Воздушные замки казахстанской науки

На вопросы «Эксклюзива» отвечает вице-министр науки и образования Азамат Абдымомунов

— Простите, г-н вице-министр, за некорректный, может быть, вопрос. Могут ли чиновники диктовать то, чем должны заниматься ученые?
– На самом деле некорректно только одно слово – диктовать, а кроме этого я считаю все верным. Вот смотрите, сегодня бюджет Казахстана тратит 0,29% от ВВП на науку, включая содержание научной инфраструктуры. И если не контролировать этот процесс, определяя основные критерии отбора проектов и направлений исследований, то вполне может быть так, что эти деньги будут потрачены на удовлетворение научного любопытства. Или, самое страшное на мой взгляд, на повторяющиеся из года в год научные темы. Причем безрезультатно и бесперспективно. Сегодня у нас науку в основном финансирует государство, а во всем мире исследователи получают гранты самых разных организаций, которые довольно жестко определяют и оговаривают, что они хотят получить за свои деньги. И оплаченный продукт научной деятельности, как и любой товар, не может быть чем-либо незавершенным, бесполезным или устаревшим. Потому-то мы провели аудит нашего научного сообщества и определили следующие области приоритета науки и технологий: ядерная отрасль, биотехнологии, новые материалы и нанотехнологии, информационные технологии и космическая индустрия, и углеводородный сектор.

– По каким критериям были определены приоритеты, и не боитесь ли вы ошибиться, деньги ведь не малые?
– Знаете, в вопросе вероятности ошибки важнее всего даже не деньги. Хотя это тоже важно. При разработке критериев были учтены как рекомендации наших ученых, так и их зарубежных коллег. В особенности большое внимание мы уделяли пожеланиям наших, казахстанских, ученых, работающих или же имеющих опыт работы за рубежом. Итак, данные критерии включают такие основные компоненты, как глобальные перспективы технической деятельности в определенной области; необходимые и достаточные условия для реализации технических достижений в Казахстане; экономическая значимость технической деятельности в данной области; патентоспособность достижений науки и технологий; вероятность того, что техническая деятельность приведет к качественно новому уровню научного или технологического развития.
Приоритеты по каждому направлению — это своеобразный «коридор», в рамках которого будут определены критические технологии и утверждены научно-технические программы. НАН США, к примеру, рекомендует нам обратить внимание на следующие технологии: ядерная, биомедицина, сельскохозяйственная, углеводородные и минеральные ресурсы, строительство и водные ресурсы. Центр инжиниринга и трансферта технологий в рамках проведенного ими исследования по определению приоритетов технологического развития предлагает инвестировать также в сектор машиностроения. Корпорация RAND (США) в своем докладе «Global technology Revolution 2020» говорит о перспективах развития следующих направлений: биотехнология и биомедицина, нанотехнологии и бионанотехнологии, наука о материалах, инжиниринг и информационные технологии. Так или иначе все программы будут проходить оценку Международного экспертного совета при Высшей научно-технической комиссии (ВНТК). Кстати о ВНТК, впервые премьер-министр будет председательствовать в комиссии. Также в составе комиссии будут представлены министерства, национальные компании, представители научного сообщества.

– Интересно, по какому пути пойдет Казахстан – будет укреплять сильные направления в отечественной науке или подтягивать до среднего уровня слабые?
– Вы знаете, часто прорывные идеи и результаты случаются совсем не в тех направлениях, где ожидается. А совсем в других, про которые все уже, может быть, забыли или и не вспоминали, а они взяли и выстрелили. Мы предусмотрели это в Программе развития науки, предложив такие понятия, как базовое и проектное финансирование.
Базовое – это поддержка научных институтов, занимающихся фундаментальными исследованиями, на минимальном уровне, необходимом для их жизнеобеспечения. Сюда входят расходы на заработную плату, материалы и оборудование, капитальный ремонт зданий, командировки и т. д. То есть на все, что необходимо для нормального существования.
Если же у научного коллектива появляются прорывные рисковые проекты, под которые ему нужно дополнительное финансирование, то он может подать свою заявку на конкурс и, выиграв его, получить государственный грант. Таким образом, по закону эволюции будут выживать и развиваться сильнейшие научные институты. Однако при этом необходимо сократить путь, по которому финансовые средства будут доходить до реальных исследователей в лабораториях.

