возможность была, допустим, у представителей той же творческой интеллигенции, то наверняка нашлось бы немало людей, которые уже сейчас не задумываясь переехали бы в другое место, где можно чувствовать себя свободно. Это должно заставить власть задуматься, почему же наши соотечественники покидают родину, что неправильно, и попытаться всё исправить. Если, конечно, она искренне желает удержать не только активы, но и самое главное богатство — людей.

— А что именно неправильно, на ваш взгляд?
— Если говорить о стабильности, то власть в попытках обеспечить ее в первую очередь для себя идет на шаги, которые пугают простых людей, заставляют сомневаться в будущем. Именно это и толкает их на такую крайнюю меру, как переезд из страны. На это должны быть очень веские основания. И это не только погоня за хорошей жизнью.

— Есть ли в планах вашей семьи (имеется в виду и малая семья, и большая) вместе с родителями когда-нибудь вернуться на родину? И каким вы хотели бы видеть Казахстан к моменту своего возвращения?
— В начале нашего разговора я уже говорил, что не чувствую себя отлученным от родного дома. Мы связаны, и очень крепко, поэтому вопрос о возвращении пока не стоит. А по поводу того, каким хотелось бы видеть Казахстан, вспоминается притча еще советских времен. У двух мальчиков спрашивают: «Каким вы хотите видеть будущее Советского Союза?» Первый говорит: «Я хотел бы уснуть и проснуться, когда наступит коммунизм», второй же сказал: «А я хотел бы строить коммунизм собственными руками». Не стану уходить в подобные пафосные размышления, но лично для меня не имеет значения, где человек находится, если невидимая пуповина связывает его с Родиной, если он думает о благе своей страны. Мы — часть Казахстанa и никуда не сможем уйти, это у нас в крови. Это и преимущество, и где-то трагедия казахов. Взгляните на историю казахов в начале ХХ века, когда после большевистского переворота началось преследование национальных элит по всей стране. Тогда многие представители интеллигенции из Кавказа, Украины, Беларуси бежали из СССР. Потом, будучи уже на чужбине, в Европе или Америке, они продолжали служить своей отчизне, прославлять ее имя. В случае с казахами мы знаем лишь единичный случай — Мустафа Шокай. А весь цвет нации, в том числе члены партии «Алаш-Орда», остались в стране, не желая расставаться в трудный час со своим народом, так они думали на тот момент. Итог был трагичен — репрессивная машина поглотила их всех. Иногда я думаю, тогда, в 1920–1930-х, лучше было бы, если бы они уехали за рубеж. Они остались бы в живых и смогли бы еще много сделать для своей Родины.

Комментарий независимого редактора
Я несколько раз был в Праге, бывал в гостях у тамошних казахов. Однажды был такой случай. Сидели мы за традиционным дастарханом. Рядом бегали дети: играли в свои детские игры, гонялись друг за дружкой, кричали, ругались, ссорились, потом снова мирились… И всё это время говорили на разных языках: на казахском, чешском, английском, французском… При этом они даже не замечали, как переходили с одного языка на другой. Я же смотрел на них и вспоминал библейскую мудрость: «Все младенцы плачут на одном языке».

• 54
• 49