– Наша наука катастрофически «постарела» за прошедшие годы. Каким образом вы предполагаете привлечь молодежь в науку?
– Эта проблема актуальна во всем мире. Во всех странах идет борьба за умы как своих, так и иностранных ученых. Испания и Ирландия имеют интересный опыт. Пакистан начал программу по возвращению своих ученых на родину. По программе «Болашак» есть все возможности поступить на докторские программы за рубежом. К сожалению, количество таких стипендиатов не превышает 100 человек. Основная проблема — незнание иностранного языка нашими молодыми учеными и нежелание «продвинутой» молодежи посвящать себя науке. И здесь проблема даже не только в отсутствии финансовой мотивации. Нашей науке нужны личности, на которые можно равняться. Как равнялось старшее поколение на Каныша Сатпаева. Кстати, он добился всего в достаточно молодом возрасте. Казахстанские ученые, работающие за рубежом, признаются в Казахстане как достойные, так сказать, примеры для подражания. Однако, получив опыт работы и высокие навыки в течение 10-15 лет за рубежом, им будет необходимо откорректировать свои ожидания и сбалансировать свои амбиции с реальными возможностями здесь, в Казахстане, при условии возвращения их в страну для продолжения своей научной или инженерной карьеры. Я уверен что многие из них получат заслуженное признание и на родине.

– Академик Джумадильдаев в своем интервью сравнил чиновников, предвкушающих 25-кратное увеличение на науку, с акулами, которые чувствуют за 25 километров запах крови.
– Финляндия занимает первое место в индексе инновационного развития, а в индексе коррумпированности фигурирует с самым низким уровнем коррупции. Это общество, состоящее из 5 млн. человек, основанное на доверии, как в небольшом городе, где каждый знает друг друга и не закрывает дверь на замок. Принцип работы Фонда ТЕКЕС: гранты на ОКР — 50% от государства и 50% инвестирует сама компания. Все делается на доверительной основе, без залога имущества или других гарантий. А те компании, что не выполнили обязательства, заносят в черный список. К сожалению, мы такого взаимного доверия между научными организациями, компаниями и государством не имеем.
Когда я только пришел в министерство, то столкнулся с огромным напором критики. Причем критиковали все те самые академики и критиковали любые попытки, я подчеркиваю, любые наши попытки улучшить или изменить что-либо. Странная ситуация, согласитесь, мы, с одной стороны, говорим, что наука погибает, что необходимо финансирование и так далее, а с другой – отчаянно сопротивляемся любым проводимым изменениям. Да, расходы на науку увеличиваются, и существенно. А определенной части научного сообщества есть отчего волноваться, потому что деньги будут распределяться строго в соответствии с критериями, главными из которых будут международное признание в научных кругах и востребованность рынка. А этим в казахстанской науке может похвастать далеко не каждый. Соответственно доступ к средствам для них резко ограничивается. Кроме этого еще одним нововведением будет также введение стандартов надлежащей практики исследований (Good Scientific Practice), где одними из основных вопросов являются этика, борьба с плагиатом и качество проводимых исследований.

– Какие казахстанские компании, на ваш взгляд, могли бы стать заказчиками научных исследований?
– В первую очередь, это национальные компании, такие как Казатомпром, КазМунайГаз, Казахстан Темир Жолы. На конференции Казэнерджи я задался вопросом: может ли КМГ стать казахстанской Nokia. Я думаю, если государство и, в частности, государственные мероприятия и проекты смогут создать благоприятные условия и среду для исследований и разработок, через некоторое время отечественный бизнес будет участвовать в процессе производства местных продуктов и научно-технических услуг.

– Сами-то вы какое отношение к науке имеете?
– Все два года в должности я держался на равном удалении от всех научных направлений. За два года работы в министерстве научных степеней не получал и не собираюсь. Но есть несколько важных проектов, которые лично поддерживаю. Один из них — научная работа в области истории и востоковедения. Ученые из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана готовят совместный труд по истории региона. Уже второй год казахстанский Институт востоковедения ведет работу совместно с учеными региона по подготовке общего научного труда по истории Центральной Азии. В данном случае перед авторским коллективом поставлена задача дать объективную и единую оценку историческим событиям, чтобы выделить общие ценности и значимые этапы нашей истории. Возможно, в середине этого года научный труд будет презентован широкой аудитории. Нужно подвести под единый знаменатель историю Центральной Азии. Потребность в таком научном труде была еще вчера. Сейчас ищем деньги, чтобы перевести этот труд на английский язык.
В этом году мы хотим начать проект по истории науки в Центральной Азии, хочется сказать молодому поколению, что поиск новых технологий и инновации не был чужд нашим предкам.

• 91
• 85